ФРАНКО-ТУРЕЦКИЕ ОТНОШЕНИЯ И КИЛИКИЯ В 1918—1923 гг.

Саакян Р. Г.

---

---

[стр. 5]

ВВЕДЕНИЕ

Франция и Турция. История взаимоотношений этих стран уходит в глубь веков, в эпоху турецкого завоевания Константинополя и дальнейшей экспансии турок в Юго-восточную и Центральную Европу. С 1535 года, когда французский король Франциск I и турецкий султан Сулейман Великолепный заключили первый политический договор и первую торговую конвенцию, франко-турецкие связи почти не прерывались вплоть до первой мировой войны, за исключением небольшого отрезка времени, когда Наполеон Бонапарт вторгся в Египет и Турция в 1798 г. объявила войну Франции, а уже в 1802 г. подписала с ней окончательный мирный договор.

Еще более древними были связи Франции с Киликией, которую Османская империя захватила в 1487 г. До этого на протяжении трех столетий (1080—1375) там существовало армянское государство, последний царь которого Левон VI нашел приют во Франции, где и скончался в 1393 г.¹ Однако турецкое завоевание Киликии не смогло помешать полунезависимому существованию вплоть до 60-х годов XIX в. армянских княжеств, например, в Зейтуне, исключительно армянское население которого в 1862 г. выступило знаменосцем национально-освободительной борьбы против султанского деспотизма. В последующие десятилетия зейтунцы рядом героических восстаний привлекли к себе внимание передовой общественности России и всей Европы.

Следует также иметь в виду, что несмотря на султанскую политику исламизации состава населения Киликии путем переселения в этот край кочевых племен арабов, курдов, черкесов и др., армяне до 1914 г., составляли относительное большинство населения. В первой мировой войне Турция и Франция выступали во враждебных лагерях, и после окончания войны последняя оккупировала Киликию, куда вернулись ее исконные жители — та часть депортированных в Сирийскую пустыню армян, которым удалось выжить в годы массового геноцида². Они возвратились, доверившись пустым заверениям французских руководителей обеспечить их безопасность. Однако, как показано в книге, основной заботой французских монополистических кругов в их отношениях с новыми правителями Турции — кемалистами было

[стр. 6]

достижение компромиссного соглашения с целью максимального сохранения своих финансово-экономических позиций, старых привилегий и получения своей доли Оттоманского долга, составлявшей более 60% общей суммы.

Исследуя проблему в плоскости Франция — Турция — Киликия, автор ставил перед собой задачу раскрыть колониалистскую сущность ближневосточной политики Франции и на примере Киликии разоблачить ложь об «освободительной миссии» западных держав по отношению к христианским народам Турции. Одновременно ставилась задача на примере Киликии раскрыть насквозь проникнутую шовинизмом политику кемалистов в национальном вопросе, существование которого они никогда не признавали. Этой проблеме автор посвятил монографию, вышедшую в свет на армянском языке в 1970 году³. За прошедшие годы были обнаружены ранее неизвестные первоисточники и новые документальные материалы. В частности, автору, в годы его работы в Париже, стали доступны материалы, хранящиеся в Национальной библиотеке и «Библиотеке Нупарян». Им были использованы и фонды Армянской национальной делегации, полученные недавно из Франции, а также новые тома Документов внешней политики Великобритании и другие материалы, что позволило выявить и исследовать не затронутые в литературе проблемы и расширить хронологические рамки монографии, завершив ее Лозаннским мирным договором 1923 г.

Критический анализ французской ближневосточной политики рассматриваемого периода дает возможность более глубокого понимания внешнеполитических акций, предпринятых Францией на Ближнем Востоке в последующие годы.

С другой стороны, научный анализ политики Турции в ее взаимоотношениях с такой державой Антанты, как Франция, необходим для правильной оценки курса турецкой внешней политики в новейшее время, ибо с уверенностью можно сказать, что ряд основных внешнеполитических принципов анкарского правительства сформировался именно в годы кемалистского движения.

В этом контексте автор задался целью показать, как могло случиться, что народ, подвергшийся массовому геноциду в 1915 — 1916 гг., спустя всего несколько лет, снова стал жертвой шовинистической политики турецких правителей и коварства империалистических хищников и был вынужден покинуть свои пепелища во избежание окончательного физического уничтожения.

События в Киликии, борьбу киликийских армян автор рассматривает как звено в длинной цепи освободительных порывов и восстаний армянского народа против чужеземных завоевателей и местных поработителей. Поэтому в книге уделено столь значительное место освещению событий в Зейтуне, Хаджине, Айнтабе и

[стр. 7]

других городах, где армяне отчаянно отстаивали свое право на самостоятельное существование.

Научный анализ освободительной борьбы западных армян за свои человеческие права, за свободу и независимость, показ той неблаговидной роли, которую сыграли в их судьбах империалистические державы, в частности, Франция, имеет актуальное политическое значение и в том плане, что марксистско-ленинская оценка этих событий поможет прогрессивным зарубежным армянским организациям учесть горький опыт прошлого и правильно ориентироваться в современной международной обстановке, в политике империалистических держав как на Ближнем Востоке, так и в других частях света. Вместе с тем правильные оценки освободительных движений прошлого, разоблачение захватнической политики колониальных держав, могут оказать услугу всем тем народам, которые в наши дни ведут национально-освободительную борьбу, нередко против тех же империалистических хищников.

В монографии рассмотрены и подвергнуты научному анализу другие аспекты исследуемой проблемы. В частности, новыми документальными источниками обосновывается вывод о том, что помимо своей экономической и финансовой заинтересованности в турецких делах, сепаратная линия французских правящих кругов была вызвана также тем непримиримым антисоветизмом, который вдохновлял французских империалистов на разного рода враждебные шаги против молодой советской республики, в частности, на кавказском фронте. В этих планах французская военщина отводила заметную роль кемалистской Турции, отсюда и необходимость «примирения» с ней даже ценой некоторых уступок.

В исторической литературе нет четкого ответа на вопрос о том, почему кемалисты, пренебрегая опасностью, исходящей от греческого вторжения в Западную Анатолию, решили начать организованную вооруженную борьбу против иностранных оккупантов на южном фронте, в Киликии. В монографии раскрыты причины этого, на первый взгляд парадоксального, явления.

