Паруйр Севак
К молчавшим хазам и ГУСАНУ своему,
Опять Ануш его звала порой ночной
И горделиво басом пел Вардан ему.
Он должен памятник из звуков изваять,
Чтоб тот возвышенностью чувств и красотой
Горе Сасунской величавой был под стать,
Он должен в песне и сердечной, и простой
О Багдасаре, Санасаре спеть тепло,
Из Мсра идущее, проклясть он должен зло,
Чтоб с песней пахаря Давид - совсем юнец -
Один, без упряжи
И даже без волов,
Мог плуг тащить по полю из конца в конец,
Чтоб на виду у всех друзей и всех врагов
Владельца Мсра сразил мечом своим храбрец…
Он должен был…
Под черной ризою ночной
Вставало утро,
Озарив голубизной,
И становилось все теплее и ясней,
Все чище, ярче становилось и нежней.
И сердца - гул в груди.
Он об одном твердит -
Твори мелодию!
Пускай нас зной палит,
Пусть истощает нас -
Ты музыку твори!
Перед лицом врага,
Что нас берет в кольцо,
Напевам чудным вопреки,
Ему в лицо
Своею музыкой в ответ ты говори,
До часа смертного
Ты музыку твори!
И он творил, за инструментом день встречал,
Родник обильный, он обязан был творить,
Печалясь песнею - он разгонял печаль,
Пел о надежде, чтобы веру возродить,
Но… в ночь ужасную, что налетела вдруг,
Оделись в кровь поля зеленые вокруг,
Надежды, вера, грезы, жизнь и прочный дом -
Средь бела дня вдруг оказались скверным сном.
На мир беспомощный надвинулась, грозна,
Мир пожирающая, черная война…
ЗВОН ТРЕВОГИ
Война мир пожирала.
А была весна…
Снег на вершинах
Обожгла голубизна,
Слезился он прозрачно,
Порванный в клочки,
И, с гор сбегая,
Превращался в ручейки,
С высот, таких любимых,
Он срывался вниз,
И с ревом вдаль его рыдания неслись,
С тоски он, как змея вишап, кататься стал,
Себя в ущелья и на скалы он бросал
И, став рекою новой, вдаль валы катил,
Но для прощения он слов не находил,
Как женщина, когда покинута она…
Смерть, кровь
Царили в мире,
А была весна…
Цветов глазами перемигивался луг,
И каждый куст, и стебелек любой вокруг,
Струною, клавишею став, рассыпал звук,
Когда касался ветер их прохладой рук.
Шел день за днем. Стал воздух мягким от тепла.
И теплой, пахнущей такой земля была,
Как будто мать любвеобильная прошла
По миру целому и жар весь собрала,
Чтоб землю, как дитя, согреть и приласкать
Дыханьем жарких уст- на то она и мать…
Бои,
Резня,
Пожаров красная стена,
В крови сердца людские,
А была весна…
Сквозь молоко тумана зорь лучи горят,
Они росой прозрачной ноги холодят,
И украшают ветви дерева листвой,
Не только пастбища
Цветами и травой
Они одели
И не только склоны гор -
На тропках вытоптанных зелени узор…
Сестра и мать
Оплакивают смерть родных,
А птичка маленькая села возле них
И, глупая, в саду все утро напролет,
Свой голос пробуя, восторженно поет…
Со всех деревьев - песни новые летят,
И даже камни - потихонечку звенят,
А на полях - роса сверкает, как алмаз,
Переливаются цветы - сияньем глаз,
А чуть поодаль скромный маленький цветок -
Зовут коленопреклоненником его -
Расправить согнутый свой хочет стебелек,
Но… из попытки не выходит ничего…
ЗВОН ПОГРОМА
И мы, как тот маленький скромный цветок,
Не только не выпрямили стебелек,
Что шесть злых столетий изогнутым рос,
Под корень срубили его в этот раз
Те руки, что варварски мучили нас, -
Османская Турция, взявшись всерьез,
Решила прикончить армянский вопрос
Неслыханным средством - ему не найдет
Подобного весь человеческий род,
И даже в истории турок самих
Позорных страниц не найдется таких:
В Армении - в целой стране - ни один
В живых не останется пусть армянин!..
Мечом сразу целый народ истребить,
Лес целый под корень, под корень срубить!..
И девушки,
Лани пугливой самой,
К которым за пазуху не проникал
Тайком даже месяца свет озорной,
Бесплотные,
Словно с них автор писал
Роман идиллический,
Рдевшие в миг
Не только от шуток -
От ласковых слов,
Стыдливые, чисты, словно родник,
Пьяневшие лишь от Вийона стихов,
Когда на французском читали его,
А песню безумной Офелии петь
Могли на английском, -
Теперь от всего,
Что выпало им испытать, претерпеть,
Сошли, как Офелия, сами с ума,
Их разум окутала черная мгла,
И в черном аду,
Исступленно крича,
Забыть не могли все же в черных ночах,
Тех злобных, насилующих янычар,
Тех, в чьей голове, если что и найдешь,
То не человеческий разум,
А … вошь!
И те, что меняли белье раз в семь лет,
А мыло увидев, смеялись в ответ,
В покой новобрачных врывались чуть свет,
Его оскверняли всей грязью своей,
Бесчестя армянских святых матерей...
Те люди, которых наивно искать
Людские черты-
Обезьяном под стать,
Тежелые камни подняв неспеша,
Камнями теперь разбивали, круша
Прекрасные головы тех,
Кто векам
Дарил чудеса, уподобясь Богам,
А если и разнились с богом,
То тем,
Что, в сущности, не было бога совсем,
А эти, живя,
Все создали вокруг,
И вот под ударами варварских рук
Они, как и боги, исчезнуть должны -
Так камнем армянским
Армянской страны
Армянские головы размозжены
Талантов, которым нет в мире цены!…
- Явись справедливость, явись ко мне, чтоб
- Плевком я украсил холеный твой лоб! -
___________________________
(Цитируемые строки принадлежат армянскому поэту Сиаманто,
которого вместе с другими писателями забили камнями в 1915 году.
Их этапный путь разделял и Комитас, которого, однако, турецкое правительство
решило вернуть — у него уже в то время появились признаки психического
заболевания.)
___________________________
Так выкрикнул тот, кто упал, как и все,
С расколотым черепом, в красной росе.
Так выкрикнул он не теперь,
А тогда,
Когда кровью пьяная
Эта орда
С инстинктом, понятным одним дикарям,
Пожары и пепел несла городам,
Сжигала посевы и рушила храм!
Теперь же, теперь,
Когда был не погром,
И не избиение,
И не резня,
А смерть,
Целой нации страшный содом,
Вихрь смерти сплошной
Среди белого дня, -
Забитые,
Дети,
Мужи,
Старики,
Теперь взять откуда, скажите, плевки,
Чтоб в лоб справедливости плюнуть опять?! -
Кто будет плевать? -
Рот высох и горло в армянской стране,
Живых не осталось в родной стороне,
Коль целую нацию жадно глотал
Кривой, ледяной ятагана оскал,
По рыжей пустыне
Вихрь смерти гоня,
Не тайно -
Открыто,
Средь белого дня!..
