Рубен Севак
ТУРЧАНКА
(Сельская элегия)
1. ВЫШИВАНИЕ
2. О, ДЕВА
3. ГАЙДУК
4. АРМЯНКА
5. ПОХИЩЕНИЕ
6. КРАСНОЕ КРЕЩЕНИЕ
7. КАПЛЯ КРОВИ
8. ДЕВИЧЕСТВО
9. НЕ УЛЫБНУЛИСЬ БОЛЕЕ ГЛАЗА
10. ВОЗМЕЗДИЕ
* * *
Спят мать, отец, уставшие за день.
Сквозь щели ветхих, одряхлевших стен
В покои рвется с диким свистом вьюга.
О Боже, как метель трясет лачугу!
Подсвет дрожащий свечки у окна
Склонилась дева юная, одна,
И тайно вышивает тихой ночью
И молча шьет она, и плачет молча.
В субботу прошлую, когда с села
Она в часовню на молебен шла,
Купила тайно в городе на рынке
Шелка, златые нити и бусинки.
И по ночам, едва отец и мать
Усталые уже ложатся спать,
Она узоры вышивает снова
И шьет, и плачет, не роняя слова…
* * *
- О дева, для кого все это шьешь?
Армяночка, о ком ты слезы льешь?
Неужто с парнем тем, ушедшим в горы,
Умчалось сердце и осталось горе?
- Я о себе рыдаю, братец мой,
И тайну занавесила я тьмой,
И нет любви, и горе стынет в сердце,
И никого вокруг, чтоб опереться.
- О дева, для кого шелков узор,
И что печалит твой девичий взор?
Неужто для своей же бедной свадьбы
Ты вышиваешь шелковое платье?
- Ах, братец, я тоскую не о том.
Изменницей мне стать, коль брошу дом.
Средь этих гор пустынных, хладных, мокрых
Кто стариков и лань мою присмотрит?
* * *
Но вот улыбкой озарилась вдруг:
Сума готова и окончен труд.
И распрощавшись с косами своими
Она сплела из них свое же имя.
Взглянула втайне – спят ли старики?
Задув свечу, направила шаги
К той двери, за которой злилась вьюга,
И вышла, переполнена испуга.
Брат втайне ожидал ее в ту ночь
И, силясь холод ночи превозмочь,
Свои доспехи очищал, чтоб скоро
Уйти, укрыться, удалиться в горы.
Прильнула дева к брату своему
И на плечо повесила суму…
И молодец, послушный долгу сердца,
Ушел на бой… Ушел навстречу смерти…
* * *
Армянка, о тебе моя печаль!
Ты – луч, который светит по ночам,
Обманутой надежды шепот милый,
Цветок, что горе стелет на могилу.
И свет тебя покинул голубой –
Тот свет, что именуется – Любовь.
Ты – чрево, жизнь дарующее только
Беднягам – для погибели жестокой.
И сквозь мечи, и сквозь огнистый смерч,
Сквозь море крови, пересилив Смерть,
Подняв дитя, ты плачешь благородно
И возвещаешь: «Будет жить народ мой!»
* * *
А время шло. И дева каждый день,
Едва заря сгоняла ночи тень,
Шла в горы – лань свою пасти и долго
Взирать с тоской на дольнюю дорогу.
И старики, уже почуяв смерть,
Согбенные, печальные, чуть свет
Шли в старую, далекую часовню,
Чтоб Господу о сыне молвить слово.
Однажды поутру, в горах, она
Услышала, как кто-то застонал,
Пошла на помощь – но четыре руки
Схватили, увели ее в испуге.
И дева шла покорно, не ропща,
И не могла слезу пролить душа…
- О дева, среди гор пустынных, мокрых
Кто ж стариков и лань твою присмотрит?!
* * *
И Бек воскликнул: «В ночь сию я рад,
Се – праздник мой, пусть факелы горят,
В серебряной священной чаще – Солнце
Мое пусть в кровь сегодня окунется.
Внесите в зал мою добычу всю,
И пусть она в священном том тазу
Блистает вся, не ведая о страхе,
И ей – благословение Аллаха!
И выстройте моих наложниц в ряд,
И пусть они колени преклонят,
И та, кого я давеча приметил,
Пусть от меча погибнет в чаше этой.
Пусть все поют, слезам пощады нет,
И плачущий пойдет за ней вослед,
Из чаши той святой, из влажной крови
Пусть озарится мир Исламом новым.
* * *
Безропотно уже все разбрелись,
Огни давно погасли. Лишь от искр
Дымилось все, как при погроме неком,
И ладанник казался человеком.
В величии, безмолвна и горда,
Стояла дева посреди, одна, -
Покрыта бликами огня и крови
И обнаженна, как копье героя.
…Кому оплакать, уведенных нас,
Красавицы среди Красавиц! Страсть
Должна пред вами преклониться разом,
Пред вами должен возродиться Разум…
Невинных и нетронутых пока,
Уводят вас туда, в шатры врага,
Чтоб обронили под его покровы
Вы слезы ваши вместе с каплей крови…
* * *
И Бек запел: «Владычица ты, милая!
Тебе – шелков дамасских изобилие!
И в мрак ночей ты – Солнце мне, о милая!
Как на тебя глядеть – душа трепещет!
Взошедшая моя Турчанка милая!
Ты – жаждущих очей моих бессилие!
Царица сердца моего, о милая!
Как обрести тебя, рука трепещет!
За что же так безжалостна ты, милая?!
Кромсаешь душу зубками – не милуешь!
Глаза твои, как храмы светят, милая!
Как погасить их? – сердце, ах, трепещет!
Ты 0 шлем мой пламенно-волшебный, милая,
Рубашка-огнь, изменница остылая!
Мое ты сердце жжешь в огне, о милая!
Как пригвоздить тебя? – мой меч трепещет…»
* * *
…Не улыбнулись более глаза.
Перед рассветом влажная слеза
Так глубоко лицо избороздила,
Что не спасло бы никакое диво:
Ни ожерелья, ткани, жемчуга,
Ни пышные дамасские шелка,
Ни роз бенгальских аромат и влага…
Не улыбнулась более Турчанка…
Она в своем же Естестве и Чреве,
В своей же Жизни и в своем же Гневе
Ислама зарождение носила
И задушить его была не в силах…
И размышлять она уж не могла
Про стариков далеких и про лань…
Но Бек сказал: «Тебя, моя отрада,
Аллах благословил – увидишь брата…»
* * *
И ночью поздней появился Бек:
- О милая, когда я шел к тебе,
Мне козни подготовил сей бедняга.
Его тебе я в дар принес, однако…
Стан девы задрожал и онемел,
И взор узрел узоры на суме,
И прядь волос меж нитями златыми,
И девы окровавленное имя…
И пред глазами развернулась тьма,
Вскочила птицей дикой, без ума,
Вонзила в Бека острие кинжала…
«Так получи!» – истошно закричала.
«А это – мне…» - И как в безумном сне,
Сквозь бесконечный сумасшедший смех
Она схватила брата череп бледный…
- И слились первый смех и вздох последний…
Также по теме:
Поэзия Сиаманто