В книге исследуется также вопрос о причинах внезапного бегства французов из Мараша, приведшего к гибели более 12 тысяч мирных армянских жителей.

В соответствующем разделе анализируется программа и конкретная деятельность армянских политических партий в Киликии, их позиция по отношению как к французским, так и турецким властям.

Одной из задач, поставленных автором в данной работе, является критика антинаучных концепций буржуазных идеологов, разоблачение грубых извращений исторических событий и прямой фальсификации целого ряда вопросов исследуемой проблемы

[стр. 8]

в современной турецкой, западноевропейской и американской историографии.

Критическая оценка буржуазных изданий и объективное научное освещение поднятых в монографии вопросов актуальны и с той точки зрения, что это, по мнению автора, может способствовать задачам идеологической борьбы на современном этапе.

Ключом для всестороннего и углубленного понимания всей совокупности дипломатических акций Франции на Ближнем Востоке для автора служили многочисленные высказывания, оценки, меткие характеристики, данные В. И. Лениным французскому монополистическому капиталу послеоктябрьского периода. «Из-за дележа Турции, Персии, Месопотамии, Китая идет бешеная грызня между Японией, Англией, Америкой и Францией»,— отмечал В. И. Ленин в своем докладе на II конгрессе Коммунистического Интернационала⁴.

Трудно переоценить значение подписанного В. И. Лениным «Декрета о Турецкой Армении» для глубокого понимания истинного отношения правительства молодой Советской России к судьбам западных, в том числе и киликийских армян.

Ленинские оценки очень важны и для правильного понимания внешнеполитических акций анкарского правительства в начальный период кемалистского движения, да и в последующие годы.

«Турецкое наступление было направлено против нас... Наверху в Турции стоят кадеты, октябристы, националисты, которые готовы продать нас Антанте»,— подчеркивал В. И. Ленин в своей речи в декабре 1920 г.⁵

Эта ленинская характеристика важна тем, что она своевременно вскрыла классовую сущность кемалистов, их проимпериалистические склонности, которые проявились вскоре в ряде нелояльных и враждебных шагов по отношению к Советской России, советским республикам Закавказья на конференциях в Карее, Лозанне и т. д.

В трудах В. И. Ленина имеются высказывания, применимые и к оценке национальной политики кемалистов, не признававших право угнетенных народов Османской империи на самоопределение и создание собственного государства.

Важное, принципиальное значение имело для автора изучение трудов М. В. Фрунзе, Г. В. Чичерина, А. Ф. Мясникяна, С. О. Касьяна и других верных ленинцев.

В работах М. В. Фрунзе имеются меткие замечания, проливающие свет на те или иные шаги как французской, так и турецкой дипломатии, в частности, на обстоятельства и побудительные причины заключения франко-турецкого соглашения от 20 октября 1921 г. В связи с подписанием Анкарского договора он отмечал:

[стр. 9]

«Неудивительно поэтому, что у нас в России, на Украине и в кавказских советских республиках создалось впечатление, что Турция сделала крутой поворот, что Турция если не изменила тем соглашениям, которые она заключила с Москвой и кавказскими республиками, то во всяком случае становится на путь ориентации на Антанту»⁶.

Г. В. Чичерин в своих внешнеполитических отчетах, докладах на заседаниях ВЦИК и в ряде бесед с иностранными дипломатами, а также в интервью представителям советской и европейской прессы дал глубокий анализ внешней политики держав Антанты и, в частности, Франции в рассматриваемый период. Его статьи и речи, раскрывающие картину международных отношений на широком политическом фоне, помогают глубже понять французскую ближневосточную политику начала 20-х годов⁷. Одновременно Г. В. Чичерин обращал внимание на неискренние шаги турецкой дипломатии. В письме, адресованном чрезвычайному послу УССР в Турции М. В. Фрунзе 26 декабря 1921 г. он отмечал: «Вам говорят об искренности, а между тем нас совсем не держали в курсе переговоров с Антантой, и по поводу переговоров с Франклен-Буйоном нам прислали текст договора лишь после того, как он стал совершившимся фактом. О секретных статьях нам ничего не сообщили...»⁸

Ряд аспектов рассматриваемой проблемы отражен в трудах А. Ф. Мясникяна. В них разоблачается хищническая политика Англии и Франции на Ближнем Востоке, раскрывается фальшь и лицемерие, которыми они вводили в заблуждение западных армян, дается марксистско-ленинская оценка деятельности армянских политических партий за рубежом, в том числе и в Киликии в период ее французской оккупации⁹.

Очень важны высказывания С. О. Касьяна. В своих трудах он подверг глубокому марксистско-ленинскому анализу политику империалистических держав в отношении стран Ближнего Востока, вскрыл истинные причины их противоборства. Высказанная им еще в 1919 г. мысль о том, что «французским империалистам нежелательно, чтобы сильный американский капитал проник в Турцию»¹⁰, вскоре получила свое подтверждение в тех сепаратных дипломатических акциях, которые были предприняты Францией с целью сохранения своей доминирующей роли в послевоенной Турции. Весьма ценны выводы, содержащиеся в статьях С. Касьяна в газете «Կարմիր աստղ», органе ЦК КП Грузии. Так, в статье «Дипломатическая борьба вокруг Турции» С. Касьян заострял внимание на роли и значении Турции в мусульманском мире¹¹, а в статье «Англия и Франция» он раскрывал острое противоборство этих двух империалистических держав после заключения Францией Анкарского договора¹².

[стр. 10]

Политика французских империалистов на Ближнем Востоке получила свою оценку на IV конгрессе Коммунистического Интернационала, в документах которого отражены взаимоотношения Франции с Турцией в период национальной войны¹³.

Документальными первоисточниками для исследования проблемы послужили в первую очередь архивные материалы, хранящиеся в Центральном государственном историческом архиве Армянской ССР. Это полученные недавно из Парижа фонды Армянской национальной делегации, которая официально представляла западных армян и армянское население Киликии перед французским правительством. Здесь содержится вся переписка, которую упомянутая делегация вела с официальными представителями французского правительства, а также с киликийским католикосатом и армянским патриаршеством в Стамбуле.

Ценным источником послужили личные фонды зарубежного армянского историка А. Алпояджяна и видных писателей и общественных деятелей Аршака Чопаняна и Запел Есаян — очевидцев событий в Киликии.