Да был ли у той справедливости лоб?
Нет, не был!
Имела она только зад,
Чувствительный зад,
Не увидела чтоб,
Как головы нации целой крушат,
Лишенной всех средств жизнь свою защищать,
А если за лоб что-нибудь и считать,
То русско-турецкому фронту дано
___________________________
(Игра слов: армянское "чакат" означает и лоб, и фронт.)
___________________________
Им стать,
Приближался он медленно,
Но…
Но боже безбожный,
Ну в чем их вина,
За что их
Судом этим страшным судить?!..
…Железной дороги тянулась струна,
Берлин и Багдад
Чтобы соединить.
Но как протянуться ей, как ей пройти -
Вокруг аравийской пустыни пески,
Где чахлая зелень не может расти,
Чтоб станции спрятать лицо от тоски,
Где нет ни домов, ни поселков, ни сел, -
Могло ли виной армянину служить,
Что он добровольно в пустыню не шел
В том рыжем аду и работать, и жить,
И смерть свою встретить средь выжженных дюн,
Покинув места вековые армян:
Твердыню Карин,
___________________________
(Карин - Эрзерум.)
___________________________
Неприступный Сасун,
Свой Муш плодородный
И щедрый свой Ван…
…Столетие - если не больше - одним
Флот русский желанием страстным томим:
На севере снежном, где вьюги мели,
Мечтали, снедаясь тоской, корабли
О зной ном востоке, о южных краях
И страсть поверяли в безумных словах
Они Дарданеллам,
Кокотке в шелках,
Той, что без любовников жить не могла,
Но к русскому флоту
Холодной была.
Кривляка кривляется?! -
Не проведешь!
И вот уже русским совсем невтерпеж!
И в этом - армяне виновны опять:
В турецких глазах, злобных как у совы,
Мы - ветер, что парус спешит надувать,
И парус, надетый на мачты Москвы…
…В век двигателей и моторов стальных
И в Англии в топках горит не вода,
А нефть и бензин.
На просторах морских
Хозяйка она всех морей навсегда,
Но нефть - под Мосулом. Сплошной океан.
- Чья в этом вина?
Ну конечно армян!..
…из глины колосс оттоманский не смог
Лучей жгучих разума выдержать жар,
Он трещины дал,
Он уже изнемог,
Его иссушал окружавший пожар.
И оторвались от боков его так
Болгарин, и серб,
И румын, и словак.
А тут еще к мысли приходит такой,
Болезнью опасной такой заражен
Уже армянин -
На земле своей он
Участок мечтает иметь небольшой,
И просит гроши он из денег своих,
Что вырваны силой из рук трудовых,
А если притом он пытался кричать,
Пинком ему рот затыкали опять.
Ах, вздумал о чем-то просить армянин
Иль даже мечтать о свободе посмел?
- Так, значит, во всем виноват он один!
…А он, как всегда, над работой корпел
И ногти до мяса опять обдирал,
И кровь из ладоней потертых текла,
Скалу он долбил и ее превращал
В невиданный храм, где на стенах была
Резьба - лань из камня, прекрасный гранат,
И своды бровей над глазами ворот,
Лепил изваянья в том храме,
И вот…
- За все и во всем он один виноват!…
Не курят гашиш,
Но вино пьют в обед;
Не грабят,
Но трудятся в поте лица;
У них нет гаремов
И евнухов нет,
Не славят аллаха они без конца
И даже чалмой
Не прикрыты притом,
Священник их - в ризе!…
- Виновны кругом!..
Следы рук отцов их
Печатью легли
На всем протяжении этой земли -
То клинописью,
То могильной плитой,
То фреской живой,
То в скалах туннелем,
Где плещет вода...
- И кто же виновен?
Они, как всегда!..
...Избаиться надо от пристальныз глаз,
В которых мечтаний огонь не погас,
Способных без слов боль свою передать, -
Ведь могут ненужной причиною стать
Те слезы, что горестной льются волной:
Вдруг плачущего… пожалеет чужой!..
…Колено преступное как не сломать
И локоть, привыкший ему помогать?! -
На них опираясь,
Кровавый от ран -
Что там человек! -
Даже волк и кабан
Ползут, чтоб из тяжкого плена уйти…
- Преступнее дело возможно ль найти?!
Ну как тут, от злобы и бешенства яр,
Не выйдет опять из себя янычар?!..
..А люди умели красиво любить,
И мыслить умели, и радостно жить,
Умели чураться
Греховных сетей,
С улыбкою
Солнечных жаждать лучей,
И пусть - безграничны в страданьях своих,
Зато - безграничны в мечтаньях своих.
- Вот в чем преступление тяжкое их!..
И все же одна -
Всех страшнее вина.
И знаете, в чем она заключена?! -
Когда человек - как его не избить! -
Не может дурацкое имя забыть,
Которым когда-то его нарекли.
- Как наглость такую позволить могли:
Свое имя собственное не забыть?!
Нет, надо за это их строго судить,
А раз не желают понять ничего,
То, значит от имени надо того
Иначе избавиться - просто убить!
В Европе - о цивилизаций оплот! -
Профессором тот становился за год,
Кому был армянский знаком алфавит,
А доктором даже - тот, кто делал вид,
Что с нашей историей древней знаком,
В Европе, где стало уже ремеслом -
В минуты, когда человечности вдруг
Ее сотрясали восторг и испуг -
Валить нас, порой до небес возвышать,
Творцами науки армян величать,
Во мгле азиатской, царящей кругом,
Единственным
Нас называть маяком,
А варваром - турка,
Поскольку он дик -
Так с детства считать европеец привык, -
И, занятый только своею судьбой,
Он земли османские между собой
Готов был делить
Или с торга продать -
Не может же вечно земля… пустовать!..
И та же Европа - культуры оплот! -
Уже не краснея,
уроки
дает
Султана Кровавого внукам сама -
Как сделать, чтоб разум окутала тьма,
Как лучше убить, как усилить разбой,
А сводницы роль бережет за собой!
В чем разница между Европой тогда
И турком-аскером была в те года,
Который, от карт утомившись, кладет
Армянке беременной меч на живот
И держит пари
на вино и обед:
Мальчишку иль девочку
явит
на свет?
И вместо ланцета спешит его меч
Живот кесаревым сеченьем рассечь…
Армения -
Женщиной тоже была,
Что в чреве пречистом дитя зачала,
В живот уже солнечный мальчик стучит,
Ваагнообразный, душою - Давид,
Спасения нашего светом зачат,
Надеждою нашей он вскормлен в ночах
На нашем тяжелом
Пути вековом,
Где был под ногами - бугор за бугром.
Но и у Европы был тоже свой путь,
И, чтобы преграды
С дороги спихнуть,
Собакам кость бросила нам на беду:
Пока, мол, дерутся - я дальше пойду,
И было ли так -
Или не было так -
Но в этой игре
Ей хватало собак!