Изучение стенографических записей заседаний Палаты депутатов французского парламента, опубликованных в многотомных «Annales de la Chambre des Députés» помогает раскрытию побудительных причин тех или иных акций французской дипломатии в рассматриваемый период.

Важным документальным источником для освещения дипломатической истории франко-турецких взаимоотношений могут служить документы британского министерства иностранных дел, все тома которых, касающиеся ближневосточной политики 1918 — 1923 гг., вышли в свет за последнее десятилетие¹⁴.

Как было отмечено, специальных работ по исследуемой проблеме не имеется, но весьма полезными оказались труды тех советских востоковедов, туркологов, историков-международников, философов и др., в которых в связи с иными вопросами рассмотрены отдельные ее аспекты. Следует сказать, что уже в трудах и воспоминаниях советских дипломатов, историков и туркологов, вышедших в начале 1920-х годов, было обращено внимание на те экономические предпосылки, исходя из которых Франция пыталась вести свою самостоятельную линию в турецком вопросе. До сих пор не утратил своего научного интереса обстоятельный анализ политики европейских держав в Турции, сделанный Е. А. Адамовым в обширном предисловии дипломатического сборника «Раздел Азиатской Турции». Однако автор, обосновывая конкретными фактами и цифровыми данными место Киликии в планах французских финансовых магнатов, переоценивает, на наш взгляд, самостоятельное значение Киликии, упускает из виду то обстоя-

[стр. 11]

тельство, что Киликия нужна была Франции прежде всего для защиты стратегических позиций Сирии¹⁵.

Весьма интересные замечания по французской ближневосточной политике тех лет содержатся в труде Н. Сокольского. «Во всяком случае,— писал автор,— вполне определенно можно сказать, что за последние два года Франция безусловно придерживалась «ангорской ориентации», и все стремления ее дипломатии сводились к установлению тесных дружеских отношений с новым турецким националистическим правительством»¹⁶. В другом месте автор замечает: «Вполне понятно, что не из каких-либо сентиментальных чувств или из сознания правоты требований турок о присоединении к их территории Киликии эвакуировала Франция эту последнюю область. Лишь вспоминая о своих капиталах, вложенных в турецкие долги и предприятия, Франция желает видеть турецкие вилайеты объединенными»¹⁷.

Из других довоенных изданий советских авторов следует отметить статьи и отдельные исследования Г. Сандомирского¹⁸, А. Ф. Сперанского¹⁹, И. Бутаева²⁰, Г. Астахова²¹, В, А. Гурко-Кряжина²² и др., в которых собран и обобщен значительный материал, даны первые оценки тех или иных внешнеполитических выступлений и дипломатических шагов как Франции, так и кемалистской Турции. Однако упомянутые и другие авторы в ряде случаев давали односторонние оценки событиям, высказывали необоснованные мнения, не подкрепленные фактами суждения. Общим недостатком можно считать недостаточный анализ классовой сущности кемалистов, в результате чего имела место явная переоценка и даже идеализация кемалистского движения. Так, например, профессор В. А. Гурко-Кряжин в одной из своих работ прямо декларировал, что «борющаяся Турция... дала наиболее яркий и законченный образец национально-освободительного движения»²³ (курсив мой.—Р. С).

Подобные оценки безусловно мешали научно-объективному анализу классовой сущности кемалистов, выявлению реакционных сторон национализма той буржуазии, выразителями интересов которой они были.

В последних работах советских исследователей совершенно справедливо отмечается, что участвуя в национально-освободительных движениях, буржуазия неизбежно вносит в эти движения элементы национализма, выдвигает националистические лозунги и программы.

«Как показали события в Турции в 20-х годах,— пишет Г. Л. Епископосов,– а в послевоенное время — в ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки, под прикрытием подобных лозунгов могут действовать контрреволюционные силы и совершать чудовищные преступления и изуверства»²⁴.

[стр. 12]

Отдельные стороны исследуемой проблемы затрагивались в статьях и монографиях, вышедших в свет в послевоенное время. Среди них, следует отметить труды А. Д. Желтякова²⁵, А. Ф. Миллера²⁶, А. Д. Новичева²⁷, А. Н. Хейфеца²⁸, академика И. И. Минца²⁹, Ю. А. Боева³⁰, А. М. Шамсутдинова, Е, К. Саркисяна³⁰, С. С. Аванесова³¹, Ю. А. Багирова³², А. М. Погосяна³³, М. В. Арзуманяна³⁴, А. А. Есаяна³⁵, Г. А. Галояна³⁶ и др. Из них наиболее подробно осветил французскую политику в Киликии А. М. Шамсутдинов, однако в его монографии имеются не подкрепленные фактами утверждения. Так, автор в число городов, в которых развернулась освободительная борьба против французских оккупационных войск, включает Хаджин³⁷, где не было ни одного французского солдата и армянское население которого было почти полностью вырезано турками. Ту же ошибку он допускает и в статье «Роль народных масс в национально-освободительной борьбе в Турции 1919 — 1923 гг.», где пишет: «Вскоре вся Киликия была охвачена огнем партизанской войны. Ожесточенные бои шли в Тарсусе, Адане, Позанты, Сисе, Османие, Мерсине, Хаджине»³⁸ (курсив мой.—Р. С).

В кандидатских диссертациях Д. Н. Филипенко³⁹, Ш. Т. Торосяна⁴⁰ и Н. 3. Эфендиевой, из которых была опубликована лишь работа последнего автора, дана картина положения в Киликии в период ее английской, а затем французской оккупации, а также попытка анализа и оценки политики французских оккупационных властей и борьбы против них. Не со всеми, однако, их положениями и выводами можно согласиться. Так, например, Н. 3. Эфендиева, подчеркивая в предисловии своей книги тенденциозность турецких историков, в самой работе не всегда проявляет критическое отношение к их трудам, в результате чего ряд вопросов освещается односторонне, имеются противоречивые суждения. Автор даже не упоминает об истреблении регулярными турецкими войсками мирного армянского населения Хаджина, большей частью женщин, детей и пожилых лиц, а вина за резню армян в Мараше возлагается исключительно на французов⁴¹. Недостатком же исследования Ш. Торосяна является не всегда критическое использование им работ зарубежных армянских авторов. Не прав автор, квалифицируя уход французских войск из Мараша в феврале 1920 года как «таинственное и беспричинное отступление»⁴². Что же касается Д. Филипенко, он вообще не высказывается относительно национальной политики кемалистов в Киликии, как будто этот вопрос вовсе не касается темы его исследования.