И в этой собачьей возне и грызне
Вот-вот и погиб бы по чьей-то вине
Под лапами
Целый народ коренной!
И путь был - всего в волосок нитяной,
Чтоб нация стала бумажным листком,
Свидетельским актом о чет-то былом, -
В нем идолов много она обрела,
Но тотемом в нем не собака была.
А пашущий бык,
А журчащий родник,
А громом весенним рожденный тростник…
В краю, что, родившись, еще на заре
Армении имя носил - Айастан -
С времен фараона до Пуанкаре,
Рукой своих внуков кровавый осман
И кайзер Вильгельм своей царской рукой
Со слова "Армения"
Буквы,
С живой,
Соскабливали, как ненужную тень,
И день настоящий,
И завтрашний день,
Чтоб с ними и прошлое тоже смести…
И выскребли,
Выскребли все же почти!
А Вильсон,
а
с ним
и Ллойд Джордж
и
Гладстон
Считали, что в этом мешать - не резон!..
ЗВОН ГЕНОЦИДА
Мешать? Зачем? Пусть так идет!..
Была весна. До летних дней
На землю рухнул небосвод,
Снег пал на головы людей,
Снег, обжигающий огнем…
- ВЕСНА! А ВЫПАЛ СНЕГ КРУГОМ!
За речкой речка вдаль неслась,
Подобием набухших жил…
- ВОДОЮ НАША КРОВЬ ЛИЛАСЬ!..
Овраги стали - мглой могил,
Погостами - ущелий мгла…
- БЕДА! ВОДА НАШ ДОМ СНЕСЛА!..
Могильным - камень стал любой,
Что ни очаг - пожара след…
- МЫ - ПТИЦЫ, А ГНЕЗДА УЖ НЕТ!..
И что ни слово - стон сплошной,
И что ни песня - горький плач…
- ЭХ, ПАРЕНЬ, ГОРЮШКА НЕ ПРЯЧЬ!..
Там - сабля, меч, огонь, а тут -
Лопата, серп, коса да кнут…
- СКИТАНЬЯ ГОРЕМЫКУ ЖДУТ!…-
Опустошен наш край опять,
Отчизны милой не узнать…
- ТЫ В ЧЕРНОЕ ОДЕНЬСЯ, МАТЬ!..
Так нация, древнейший род,
Вот-вот умрет, вот-вот умрет!...
- ВЕСНА! ВЕСНА! А СНЕГ ИДЕТ!…
Шло лето. Вывела птенцов
Мать-куропатка средь хлебов,
А армянин лишен детей,
Тоныров, пышущих огнем,
Отцов, любимых матерей,
Гнезда и всей земли своей…
-ВЕСНА, А ВЫПАЛ СНЕГ КРУГОМ!..
Ну как забыть тот черный рок? -
Незабываемая беда!
- КТО ПОЗАБЫТЬ ТАКОЕ МОГ,
ПУСКАЙ ОСЛЕПНЕТ НАВСЕГДА!…
Ни чабаны, ни пастухи
В долины не вернулись с гор,
Не запоет их дружный хор:
- ПРОХЛАДУ ГОРЫ МНЕ НЕ ШЛЮТ,
РАЗВЕЯТЬ ГОРЕ НЕ ДАЮТ!..
Зарезан жнец в жнивье густом
Своим же собственным серпом…
И как невестке молодой
Петь сквозь горючую слезу:
- ОБЕД С ОТКРЫТОЮ ДУШОЙ
В ОТКРЫТОЙ МИСКЕ Я НЕСУ!..
И в Ванском озере конец
Находит свой - рыбак-пловец…
Невеста, верная ему,
Напрасно криком изойдет:
- Я ОЖЕРЕЛЬЕ ДАМ ТОМУ,
КТО К МИЛОМУ ПЕРЕВЕЗЕТ…
И не было людей в стране…
Хоть одного - чтоб в тишине
Спел для армян:
- ЭХ, ДЛЭ ЯМАН!…
___________________________
(длэ яман - горе, несчастье, что-то очень плохое)
___________________________
Ну как забыть то черный рок?
Незабываемая беда! -
- КТО ПОЗАБЫТЬ ТАКОЕ МОГ,
ПУСКАЙ ОСЛЕПНЕТ НАВСЕГДА!..
Огонь обедни не погас
И колокол еще звучит,
А сам звонарь уже висит
На той веревке, что он тряс…
Крестьянин с мельницы помол
Вез, перепачканный мукой,
В своей арбе - он гроб обрел,
В муке - обрел он саван свой…
Погибла бабушка, в насест
Вцепившись под куриный крик, -
Она надеялась в тот миг,
Что внук больной цыпленка съест…
Дед на гумне погиб, когда
Цепом ячмень он молотил, -
Хоть нищий сам, но, как всегда,
Дань турку выплатить спешил…
Та, кто в тоныре хлеб пекла,
Сама в нем испеклась дотла…
Та, кто паломницей пришла,
И свечку желтую зажгла,
И на коленях перед ней
Просила бога дать детей,
"Подай, господь", - не допросив,
упала, свечку погасив,
намокшим алой кровью лбом…
- ВЕСНА, А ВЫПАЛ СНЕГ КРУГОМ!..
И ясным днем, и по ночам,
По-крупному, по мелочам
Кромсали, резали и жгли,
Уничтожали, как могли,
И кровь лилась, и слез река,
И кровенели облака,
И рушилась голубизна,
И хлебородная страна
С народом целым шла под нож.
Народ исчезнет? - Ну и что ж!
В живых оставим одного
Мы для музея своего,
Пусть экспонатом будет в нем!..
- ВЕСНА. А ВЫПАЛ СНЕГ КРУГОМ!..
ЗВОН ИЗГНАНИЯ
Мольбы напрасны - бог не спас!..
Разбой-грабеж,
И ятаган,
И обезглавливали нас,
И рвали на клочки армян,
Рубили сабли, резал нож,
Бросали прямо под обрыв,
Тела утопленников сплошь
Покрыли реки, их закрыв,
Не разбирая, всех подряд -
От стариков и до ребят.
Кому бить в грудь,
Судьбу кляня:
- АХ, ДО КОКОГО ДОВЕЛОСЬ ДОЖИТЬ НАМ
ГОРЕСТНОГО
ДНЯ?!..
Мольбы напрасны - бог не спас!..
Одних распяли в черный час,
Других - и женщин, и мужчин,
Гоня, как стадо, из долин,
Как камни скатывая с гор, -
Прогнали вдаль… куда?
В Дер-Зор.
Нагие, жалкие, без сил, босые - дети, старики,
Мужчины, женщины - плелись через арабские пески
Путем могил, где каждый шаг отмечен новым трупом был,
Своей жестокостью тот путь
Голгофу удесятерил!..
И крики о спасенье вдаль напрасно над землей неслись,
Напрасно на весь мир набат звучал, оплакивая жизнь,
Увы, он стал в конце концов глубоким вздохом, чуть звеня:
- АХ, ДО КАКОГО ДОВЕЛОСЬ ДОЖИТЬ НАМ
ГОРЕСТНОГО ДНЯ?!..
…10 апреля, год 15-й…
Цветы пьянят,
Плывет апрельский аромат
Медвяным запахом отав
И шествием цветов и трав -
И в той ночи, в апреле том
Подкрался - подло - зло - тайком -
Тот суховей,
Что унести был должен миллион армян,
Армянские кварталы он вот-вот сметет, как ураган,
В Константинополе сейчас…
И огненная печь зажглась,
И смерть пришла со всех сторон,
И вздох последней из надежд в развалинах был погребен…
Чудовищная ночь!
Она
К утру была обагрена
Не солнцем - кровью наших ран,
Все ризницы святынь армян
Ограбила, сожгла дотла,
Разрушила и разнесла
Армянской письменности храм,
Что был всего дороже нам,
И обрубила ветви все
У дерева во всей красе
Армянских гениев,
Потом
Из книги музыки она
Страницу вырвала - притом
Ярчайшую…
Те имена,
Что лишь вчера слетали с уст
Друзей и близких, как заря,
Чьи книги знали наизусть,
Восторга трепетом горя, -
В ту ночь одну - существовать
Вдруг перестали.
Волей злой -
Убитым варварской рукой -
Им суждено отныне стать
Лишь статуей, что создает
В воображении народ…
Ах, Панкалты средь синевы!..
В Галате церковь в три главы!..
Под вечным куполом твоим,
Горя мгновением святым,
Вел литургию Комитас -
Вчера лишь, не сводили глаз
С него, восторга не тая,
Зохраб… Севак - его друзья…
___________________________
(Рубен Севак
- выдающийся западноармянский поэт. Пал жертвой геноцида 1915 года.)
___________________________
И тысячи других умов -
И молодых и стариков
Он воедино собирал.
И каждый что-то создавал -
Мелодий новых высоту,
Полотен новых красоту,
Словами, нотами, пером,
Резцом, тончайшим молотком,-
И были краски так светлы!..
Потом спешили в Панкалты,
А вот и дом,
Что так знаком,
И Вардапета снова в нем
ЧИНАРА, ТЫ - просили спеть
И сердце ЖУРАВЛЕМ согреть…
- ЧИНАРА, ТЫ НЕ ГНИСЬ, НЕ ГНИСЬ!..
А ты попробуй распрямись,
Когда топор под корень бьет,
Пила за ветвью ветвь грызет,
Вот и иди тут, и
…НЕ ГНИСЬ…
Что?
- НЕ БРОСАЙ РОДНОЙ ПОРОГ!..
Да тут и пес уйти б не мог, -
А если волки и зверье
Всех режут и сожгли жилье,
И если всех изгнанье ждет
И ужасом объят народ?! -
Иди и
-НЕ БРОСАЙ ПОРОГ…
Но как?
- С ТОБОЙ ЛЮБИМЫЙ БОГ… -
Но где же бог? Но где же бог?
А если он ослеп, оглох
И тщетно "Смилуйся!" просить, -
Как бога этого любить?..
Что?
- ТЫ ВДАЛИ НЕ ЗАБЫВАЙ…
Забыть? Попробуй-ка давай
Забудь, как в предрассветный час
Та огненная ночь зажглась -
Руками варваров, она
К утру была обагрена
Не солнцем - кровью наших ран,
Все ризницы святынь армян
Ограбила, сожгла дотла,
Разрушила и разнесла
Армянской письменности храм,
Что был всего дороже нам,
И обрубила ветви все
У дерева во всей красе
Армянских гениев,
Потом
Из книги музыки она
Страницы вырвала, притом
Те, что сияли ярче звезд, -
Все фанатичный вихрь унес,
Все в ночь одну разбито вмиг, -
Смерть, боль, изгнание, тупик.
Вихрь злодеянья роковой
В Константинополе весной
Не пожалел ни одного,
Талант ли,
Гений -
Никого!
И люди - им бы жить и жить,
Свое бессмертье заслужить
Иль славный подвиг совершить -
В изгнанье шли
Дорогой той,
Где смерть их подведет чертой…
Жрецы,
Что музыку творят
И вечных слов святую нить,
Теперь должны и желчь и яд
Геенны огненной вкусить…
Попробуй-ка найди уста, чтоб не хотели плюнуть всласть,
И сердце каменное, чтоб в нем трещина не завелась!..
…Изгнанья путь тянулся вдаль…
Тянулся он вдоль пирамид из трупов, черных, как печаль,
Шел вдоль холмов из детворы, что надвое рассечены,
Молящих только об одном - погребены мы быть должны…
Святые бедра матерей пытались стыд прикрыть песком,
Песком, желтеющим кругом,
А не подолом.
Нет его,
Как больше нету ничего -
Святынь
И бога самого!..
Подростки-девушки, что смерть от мук насилия нашли,
Невесты светлые -
Прикрыть пытались грудь клочком земли,
А не платочком.
Нет его.
Как больше нету ничего -
Святынь
И бога самого!..
Найди попробуй губы, чтобы
не проклинали все вокруг,
Найди кулак, тугой кулак,
Который бы не жаждал вдруг
Вонзиться в небо,
Чтобы так ему проклятье передать!..
Нет, надо не проклятье слать -
Отборной руганью мужской
Покрыть бы в небесах творца!..
Изгнанья путь тянулся вдаль, и не было ему конца…
Из обезлюдевших домов
Летел, как жалкий жизни зов,
Тоскливый вой бездомных псов,
Они по глупости своей
Понять, конечно, не могли,
Что представительней людей
Собаки стали той земли,
Где бесконечно долгий срок
Был человек - и царь, и бог…
Лежат столбы,
Дома в золе,
Собаки, рыская во мгле,
Хозяина холодный труп
Обнюхивают,
День-другой
Тоскливо в тишине ночной
(Как будто болью жжет их струп)
Скулят и воют,
А потом,
Не выдержав голодных мук,
Впиваются слюнявым ртом
Хозяину в одну из рук,
Что их кормила лишь вчера.
И труп, урча, жрут до утра…
Мог длиться этот адов путь
До бесконечности -
Но вот
День ужаса права сдает,
И караван людских колонн.
Что умереть приговорен,
В тюрьму Чанкырскую ползет,
Построен этот мрачный свод
Руками турок…для армян -
Здесь ждет бесчестье караван,
Такой насилия кошмар,
Что смерть пред ним - желанный дар,
А рок, что злобен и жесток, -
Уже не бестелесный рок:
В обличии аскера он,
Что до зубов вооружен,
Чтоб охранять тюрьмы порог…
И в этот миг:
- СПАСИ НАС, БОГ…
Как никогда
И как нигде
Был к месту вопль скорбящий тот,
Ах, Вардапет, в большой беде
Устами скорбными народ,
Чью душу черный траур сжег,
Молил, рыдал:
- СПАСИ НАС, БОГ…
И в тесных камерах вскипал
Мужских рыданий грозный вал,
Горячий, горький всхлип мужской,
И сердце воодушевлял
Он, в песне вылившись такой,
Что всех волнует, как весна,
И светлых слез струю родит -
Не болью, не тоской она,
А восхищением кипит…
- О БРАТЬЯ, ВОПРОСИМ ТОГО,
ПЛЕНЕННЫМ УВЕЛИ КОГО,
ПОМИЛУЙ, ГОСПОДИ, ЕГО…
Но больше нет уже отцов,
Нет братьев - саблями сплеча
В горах убили молодцов,
И по ущельям, горяча,
Кровь льется вместо родников…
- В ГОРНИЛЕ ЖАР ОГНЯ ПОГАС,
СПАСИ, ВСЕМИЛОСТЛИВЫЙ, НАС…
Но пользы нет в моленье том,
Когда чудовищным огнем
Горнило,
Словно хворост, жрет
Страну армян и весь народ.