В кандидатской диссертации Т. В. Азимова основной упор делается на разоблачении империалистической политики Англии. Автор фактически отрицает значение материальной и моральной

[стр. 13]

помощи, прямо или косвенно оказанной Францией кемалистам в борьбе против греков⁴³.

Ближневосточная политика Франции в целом и ее отношения с Турцией, в частности, нашли отражение в зарубежной историографии. Однако до сих пор за рубежом ни историками-марксистами, ни буржуазными авторами не издано ни одного труда, специально посвященного проблеме франко-турецких взаимоотношений и политике Франции в Киликии. Но в многочисленных мемуарах непосредственных участников событий, в трудах, очерках и статьях западноевропейских, американских и турецких авторов содержится достаточно материала, характеризующего их подход как к проблеме в целом, так и в освещении разных ее аспектов. Буржуазные авторы, например, сознательно игнорируют антисоветский аспект предпринятых в те годы внешнеполитических акций французских колонизаторов на Ближнем Востоке, тот факт, что после победы Великой Октябрьской социалистической революции французские империалистические круги приняли самое активное участие в организации антисоветской интервенции, а с возникновением кемалистского движения стали вынашивать идею использования Турции в этих целях. Между тем, об этом в свое время открыто говорилось во французском парламенте, где перед правительством выдвигалась задача воспрепятствовать «русской экспансии» на Восток путем создания сильной Турции. «Чтобы помешать этому русскому распространению на Восток, имеется единственный возможный барьер: это барьер консолидированной Турции»,— утверждал на заседании Палаты депутатов 24 декабря 1920 г. Белле, по мнению которого помочь Турции «встать на ноги» означало бы «спасти весь Восток от большевизма»⁴⁴.

Новые факты, выявляющие антисоветский аспект англо-французской ближневосточной политики, содержатся в вышедших в последние годы томах «Документов внешней политики Великобритании». Так, в одном из сообщений 1921 г. выражалось опасение, что в случае усиления Турции и возрастания ее доверия к Советской России может создаться угроза для Сирии, Палестины и Месопотамии, что вынудит Францию и Великобританию укрепить свои гарнизоны в этих странах либо покинуть их⁴⁵.

Много места уделено в работах французских и английских авторов «обоснованию» тех или иных акций своих правительств, их оправданию и восхвалению. Эта тенденция особенно проявляется у французских историков, которые всю вину за дипломатические срывы и неудачи Франции на Ближнем Востоке взваливают на Англию, «всячески старавшуюся помешать Франции разрешить турецкий вопрос мирным путем»⁴⁶.

[стр. 14]

Ряд французских авторов необъективно, тенденциозно подходит к рассмотрению побудительных причин оккупации Киликии французскими войсками. Апологеты колониальной политики Франции повторяют официальную ложную версию о том, что в основе французской политики в Киликии якобы лежала забота о национальных меньшинствах, что тысячи французов погибли ради избавления христианского населения от притеснений и насилий турок. «Нашей обязанностью, безусловно, являлась защита армян от резни»⁴⁷,— твердил в свое время бывший офицер оккупационных войск в Киликии П. Бернар, забыв при этом сказать и о том, как выполнила Франция эту свою обязанность. Другой автор — Жан-Пьер Алем — утверждает, что высадка англо-французских войск в Александретте «преследовала цель создать в Киликии армянский национальный очаг под покровительством Франции»⁴⁸. Политический обозреватель Тести, замалчивая империалистические вожделения французских колонизаторов, писал о том, что Франция потратила в Леванте 21 млн. франков «для защиты армян»⁴⁹ (курсив мой.—Р. С). Основываясь на своей ложной версии, автор допускает выпады против вернувшихся к своим родным очагам армян, считая, что они дискредитировали французов в глазах турок. «...Французы обвинялись в том,— пишет он,— что будто бы они хотели отнять у турок в пользу армян самую богатую из областей Османской империи — Киликию»⁵⁰.

Другая группа авторов рассматривает французскую ближневосточную политику начала 20-х годов с точки зрения экономических и финансовых интересов французских монополий, экспансии французского империализма. «Первостепенная задача Франции состояла в том, чтобы получить обратно те французские капиталы, которые были вложены в районе Восточного Средиземноморья»⁵¹,— признавал в своих мемуарах французский дипломат Жак Барду. И в этом признании не было ничего особенного, если учесть, что об этом же открыто говорил министр иностранных дел Франции Стефан Пишон, заявивший по окончании мировой войны, что «Франция имеет неоспоримые права в Османской империи»⁵².

Этой группе откровенных апологетов колониальной экспансии Франции противостояли авторы, критиковавшие вероломную позицию Антанты, в первую очередь Англии и Франции по отношению к угнетенным народам Османской империи. Так, политический обозреватель «Журналь де деба» Огюст Говэн отмечал, что в то время как союзники не спешили выполнять свои обещания, вражеские силы перешли в наступление против тех народов, «которым мы торжественно обещали независимость»⁵³. В статье «Пять лет французской политики на Ближнем Востоке» он показал пагубные последствия французской ближневосточной полити-

[стр. 15]

ки, особенно для христианских народов Турции, которые «с надеждой взирали на Франшэ д'Эспре», а в конечном счете эта политика привела к тому, что «старые добрые турки» возродили в Киликии и, в частности, в Мараше, «ужасы времен Энвера»⁵⁴. Однако наиболее основательная и аргументированная критика политики Франции содержится в работе Э. Николя «Союзники и восточный кризис», где автор, раскрывая тактику держав Антанты в отношении Турции, показал, что они, в данном случае Франция, не смогли обеспечить безопасность армян, которые вынуждены были покинуть родные очаги в Киликии и эмигрировать⁵⁵. Известный историк-международник Эдуар Дрио, касаясь событий в Мараше в феврале 1920 г., заключал: «Парижское правительство, вместо того, чтобы как-нибудь исправить это кровавое дело» вывело свои войска из Мараша, предоставив туркам возможность выместить свою злобу на армянах»⁵⁶.