- К ТЕБЕ В СЛЕЗАХ ВЗЫВАЮ Я,
СЛОВАМИ УМОЛЯЮ Я -
ПОМИЛУЙ И СПАСИ НАС, БОГ…
Что завтра им готовит рок?
Какой к ним завтра смерть придет? -
Увы, мужей великих ждет
Не смерть геройская в бою,
А жертвы смерть в чужом краю…
- ПРИМИ МОЛЬБЫ, ЧТО ВОЗНОШУ,
ТЫ - ДОБРЫЙ, СМИЛУЙСЯ, ПРОШУ…
А если бы он добрым был,
То разве бы вооружил
Толпу зверей и к нам пустил
На нивы и сады армян
В Акин, Арчеш, Карин и Ван?..
- СВОЮ НАМ МИЛОСТЬ ПРОЯВИ -
МИР МИРУ ЭТОМУ ЯВИ…
Мир…
Если бы еще чуть-чуть все это бы
продлилось вдруг,
Глядишь - и вправду навсегда мир
воцарился бы вокруг,
Одев цветущую страну
В кладбищенскую тишину,
Где нет живых, чтоб в горе там
Завидовали мертвецам…
- ПОМИЛУЙ, ГОСПОДИ…
О нет,
Не сжалился он, Вардапет.
А наказал тебя опять -
Не стал твою он душу брать,
Как через день
Он души взял
Тех, кто от жажды так страдал,
Как желтый выжженный песок,
Кто - гениальный - голодал,
Надеждой даже не кормясь,
Святая кровь их пролилась,
Но не от пуль и сабель злых…
Камнями всех побили их…
И в чем
Причина та была,
Которая оторвала
Тебя от горестной судьбы друзей,
с кем счастье ты делил,
От рая дорогого, путь в который
камень им открыл,
И бросила в широкий ад,
Где смерти нет, а только мрак,
Где краски жизни не горят?!
Ах, почему оторвала?
Освободила поздно так?
Но то… свобода ли была…
ЗВОН ПОМРАЧЕНИЯ
Ах, если то было спасенье…
О Спас,
Избавь от такого спасения нас!..
.. Искусные пальцы забыли рояль,
Безмолвна заброшенных клавиш печаль!..
Он вновь в Панкалты в своем доме живет,
Чанкырской тюрьмы удручающий свод
Уже далеко от него,
Но в мозгу…
В мозгу к оболочке клок тьмы прилипал,
Как пар кипятка, что летит к потолку,
Клубился под черепом,
Вился, витал,
И. Словно слизняк, копошился, скрипел
Тот мрак
И никак отлипать не хотел.
По улице шел он, накинув пальто, -
В ушах его оклик внезапно гремел:
Казалось, зовет его Сиаманто,
Казалось, окликнул его Даниел…
___________________________
(Даниел
Варужан)
___________________________
Когда уж смеркалось,
Казалось ему -
В гостиную, прямо к нему, через тьму
Шагает кабаноподобный аскер
И, сняв ятаган, отстегнув револьвер,
Горячие камни вздымает в руках.
И… криком взрывался
В душе его страх,
И он зажигал все лампады вокруг,
Садился, вздыхал облегченно.
И вдруг
Глазами вращал - в них метался испуг, -
Казалось, лампад языки - это кровь,
И он задувал их затравленно вновь.
А чаще он вскакивал так… без причин,
А чаще… был там он -
В отчизне армян, -
Бродил он по Мушу, входил он в Карин,
С любовью глядел на престольный наш Ван…
Хоть сам он -
в Стамбуле,
А мысль его -
там!..
В Армении там, говорят,
Без армян
Цветут анемоны по тихим садам,
Чей цвет восковых лепестков источал
Вина аромат и сердца опьянял,
Теперь -
не навек ли? -
багровым он стал,
И запах тяжел их -
так пахнет лишь кровь,
Дразня раздражающе ноздри бычков
Кочевников-курдов…
А юный вьюнок -
Эстет, что не терпит уродства ни в чем,
Карабкался молча на горный отрог,
Чтоб собственным нежно-зеленым крылом
Прикрыть капли крови
На серых камнях,
Спешил занавесить утесов бока,
На выступах чьих,
Как на острых клыках,
Дрожал
От победных рывков ветерка
Нарядной одежды армянки клочок,
Поблекший теперь уже до белизны
От солнца ли
Или от горя, что рок
Дал полною чашей испить без вины,
Дрожал он от ветра,
Белесый клочок…
Почетного самоубийства флажок…
А те из утесов,
Куда и вьюнок,
И даже лишайник забраться не мог,
Чьи красные стены
В отвесной дали.
Расщелины белые пересекли
Подобно колоннам различной длины, -
Огромным органом они взметены
Над амфитеатром армянской страны, -
Так эти утесы
Стонали с тоской,
Когда ветер-варвар холодной рукой
В них бил, музыкального слуха лишен,
Гудели утесы,
И жалобный стон
Органным аккордом над миром несло:
- Что здесь приключилось?
Что произошло?!!
А глупой кукушке никак не понять -
Бескрылый мозг птичий
Не может объять
Случившееся, -
И наивно она,
Как только вокруг расцветает весна,
В эфир
через паузы
весточку
шлет,
Домой
языком телеграфным зовет:
-Ку-ку! Отзовитесь!
Что с вами? Ку-ку!.. -
Напрасно кукушке кричать на суку!
Умершим услышать тебя не дано,
А те, кто по свету рассеян давно
Как горсть ячменя -
среди птиц у гумна,
Как пригоршня крови -
в воде, что мутна,
Те, хоть позывные твои и поймут,
Уловят их сердцем, душой обоймут,
Но только - увы! - на призыв дальний твой
Ответят они лишь горючей слезой,
Миганием век и биением жил,
Набухших от гнева, что их опалил,
И сердцебиеньем ответят на зов,
Но только не радостным гулом шагов
Счастливых скитальцев, идущих вдали
К родимому дому дорогой побед:
- Топ-топ! (Мы идем!)
- Топ-топ-топ! (Мы пришли!..)
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!…
Там -
В горном Сасуне, где за облака
Деревья ореховые забрались
И спорят с оленями, кто на карниз
Быстрее поднимется,
И, как рога,
На лбу волосатом утеса растут,
Там -
В горном Сасуне, где реки ревут,
Где в темных оврагах колючки, как лес,
На них, на листву - и вкусна, и бела -
Действительно сыпалась манна с небес,
___________________________
(Сасунские горы изобилуют манноносными ясенями, чей клейкий затвердевший
сок и зовут манной.)
___________________________
Что бедным крестьянам подспорьем была.
Но… манна небесная заменена
Небесною карой - повсюду она!..
Теперь
На камнях Цовасара следы -
___________________________
(Цовасар - гора в Сасуне.)
___________________________
с колодцами схожие чем-то слегка, -
следы от железных лаптей пастушка
___________________________
(Имеется в виду юный Давид Сасунский.)
___________________________
Заполнены струйками талой воды,
И в них полумесяц, холодный как лед,
С намеками речь о прощенье ведет…
А в раме Марута, что эпосом свят,
Паломников нет -
Только совы грустят
И стонут, что мир - суетою объят…
Орех на орехе лежит,
Им опять
Гнить осенью:
- Некому их собирать!..-
Овец одичавших и диких стада
С гор тянутся:
- Некому больше стрелять!.. -
До Мушской долины дойти иногда
Решаются:
- Некому их воровать!.. -
И кошка в кадушке для теста рожать
Котят приготовилась:
- Некому гнать!.. -
Коровы
О яслях уже вспоминать
Давно перестали, но все же пока
Страдают, -
Как полный кувшин молока,
Набухшее вымя им трудно носить,
Не выплеснув:
- Некому их подоить!..-
Его о ладони камней они трут
И хрипло мычат:
- Нестерпим этот зуд!.. -
И манну в Сасуне средь ласковых гор
Медведи сосут, наживая запор,
И, в храмах святых алтари оскверня,
Катаются с ревом, закончив обед,
Тем ревом Огана-Горлана дразня, -
Почтенья к сасунским безумцам уж нет!..
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!..
…Венера с вершины Немрута блестит
Так ярко,
Как будто горит не звезда,
А миски пастушьей сверкает луда,
И кажется облаком белым тогда
Путь Млечный
Когда чужеземец глядит…
И сын армянина,
Того, кто сумел
Лишь чудом судьбы всех родных избежать,
Когда он, приехав в родимый предел
По визе туриста, начнет целовать
Ногою Сипана священного склон,
Не примет ли тоже за облако он
След саманокрада - ваагновский след…
___________________________
(Млечный Путь у армян называется также Путем саманокрада. По
древней легенде бог молнии и неба Ваагн в тяжкий неурожайный год
украл у других богов саман и, убегая по небу, рассыпал его, оставив
след, который и выглядит Млечным Путем.)
___________________________
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!..
Царит там теперь
Паутина одна,
Лениво зевая, мечтает она:
Хоть волки бы сытые стали рыгать,
Чтоб голос живой - пусть любой - услыхать!
Но волк редко сытым бывает,
И вот
Вновь дремлет она,
Оживая раз в год,
Когда в обезлюдевший вымерший край
Зачем-то заедет
Заптий-полицай,
И взвоет ШАРКИ,
___________________________
(Шарки - вид восточных песен.)
___________________________
Навевая тоску, -
Ни ПЕСНИ ГУМНА;
Ни ХВАЛЫ ЖЕНИХУ;
Ни ЛУННАЯ НОЧЬ;
ОРОВЕЛ не плывет;
В Армении
Кто без армян запоет,
Кто в танце характер покажет живой?
Ни песни обрядовой,
Ни трудовой -
Нет песни армянской в Армении.
Нет!..
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!
А ночь, тяжело придавив чернотой,
Заляжет, как буйвол, угрюмый и злой,
Рогами держа небосвод над собой.
Уродливыми ртом
Будет молча, с трудом
Жевать злодеянья она и погром,
А их - если даже скотиною быть -
И то нелегко будет переварить.
Тьмы черной чернила, печально до слез,
О бойне элегию станут писать,
Но вместе с рассветом
Чернила опять
Сотрутся, как… кровь и армянский вопрос…
А утро!
Глаза каждый раз открывать
Оно, как наивный ребенок, начнет,
Ему будет мниться опять и опять,
Что жизнь как текла,
Так и ныне течет:
Вот-вот мать шлепки маслобойки прервет
И соню-сынулю
Во двор позовет…
И снова над тихой деревней вот-вот
Мычащего стада волна потечет…
Услышав, как стонет в саду ветерок,
Сорвется и вдаль полетит лепесток…
Вода
через рыхлые грядки,
как крот,
Прорыв их, тихонько ужом поползет…
Плуг с пашни ближайшей
К дороге свернет,
И лемех, как зеркало, зайчик пошлет,
И яркие блики скользнут по лицу
Соседской невестки,
Ее испугав:
Какому надумалось вдруг удальцу
Заигрывать с нею!
Об этом узнав,
- Ой, господи! -
Муж не простит никогда.
- О боже! -
Кровь может пролиться тогда!..
А утро,
Глаза открывая опять,
Обманется, словно ребенок, на миг,
Но тотчас придется всю правду узнать -
Что стало армянской сиротке под стать:
Ему б закричать -
Но не вырвется крик,
Ему бы заплакать -
Где слезы найдет,
Ему б умереть -
Смерть к нему не придет,
Ведь происхожденье свое он ведет
От Младшего Мгера, - о проклятый род!..
___________________________
(Младший Мгер - сын Давида Сасунского, проклятый отцом и обреченный
на бессмертие).
___________________________
Ну кто, Вардапет,
Тут с ума не сойдет!..
Скучающий ветер стрелой полетит
По Мушской долине,
Чтоб грусть излечить,
Но ни одного он не встретит в пути
Ердыка, чтоб дым из него подхватить,
Как дикую кошку, трепать, теребить,
Пока от него не исчезнет и след…
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!..
Бюракном нагорье звалось, но пришли
Османы -
Бингёлом его нарекли.
А в нем - десять тысяч сверкает озер,
А в нем - десять тысяч звенит родников,
Теперь -
все они в ожиданье с тех пор:
Людских ждут шагов
И людских голосов,
Чтоб голову кто-то над ними склонил,
Как в зеркале, в них отразившись, возник
И, фыркая, жажду свою утолил,
Иначе, без этого - что за родник!
Иначе - родник ты,
Но станешь прудом,
Иначе -
не озеро,
А водоем,
Не то предстоит старой девой им стать,
Меж тем как инстинкт материнства опять
Щекочет ее все сильней и сильней,
Хоть сделай прививку, как оспы, чтоб ей
В себе жажду женщиной стать превозмочь, -
Но оспинки чешутся каждую ночь…
Евфратом звалась -
И… назвали - Мурад!
Шайтан с ним, Мурадом зовись, как хотят,
Лишь только б река оставалась рекой -
Сплавляла бы лес,
А не… трупы весной,
На берег швыряла бы
Пни и снопы,
А не черепа и не кости стопы!..