Особенно критически следует отнестись к оценкам и выводам, содержащимся в работах туркофильски или кемалофильски настроенных французских авторов (Жан Шликлен, Пьер Лоти, Берта Жорж-Голи, Жерар Тонга, Поль Жантизон, Филипп де Зара и др.), которые ко всем политическим и дипломатическим шагам своего правительства подходили с точки зрения восстановления «традиционной франко-турецкой дружбы» и французского влияния на всем Ближнем Востоке.

«Почему мы забываем,— писал известный журналист Ж.Тонга,— что именно благодаря Турции Франция на протяжении веков играла доминирующую роль в Леванте». Автор восхвалял Турцию до такой степени, что считал ее наряду с Францией «одной из двух великих демократий»⁵⁷. Небезызвестный Пьер Лоти, полностью оправдывая коварную и вероломную по отношению к армянскому населению политику французских империалистов в Киликии, утверждал, что во всех случаях были виноваты армяне, которые якобы «подвергли мусульман невероятным страданиям», «совершили ужасные преступления»⁵⁸. А Пьер Лиотэ даже ставил в укор киликийским армянам то, что будто бы они «пытались компрометировать нас (т. е. французов.— Р. С.), заставив принять их условия и порвать с турками»⁵⁹.

Для всесторонней оценки французской политики в целом, т.е. как по отношению к стамбульскому правительству, так и к кемалистам представляют интерес факты, приведенные в воспоминаниях очевидцев событий, в работах Мориса Перно, Мишеля Пайареса, Гюстава Готро, Эдгара Пеша, Р. де Гонто-Бирона, хотя и у этих авторов налицо немало противоречивых суждений, тенденциозных и односторонних выводов и обобщений.

По охвату достоверных данных и конкретного фактического материала выделяются мемуары руководителя французского ад-

[стр. 16]

министративного контроля в Киликии полковника Эдуара Бремона, работы очевидцев или участников событий Пьера Редана, Ремюза, командира 412-го пехотного полка подполковника Тибо, участника боев в Айнтабе подполковника Абади и др. Однако и эти авторы восхваляют «освободительную и «просветительскую» миссию Франции на Востоке в целом и в султанской Турции в частности с той лишь разницей, что одни представляют французских империалистов как покровителей всех христиан Востока⁶⁰, другие же — как «традиционных друзей» всех мусульман и в первую очередь османских турок⁶¹.

Все эти работы французских авторов вышли в свет до второй мировой войны. Что же касается послевоенных изданий, их относительно немного, и они в основном имеют компилятивный характер. Новых документов и интересных фактов мало, а выводы и оценки зачастую повторяют предыдущих авторов, продолжая линию восхваления французской военщины и героизма французских солдат⁶², активной роли французской дипломатии в предотвращении разгрома турецких войск в Сакарийском сражении⁶³, в окончательном прекращении военных действий и т. д.⁶⁴ Некоторые же авторы, пытаясь оправдать позорную эвакуацию французских войск из Киликии, ставят ее в прямую зависимость от политики в Сирии, которая в планах французских империалистов действительно занимала гораздо более важное место, чем Киликия. «Франция,— писал известный востоковед Ренэ Груссе,— все устремления которой ограничивались получением сирийского мандата, не имела никакого интереса удерживаться в Киликии...»⁶⁵. Бывший министр, академик Эд. Бонфу к этому добавлял, что «как только Франция эвакуирует Киликию, она будет иметь в Сирии одну длинную общую границу с Турцией», поэтому, заключал он, в интересах Франции — «договориться с Ангорой с тем, чтобы сохранить на месте только минимум необходимых войск»⁶⁶.

На колониальную сущность французской ближневосточной политики проливает свет новый обширный документальный материал, содержащийся в недавно опубликованном двухтомном труде генерала Дюэ «Французские армии в Леванте. 1919–1939 гг.»⁶⁷, написанном на основе архивных материалов Генерального штаба сухопутной армии Франции. Однако, вопреки приведенным в книге фактам, раскрывающим захватнический характер действий французских войск, автор утверждает, что якобы «в целом коренное население — турки, туркмены, курды, черкесы — принимали нас хорошо»⁶⁸, забывая при этом упомянуть об армянах, составлявших после войны одну треть всего населения Киликии.

Среди работ французских авторов выделяется исследование очевидца событий историка Поля дю Веу «Страдания Киликии»,

[стр. 17]

последнее, переработанное и дополненное издание которого увидело свет, в 1954 г.⁶⁹ В отличие от многих своих коллег дю Веу, обстоятельно анализируя политику правящих кругов страны по отношению к населявшим Киликию национальностям, ясно и четко выказывает свое критическое отношение к этой пагубной для них политике французского правительства. Книга ценна также приложением различных документальных источников, которые проливают свет на ряд сторон национальной политики анкарских руководящих кругов. Следует, однако, отметить, что в упомянутом исследовании допускаются оскорбительные выпады в адрес турок, и создается впечатление о тенденциозности автора, между тем, как было отмечено, этот труд Поля дю Веу представляет определенную ценность для воссоздания всесторонней и объективной картины действий французских и анкарских руководящих кругов в Киликии.

Ценной является вышедшая в 1977 г. монография прогрессивного французского историка Жака Тоби «Французский империализм в Османской империи. 1895 — 1914», которая хотя и не охватывает хронологически рассматриваемый период, она безусловно полезна для изучения экономического аспекта французской ближневосточной политики⁷⁰.

В изданном в 1982 году во Франции объемистом коллективном труде «История армян» имеется раздел, посвященный Киликии, где автор — Ив Тернон, написавший до этого ценную книгу о геноциде армян в Турции⁷¹, фактически избегает оценки французской политики. Более того, он не точен в изложении фактов и событий. Возвращение депортированных армян на родину автор считает «внезапным». «Они (армяне.—Р. С.) требуют свое имущество,— пишет он,— применяют репрессии и сами осуществляют правосудие»⁷². Так писать, не объясняя причин сложившейся для киликийских армян ситуации, в которой в большой степени были повинны сами французские власти, и не упоминая о провокационной деятельности как младотурецких агентов, так и кемалистов, значит представлять искаженной картину того, что происходило в Киликии в те годы.