Лишь только б река оставалась рекой -
За все воздавала
Крестьянам с лихвой:
За то, что пахали и жали они!..
Лишь только б река оставалась рекой -
Вращала бы жернов живою водой,
В глубоких ущельях ревя, словно зверь…
Так было всегда.
А теперь!..
А теперь
Какая там пахота или полив,
Какая там мельница - нет больше нив!..
Как девушке снится колечко во сне,
Так грезит река о мостах в тишине,
О бедный Евфрат,
Тех мостов уже нет!..
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!..
У скольких народов есть озеро Ван?
Такое - чужой только спросит язык,
Подобный вопрос - для туристов и книг,
А спрашивать Вана лишенных армян
Смешно - не вопросы они задают,
Они утверждают - и этим живут!
- Есть рай на том свете,
И это - наш Ван!..
Эх, сердцеобразное озеро Ван,
Ты морем считалось всегда у армян,
Звалось ты Бийан, и Тушпа, и Бзнуник…
___________________________
(Названия Ванского озера в разные периоды армянской истории.)
___________________________
Тебя окружили, чтоб видеть твой лик,
Священный Вараг,
И Сипан, и Немрут,
Как невод, они свои тени плетут,
Забросив в тебя - не селедку ловить,
А краски, которых ни с чем не сравнить,
Ни с чем не сравнить и нельзя уловить!
В Востане спит ветер - глубок его сон,
___________________________
(Востан, Айгестан - районы города Вана, Артамед - пригород Вана)
___________________________
Хмельными он запахами опьянен,
То хмель Айгестана его усыпил,
Его аромат Артамеда сморил,
На яблоне спит он, чей в косточках плод
Гремит, если кто-нибудь сильно встряхнет,
Как будто в нем спрятана горсть янтаря!
Где ванец спасенный,
Тоскою горя,
Услышит тот звук,
Что знаком с детских лет?!..
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!..
И в том же Востоке,
Когда после сна
Встает пьяный ветер от стука плодов
Деревьев рожающих,
Долго спьяна
Петляет сначала он между стволов,
Потом устремляется к озеру он,
Чтоб там, у студеной водицы, согнать
Похмелья угар и прилипчивый сон,
Но ветер так жарок, что озера гладь
Трепещет, как женщина в страстной тоске,
И тут же стыдится - ведь невдалеке
Святой Ахтамар,
___________________________
(Ахтамар - знаменитый монастырь Х века на острове посреди озера
Ван.)
___________________________
И покаянно ввысь
С мольбой уже волны как руки взвились.
Ах, волны,
Ах, ванские волны!
Пастух,
Что мыла не видел и месяц, и два,
Войдет в эти ясные волны едва -
И чист, словно стеклышко, легок, как пух,
А кожа там бархатна и так нежна,
Как теплая яловой телки спина.
И значит, без мыла мог ванец прожить
И так потихоньку богатство нажить!
___________________________
(Ванцы, как правило, народ богатый и бережливый. У армян "ванец"
в некотором смысле даже означает "скуповатый".)
___________________________
А может быть, Семирамиды канал
Здесь золото тысячу лет рассыпал
По солнечным нивам и белым садам,
По красным оврагам и черным полям!..
___________________________
(Канал Семирамиды - канал урартских времен, действующий и поныне.
Его постройка, по преданию, приписывается ассирийской царице Семирамиде.)
___________________________
Ах, Ванское море,
Когда темнота
Спускалась,
Воссев на Сипан и Немрут,
И клинописи, что века не сотрут,
Стирала на склонах,
Где Вана черта,
Когда восседала на озере тьма,
То небо бросалось в него, словно раб,
И резвая рябь превращалась не в рябь -
А будто вода закипала сама
От огненных звезд
В том озерном котле.
И звезды ли там пламенели во мгле,
Иль плавали тысячи ванских котов
___________________________
(Ванский кот - особая порода кошек с большими огненными глазами
и величиной с небольшого пуделя.)
___________________________
С глазами, что ярче печных угольков,
Пытаясь от черного мрака спастись,
Иль тысячи тысяч каменьев
Зажглись
И завистью жгут ювелиров они,
Которыми славился Ван искони?!..
И вот, напоследок,
С цедилкой-ковшом
Большая Медведица - неба краса, -
Покинув в предутренний час небеса,
Без звука, без плеска ныряла тайком
В глубь озера,
чтобы
воды зачерпнуть
И яркой лазурью на небо плеснуть,
Пусть блеклые краски заменит оно.
Но… в дырки-цедилки
Лазурь все равно
Стекала обратно - и озера гладь
Лазурью сияла,
А небо опять
Тускнело, чтоб блеклым по-прежнему стать!
Ах, Ванское озеро,
Что тебе в том -
Тускла иль лазурна небес глубина,
Когда в твоем городе,
Да и кругом,
Фанатик, всю жизнь ненавидящий свет -
Тьма,
Встав на колени,
И рвенья полна -
Власть хочет продлить
До скончания лет!..
И это в то время,
Когда и близка
Родная сестра твоя
И далека -
Севанское озеро…
Мой Вардапет,
Несчастный
И все же счастливый ты мой,
Поскольку не знал,
Да и знать ты не мог,
Что озеро
Собственной крови ценой
Даст свет
Даже скалам, где нет и дорог,
Под хрипы оленей и фырканье коз,
Когда, их пугая, сиянье зажглось.
Одно не смогла лишь сестра,
Что щедра, -
Дать городу Вану спасительный свет
И Ванскому морю, чей берег одет
В сплошную кромешную тьму до утра,
Севанское озеро
Вана сестра,
Навек превратившая кровь свою в свет!…
Счастливый ты мой
И несчастный ты мой
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!..
У многих ли стран в мире
Есть Арарат?!
А если найдутся сказавшие "да",
То бросит в них иронический взгляд
С презреньем Библия даже тогда
И спросит, пергаментный вытянув лик:
- Прочти-ка… Таких я не видела книг!
Арарат!..
Для нас и у нас,
Эх, и есть он, и нет -
Одна только видимость, как говорят!
Несчастный,
Счастливый ты мой,
Вардапет! -
Поскольку не знал,
Да и знать ты не мог,
Что смелых армян -
Альпинистов толпа,
Хоть рядом стоит Арарата чертог,
Спешат к поездам,
И ведет их тропа
К Эльбрусу двуглавому и на Казбек,
Чтоб над покоренной вершиною встать,
Взойти на Памир сквозь морозы и снег,
Тогда как -
Всего лишь рукою подать
От дома им
До араратских высот,
Вершины, чья девственно белая грудь
Армянские пальцы горячие ждет,
Зовет приласкать,
В поцелуе прильнуть,
Ведь ей не забыть поцелуй жениха,
Кто раны Армении в сердце пронес!..
___________________________
(Речь идет о Хачатуре
Абовяне. Имеется в виду то, что его роман называется "Раны
Армении" и то, что он первый совершил восхождение на Арарат.)