Особо следует сказать о работах, в которых даются биографические портреты главных действующих лиц — руководителей французской политики Клемансо⁷³, Бриана⁷⁴ и Пуанкаре⁷⁵. Основная задача французских авторов выступает здесь неприкрыто. Это — сплошная апологетика, безудержное восхваление личности своих героев, оправдание либо смягчение их ошибок и промахов. В этом отношении особенно характерна объемистая монография Пьера Микеля о Раймоне Пуанкаре, в которой автор, превознося Пуанкаре, этого рьяного защитника интересов французской импе-

[стр. 18]

риалистической буржуазии, обходит молчанием его антисоветскую и агрессивную колониалистскую политику, столь пагубную и для населения Киликии.

Другой автор, Виктор Маргрит ставит в заслугу своего «героя» Аристида Бриана то, что благодаря его усилиям «Франция вернулась к своей традиционной политике согласия с Османской империей, нарушенной Севрским договором под воздействием Ллойд Джорджа»⁷⁶.

Значительное внимание уделено политике Франции по отношению к Турции и франко-турецким взаимоотношениям в современной турецкой историографии. В публикации первоисточников и здесь, однако, имеются те же пробелы: до сих пор не изданы дипломатические документы того периода, а наиболее важные архивные материалы недоступны не только иностранным, но и турецким исследователям. В основу же оценок и выводов турецких авторов ставятся высказывания М. Кемаля, в частности его речь, произнесенная на II съезде народно-республиканской партии 15 — 20 октября 1927 г., которая, как известно, содержала много необъективных и необоснованных утверждений, особенно в вопросах, касающихся политики кемалистов как в Киликии, так и по отношению к Армении в целом.

Авторы официальной истории Турции — Тарих, учебников по истории, мемуаров и т. д. зачастую идеализируют личность Кемаля и других турецких лидеров. Сплошным восхвалением заполнены, например, воспоминания Ш. С. Айдемира о Кемале Ататюрке и Исмете Иненю⁷⁷, А. Н. Караджана о роли Исмет-паши в Лозанне⁷⁸ и др. Освещающие французскую политику историки, как правило, обвиняют Францию в том, что она якобы защищала христиан, в первую очередь армян. При этом аргументация, приводимая авторами, ниже всякой критики. Так, руководитель боев в Урфе, бывший депутат меджлиса Али Саиб утверждал, что французы якобы допускали попустительство по отношению к «преступлениям» армян, т. к. «турецкое золото расхищалось последними и текло в карманы французов»⁷⁹.

Любопытные факты о франко-кемалистских дипломатических контактах в 1919 — 1920 гг. приводятся в «Воспоминаниях о национально-освободительной войне» известного политического и военного деятеля Али Фуада Джебесоя. Особенно интересны сведения о переговорах, которые вел с Кемалем в Сивасе в декабре 1919 г. представитель французского правительства Франсуа Жорж-Пико. В упомянутой книге Джебесой посвятил отдельный раздел событиям в Киликии, где он, однако, дает искаженную картину развернувшихся там событий, безосновательно утверждает, что якобы «армяне сжигали турецкие села и подвергали их население резне»⁸⁰. В другой своей книге — «Поли-

[стр. 19]

тические воспоминания» Джебесой, говоря об антифранцузском восстании в Мараше, избегает объективного анализа и оценки событий⁸¹.

Отдельные интересные факты об имевших место в течение 1920 — 1921 гг. дипломатических контактах между представителями французского правительства и Великого национального собрания Турции содержатся в «Дипломатической истории 1919 — 1939 гг.» Ахмеда Шюкрю Эсмера и в его же статье «Турецкая дипломатия 1920 — 1955 гг.⁸²». Известные историки Хикмет Баюр, Джошкун Учок, Явуз Абадан, Фахир Армаоглу, Абдюллахат Акшин, Гёнлюбол и Сар⁸³ в своих трудах уделили место анализу причин заключения франко-турецкого договора 1921 г. Омер Кюркчюоглу, первый среди турецких историков написавший книгу о турецко-английских отношениях 1919 — 1926 гг., уделил внимание французской ближневосточной политике в указанные годы, в частности дипломатическим контактам с правительством ВНСТ, Анкарскому договору 1921 г., позиции Франции на Лозаннской конференции и т. д.⁸⁴

Политика стран Антанты по отношению к Турции частично освещается в двух работах известного историка Тевфика Быйыклыоглу⁸⁵, а некоторых вопросов рассматриваемой проблемы коснулись в своих воспоминаниях и трудах Кылыдж Али⁸⁶ и Алтемур Кылыдж, книга которого вышла в США⁸⁷.

Франко-турецкие взаимоотношения рассмотрены в монографии Саляхи Р. Сониела «Турецкая дипломатия 1918 — 1923 гг.», вышедшей в свет на английском языке⁸⁸. Автор высказывает свои соображения относительно формирования позиции анкарских кругов к политике Франции. Так, он отмечает, что «от внимания националистов не ускользнуло, что с начала же их движения французы делали все возможное для того, чтобы добиться, их благосклонности, в первую очередь из-за своего антибританского безумия, которое неминуемо толкало их в объятия турок»⁸⁹. Однако не обосновано фактами утверждение Сониела, что «французы, не имея средств для обеспечения окончательной победы в Киликии, которая стала финансовой и военной гангреной на теле Франции, решили сблизиться с кемалистами с целью урегулирования»⁹⁰. Автор проявляет тенденциозность в освещении событий в Мараше. Основываясь на необъективных высказываниях М. Кемаля, он, вопреки истине, заявляет, что слухи о том, что тысячи армян были вырезаны турками в Марашском округе, распространялись армянами и их сторонниками и что якобы «эти слухи были грубо преувеличены в политических целях»⁹¹.

Более того, извращая факты, Сониел пишет об «армянских зверствах» в Киликии, что якобы армяне, «инспирируемые французскими офицерами», тревожили турко-мусульманское населе-

[стр. 20]

ние»⁹². Надуманным является и тезис Сониела о несуществующей франко-армянской солидарности в Киликии. «Все силы, какие только он имел,—пишет автор,— Кемаль направил против французов и армян в Киликии, надеясь заставить Францию, отгородившись от Англии, прийти к какому-нибудь соглашению с Турцией»⁹³.

Особенно критически следует отнестись к трудам и воспоминаниям турецких авторов — историков, политических и военных деятелей, вышедшим в 1960 — 70-е годы. Новым здесь является то, что в своем стремлении оправдать преступления султана Абдул Гамида II, младотурецких главарей и др., привлекшие внимание мировой общественности в связи с 50-летием геноцида армян в Османской империи, эти авторы доходят до абсурдных, совершенно недоказуемых обвинений против всего армянского населения Османской империи, в том числе и Киликии. В сегодняшней Турции, где марксистская литература запрещена официально, не издаются исторические труды, в которых признавалось право нетурецких и особенно немусульманских народов Османской империи на национально-освободительную борьбу, право сбросить вековое турецкое иго, право на самоопределение. Все движения подвластных народов как в прошлом, так и в настоящее время представляются как «сепаратистские», «противозаконные», «криминальные», а в последних трудах турецких авторов — террористические.

Ближневосточная политика Франции рассматриваемого периода разбирается и в трудах английских авторов. Кроме того, в упомянутом выше многотомном издании «Документы внешней политики Великобритании. 1919 — 1939 гг.» имеется достаточное количество материала, предоставляющего возможность проследить перипетии французской внешней политики, дипломатической борьбы за господство на Ближнем Востоке и т. д. В томах впервые опубликованы записи бесед лорда Керзона и Клемансо в Париже и Лондоне в 1919 — 1920 гг., во время которых обсуждался вопрос о Киликии, и ряд других важных материалов. Ясно, что это издание страдает явной тенденциозностью: документы отобраны с расчетом представить в самом благоприятном свете британскую внешнюю политику и в то же время подчеркнуть «агрессивность» Франции. Этот недостаток присущ и работам английских историков, которые изобилуют критикой в адрес Франции, своей сепаратной политикой «предающей» общее дело союзных держав. Так, Г. Армстронг, проведший долгие годы в Турции, не скрывал своего недовольства политикой Франции, которая вступила в тайные переговоры с Турцией и без ведома Англии подписала договор с кемалистами. Необъективность его

[стр. 21]

доходила до утверждения, что в борьбе турецкого народа против греческого вторжения державы Антанты «сохраняли нейтралитет»⁹⁴. Следует отметить, однако, что уже в работах английских авторов 20-х годов содержалась критика и в адрес своего правительства, а также Франции за их отказ от взятых ими обязательств по отношению к нетурецким национальностям Османской империи⁹⁵. Дж. Берт, например, подчеркивал, что именно по настоянию Англии и Франции армяне возвратились в Киликию, и были обмануты ими, и эта их вина «ложится черным пятном на западную цивилизацию»⁹⁶.

Из других книг довоенных лет представляют интерес работы известного философа и историка-международника Арнольда Тойнби и К. Кирквуда, а также Генри Каминга⁹⁷. Более ценны, однако, работы, опубликованные после второй мировой войны. Среди них выделяются объемистый труд Ж. Мариотта, докторская диссертация Эд. Р. Вер-Ходжа, книги М. Н. Медликотта, Э. Кедури⁹⁸ и др. Истории французской колониальной политики 1879 — 1925 гг. посвятил свою монографию профессор Стефен Роберте⁹⁹. Общим у перечисленных авторов является их стремление обнажить «вероломство» и «нелояльность» французов по отношению к Англии. Но они по-разному расценивают каждый из конкретных шагов, предпринятых французской дипломатией в тот период.

Много интересных материалов приводится в исследовании лорда Кинросса¹⁰⁰. Хотя книга в целом написана в туркофильском духе, она ценна тем, что ее автору первому удалось «проникнуть» в личный архив Кемаля Ататюрка, а также просмотреть и привлечь в своей работе документы и бумаги адмирала Бристоля, имевшего продолжительные встречи и беседы с Ататюрком. Определенный интерес представляют главы, посвященные переговорам Кемаля с Жорж-Пико и Анкарскому договору.

Меткие оценки французской политики в Киликии содержатся в книге Кристофера Уокера¹⁰¹.

Весьма ограничена американская историческая литература по рассматриваемой проблеме. Правда, в послевоенные годы в США было издано много книг по Ближнему Востоку и дипломатической истории борьбы вокруг него, но они посвящены турецко-американским или турецко-советским отношениям. Политика других крупных государств, в частности Франции, специально не исследовалась. И все же в работах, вышедших в разное время, приводится значительное количество достоверных материалов, в частности, свидетельств очевидцев событий в Киликии, которые могут служить дополнительным источником для изучения всего, комплекса вопросов, связанных с проводимым французской администрацией курсом¹⁰². Ценными являются переизданное в

[стр. 22]

1966 г. обширное исследование профессора Г. Говарда, посвященное истории десятилетней дипломатической борьбы великих держав за раздел так называемого «турецкого наследства» ¹⁰³, и книга Лоуренса Эванса¹⁰⁴, также посвященная истории раздела Османской империи, но в связи с политикой Соединенных Штатов. Среди воспоминаний американских очевидцев и соучастников событий в Киликии в 1918 — 1923 гг. своим объективным подходом и достоверностью приведенных фактов и сведений выделяются книги — Д. К. Иби о самообороне армян в Хаджине¹⁰⁵, бывшего главного врача американской больницы в Мараше Мейбл Элиот¹⁰⁶ и д-ра Стенли Э. Керра, являвшегося в 1919 — 1922 гг. членом «Nеаг Еаst Relief». Две первые работы вышли в свет в 20-е годы, книга С. Керра под названием «Львы Мараша» — в 1973 г.¹⁰⁷ Особенно ценна последняя работа, которая выходит за рамки личных воспоминаний автора, ибо он помимо своих наблюдений и записей широко использовал мемуары большого числа участников и очевидцев событий — турок, армян, французов и американцев, привлек документы из архива Венсеннского замка (архив штаба сухопутной армии Франции) и архива Форин оффиса, а также использовал труды турецких, западных и советских историков. В результате автору удалось воссоздать цельную и объективную картину событий в Мараше в годы французской оккупации. В частности, профессор Керр показал борьбу кемалистов против французских оккупантов и борьбу тех же кемалистов против армян, преданных французами. В итоге, как пишет автор в предисловии своей книги, «в 1914 г. 86 тысяч армян жили в Мараше и его окрестных селах. К январю 1923 г. ни одного из них не осталось»¹⁰⁸. О событиях в Киликии и, в частности, о франко-турецком соглашении 1921 г. говорится во втором томе двухтомной «Истории Османской империи и современной Турции» преподавателей Калифорнийского университета супругов Стэнфорда Шоу и Эзель Курал Шоу¹⁰⁹, труде, в целом крайне тенденциозном, изобилующем фальсифицированными данными и фактами, касающимися истории армянского народа.