___________________________
Немало армян
Верит в бога пока,
Но пусть не наука решает вопрос -
Библейской горы
Однозначен ответ,
Жестокой судьбою,
всем тем, что стряслось,
Им сам Арарат говорит:
- Бога нет!..
Попробуй с ума не сойди,
Вардапет!..
Несчастный ты мой
И счастливый ты мой, -
Поскольку увидеть был жребий не дан,
Что будет Масис,
Арарат наш родной,
У новой, последней столицы армян
Стоять пред глазами,
Как будто дразня,
И будет безжалостно нас возбуждать,
Магнитом притягивая и маня,
И раны, что стали уже заживать,
Опять бередя:
Хоть и есть он, а нет!..
Попробуй сума не сойди,
Вардапет!..
Что может быть горше, страшней, тяжелей,
Чем матери боль,
Потерявшей дитя?! -
А если поступят еще с ней страшней,
Ту боль недостаточно сильной сочтя,
Погибшего
Выставят труп перед ней,
Причем ни на день,
А на множество лет?!!
Коль мать ты,
Попробуй ума не лишись!..
Так
перед лицом Еревана
Масис
Поставлен!..
Попробуй-ка тут,
Вардапет…
ЗВОН ПОМЕШАТЕЛЬСТВА
От страшных картин,
Что он видел кругом,
Сначала глаза помешались,
Потом -
Державная мысль…
И, познав дикий крик,
Проклятья и воплей безумный язык,
В душе его,
Стонами полной до дна,
Настала кладбищенская тишина.
А ум,
Что небесным светилом сиял,
Отныне какой-то планетою стал,
Все той же снаружи,
Но как же ей быть
Той самой -
Светило… не стало светить!..
И он не успел в Аварайрском бою
Вартаном пожертвовать,
Сам жертвой став, -
Ах, если бы жизнь он закончил свою
Подобно Вартану, в сражении пав,
Иль новым Мушегом он умер бы пусть,
Чье слово последнее знал наизусть
Он иноком юным,
Твердя в тишине:
-УЖ КОЛИ ПОГИБНУТЬ И ВЫПАЛО МНЕ,
ХОЧУ УМЕРЕТЬ Я В БОЮ НА КОНЕ…-
А сам не с коня
Пал в разгаре борьбы -
Пал жертвой предательства…
нашей судьбы.
Несчастную, в горе Ануш не успел
В той опере дивной с ума он свести,
А сам -
От чудовищных варварских дел -
Не смог потрясенный рассудок спасти…
И он не успел сделать то, что мечтал:
Заставить сасунских безумцев запеть,
Сам -
Стал Младшим Мгером
И замуровал
Себя в Агравакре он, заживо тлеть…
___________________________
(Имеется в виду Агравакрская психиатрическая клиника вблизи от Константинополя,
куда был вначале помещен Комитас.)
___________________________
…И тот даже, кто в эти дни умирал,
От боли - тебя потерять, Вардапет, -
ГЛАЗА МОИ ПЛАЧА ПОЛНЫ… застонал,
Без слов, без мелодии - сердцем в ответ -
СГОРАЮ, СГОРАЮ… сгорая, запел,
Однако… без пользы.
А тот, кто успел
Спастись от резни -
Справедливую злость
Забыв от бессилья, бесправья и ран,
Вновь к несправедливому богу армян
Взывал молчаливо, чтоб все обошлось,
Однако… напрасно.
И в церкви любой,
И в храме любом, уцелевшем пока
В армянской стране, по тебе, как река,
Молебны текли,
Призывая с тоской
Губами дрожащими пастырей бог
В хранители - чтобы он спас и помог,
Однако… не спас.
Взгляд безжизненным был,
Твоя голова, что светилом была,
Планетою стала, чей пламень остыл,
А свет поглотила кромешная мгла…
ЗВОН НЕПРЕХОДЯЩЕЙ СКОРБИ
В Шишли вблизи Стамбула он
Был на два года заточен,
Он, что народом вознесен.
___________________________
(Шишли - долина, где помещалась лечебница.)
___________________________
Лечили…
Что лечить взялись? -
Мозг мертвый,
Раненую мысль,
В которой лед и мрак царят?..
Но те, кто светлый разум чтят,
Смириться с эти не хотят -
И вот в Париж отправлен он.
Париж, Париж!..
Ты покорен
Был около двух лет назад,
Когда к тебе он приходил,
Чтоб дудкой, полной дивных сил,
И страстью в голосе своем,
И ясной мыслью, и умом
Конгресс собравшийся пленять,
Париж, Париж!..
К тебе опять
Он возвратился,
Но не петь,
А в ранах угасать и тлеть -
Нет крыльев, чтобы ввысь лететь,
И нет огня, чтобы пылать…
Настала горькая пора -
Ни "Бис!",
Ни "Браво!",
Ни "Ура!".
Париж, Париж!
Пришел просить
Тебя он - мысли возвратить…
Париж, Париж!
Будь добрым с ним,
Щедр милосердием своим,
С кривой дороги уведи
И выведи на светлый путь -
Ну, сделай, сделай как-нибудь,
Чтоб он опять в твоей груди
Восторг мелодией зажег,
Тебя омыть бы мыслью смог,
Чтоб из свирели на простор
Летел танцующий ШОРОР…
Но бедному Парижу где лекарство нужное найти,
И есть ли вообще оно, чтоб чудом гения спасти,
Ведь он - когда на корабле перед отплытием стоял
И от своих учеников
Любви букеты моча брал, -
Улыбкой доброй не сиял,
Не нюхал нежные цветы,
А - равнодушною рукой - бросал их в море с высоты,
И застывал холодный взгляд
На груде каменных громад…
…И вот ползет за годом год -
Никто твой гений не спасет…
Уходит год, приходит год -
Кто к нашим хазам ключ найдет,
Которые он двадцать лет
Учил глядеть на белый свет,
Ночами мучаясь, как мать,
Их поднял,
Научил шагать
И вывел их на ровный путь, -
Теперь же хазы те опять
Одервенели - не согнуть! -
Что было сделано с трудом за двадцать бесконечных лет,
Злым ветром все разметено - и серди скал утерян след…
А по следам годов года
Опять шагали, как всегда:
Один - одиннадцать, - и вот
Уже идет двадцатый год.
А он, умерший, двадцать лет,
Не погребен - он жив, и нет,
Не погребен он,
Труп живой,
И одинокий,
И святой!..
И дышит в спину года год,
Рожденный годом, год идет,
А он, подобно Азаран,
Жар-птице сказочной армян,
Что не расстреляна была
И не зарезана со зла,
А прост сбита на лету тупым ударом прямо в лоб, -
Так трепыхался двадцать лет он без сознания.
О, чтоб…
Но нет надежды, средства нет
Смягчить ту боль, что сердце жжет,
Скорбь, причитанья заглушить
И наши слезы иссушить -
От них, как борозда, идет
По всей душе кровавый след…
Так он, умерший, двадцать лет
Не погребен - и жив, и нет,
Труп -
И живой, и не живой.
И одинокий,
И святой…
Также по теме:
Шираз Ованес - Горе армянское камни расскажут