Много конкретного материала о французской и турецкой политике в Киликии содержится в рукописных и опубликованных работах и воспоминаниях зарубежных армянских авторов-очевидцев и участников событий, а также в издававшихся в те годы в Адане, Стамбуле и Измире армянских газетах.

В книгах С. Терзяна и А. Погосяна¹¹⁰ о героической самозащите армян Хаджина; Н. Зейтунцяна и Вард Мехака¹¹¹ о последних боях в Зейтуне; Г. О. Галустяна и О. Тер-Варданяна¹¹² о Мараше; Г. Сарафяна и А. Кесара¹¹³ об истории айнтабских армян; Арама Саакяна¹¹⁴ — о вооруженной самообороне армян г. Ур-

[стр. 23]

фы; Кримителя¹¹⁵ (Крикор-Минас Теллалян); Д. Адамяна, А. Тюрабяна¹¹⁶; Л. Чормисяна¹¹⁷, М. Аветяна¹¹⁸, А. Атанасяна¹¹⁹, В. Кеокчяна¹²⁰, К. Басмаджяна¹²¹ и других авторов¹²² привлечен значительный документальный и литературный материал, помогающий раскрыть действия французских военных и административных властей в Адане, Сисе, Мараше, Айнтабе, Урфе и других оккупированных французами городах. Но несмотря на обилие фактического материала, издания зарубежных армянских авторов в подавляющем большинстве своем лишены научных обобщений и выводов, не дают систематического изложения того или иного вопроса в целом, страдают узкопартийностью оценок. В своей критике французской ближневосточной политики эти авторы удовлетворяются лишь выражением удивления в связи с той неблаговидной ролью, которую сыграла «христианская Франция» в киликийских делах, в судьбах христианского населения Киликии. Совершенно игнорируя весь комплекс экономических, финансовых, политических, культурных и иных интересов, явившихся побудительной и движущей силой внешнеполитической линии французских военно-монополистических кругов на Ближнем Востоке, они считают эту политику таинственной и абсолютно непонятной. Так, рассматривая причины бесславного отступления французских оккупационных войск из Мараша 10 — 11 февраля 1920 г., многие авторы считают его результатом «громадного военного просчета», «непонятным тактическим шагом», «вечно необъяснимым отступлением», «загадкой» и т. д. Иные же связывают неудачи Франции с туркофильством ее военных деятелей, утверждая, что «если бы не было проявившегося с первых же дней непоколебимого туркофильства генерала Гуро, Франция не потерпела бы поражения в Киликии и не покинула бы ее...»¹²³.

Критически следует отнестись и к цифровым данным, приводимым зарубежными армянскими авторами. Например, в своей «Истории армянского народа», изданной в Буэнос-Айресе, Ашот Арцруни утверждает, что в Киликии погибло 50 тыс. армян¹²⁴, между тем известно, что общее число жертв, понесенных армянским населением в 1919 — 1922 гг., составило 20 — 22 тыс. человек. И лишь некоторые армянские историки за рубежом, анализируя французскую политику тех лет, дают ей подобающую оценку. Так, например, Г. Пастермаджян замечает, что французские руководители предпочли отказаться от Киликии, где армянский элемент после войны снова составил относительное большинство населения, с тем, чтобы расправиться с оппозицией арабов¹²⁵. Артак Дарбинян характеризует французскую политику в Киликии, как двурушническую. В связи с событиями в Марашe автор отмечает, что хотя «французские военные власти заверяли армян,

[стр. 24]

что резня больше не повторится, однако она имела место в Мараше»¹²⁶.

Профессор международного права Ливанского университета Ш. Торикян в числе других европейских империалистических держав обвиняет французское правительство в «преступном пренебрежении» к судьбам нетурецкого населения¹²⁷. Патриотически настроенный историк и общественный деятель Аветис Япуджян справедливо критикует тогдашних лидеров киликийских армян за их непонимание французской политики: «Наши руководители игнорировали ту истину, что люди, для которых миллионы своих соотечественников служили пушечным мясом, могли, не колеблясь, сделать жертвами турецкого ятагана несколько десятков тысяч беззащитных армян»¹²⁸. Он же дает в целом правильную оценку Анкарскому договору 1921 г.¹²⁹

В 1983 г. в Париже вышел в свет большой сборник документов «Великие державы, Османская империя и армяне во французских архивах (1914 —1918)», собранный и подготовленный к печати историком Артуром Бейлеряном¹³⁰. Хотя материалы этого сборника хронологически не охватывают события исследуемого нами периода, они тем не менее важны для понимания тех шагов французской дипломатии, которые сразу же по окончании войны отразились как в ее ближневосточной политике, так и в конкретных акциях французской администрации в оккупированной Киликии.

Критический анализ зарубежных изданий приводит, таким образом, к заключению, что как в довоенной, так и в современной турецкой, западноевропейской и американской буржуазной историографии рассматриваемые вопросы в целом нашли одностороннее и необъективное освещение. Оценки и выводы буржуазных авторов-историков, политических, государственных и военных деятелей, дипломатов и т. д., как правило, крайне тенденциозны и продиктованы стремлением оправдать политику своей страны. Более того, многие исторические факты, политические события в Киликии периода ее английской, а затем французской оккупации, зачастую преподносятся искаженно, либо прямо фальсифицируются. Поэтому автор выражает надежду, что предпринятый им в данном труде критический анализ буржуазных изданий по исследуемой проблеме, раскрывающий одновременно их антисоветскую направленность, послужит задачам борьбы с буржуазной идеологией.

Также по теме:

Барсегов Ю. — Геноцид армян. Ответственность Турции и обязательства мирового сообщества.

М.Г. Нерсисяна — Геноцид армян в Османской империи: Сборник документов и материалов.