Г.А. Абраамян, Т.Г. Севан-Хачатрян
Документы и материалы:
1-14 | 15-30
| 31-36 | 37-45
| 46-55
56-65 | 66-74 |
75-87 | 88-98
| 99-108 | 109-119 | 120-123
124-131 | 132-143
| 144-152
Русские писатели об Армении Именной указатель Перечень материалов
109. Памятная записка Министра иностранных дел России
С.Д.Сазонова французскому послу в Петрограде М. Палеологу
110. Проф. С. А. Котляревский о Турецкой Армении
111. Положение армянской интеллигенции в Турции
112. Главноуполномоченному Кавказского Отдела Всероссийского
Союза Городов А. И. Хатисову
113. Резня в районе Эрзерума
114. Нота французского посольства в Петрограде Министру
иностранных дел России С.Д.Сазонову
115. Война и Ближний Восток
116. Из турецкой неволи
117. Российский посол в Париже Министру иностранных
дел С.Д.Сазонову
118. Русский посланник в Берне Министру иностранных
дел С.Д.Сазонову
119. Доклад А. Аргутинского Кавказскому Комитету
съезда городов о командировке в Трапезунд
[стр. 142]
Памятная записка Министра иностранных дел
России С.Д.Сазонова французскому послу
в Петрограде М. Палеологу
№280b
13 апреля 1916г.
Перевод с французского
Ссылаясь на памятные записки Императорского Министерства иностранных дел от 17 и 21 марта сего года, имею честь довести до сведения Вашего Превосходительства, что в результате бесед моих с г. Жорж Пико, специальным делегатом Французского правительства, относительно признания соглашения, подлежащего заключению между Францией и Англией, об образовании государства или федерации арабских государств и о назначении территорий Сирии, Киликии и Месопотамии, Императорское правительство готово утвердить соглашение, установленное на основах, которые ему были сообщены, при соблюдении следующих условий:
1) Россия аннексирует области Эрзерума, Трапезонда, Вана и Битлиса до подлежащего определению пункта на побережьи Черного моря к западу от Трапезонда.
2) Область Курдистана, расположенная к югу от Вана и Бит-лиса, между Мушем, Сертом, течением Тигра, Джезире-ибн-Омаром, линией горных вершин, господствующих над Амадией, и областью Мергевера, будет уступлена России, которая взамен признает собственностью Франции территории, заключенные между Ала-Дагом, Кесарией, Ак-Дагом, Ильдиз-Дагом, Зарой, Эгином и Харпутом. Кроме того, начиная от области Мергевера, граница арабского государства пойдет по линии горных вершин, отделяющих в настоящее время оттоманскую территорию от персидской. Эти пределы указаны в общих чертах с допущением изменений в деталях, могущих быть предложенными комиссией по разграничению, имеющей собраться впоследствии на местах.
Императорское правительство соглашается, сверх того, допустить сохранение во всех частях оттоманской территории, таким образом уступленных России, железнодорожных и других концессий, представленных французским гражданам Оттоманским правительством. Если Императорское правительство выразит желание, чтобы они были позднее изменены для согласования их с законами империи, это изменение состоится по соглашению с пра-
[стр. 143]
вительством республики.
Что касается учреждений, управлений, религиозных, школьных и больничных заведений и т. д., зависящих от этих двух наций то они и впредь будут пользоваться привилегиями, которые им до сих пор были обеспечены договорами, соглашениями и контрактами, заключенными с Оттоманским правительством. Во всяком случае, остается в силе, что, принимая означенную оговорку, оба правительства не имели в виду требовать сохранения в будущем прав юрисдикции, религиозного протектората и капитуляций в областях, таким образом аннексируемых Россией и Францией, но лишь обеспечить дальнейшее существование учреждениям и заведениям, в настоящее время существующим, и открыть путь для переговоров между обеими державами после заключения мира.
Наконец, оба правительства допускают в принципе, что каждое из государств, аннексирующих турецкие территории, должно принять участие в служебных органах оттоманского долга.
РАТ, стр. 185-186.
Проф. С. А. Котляревский о Турецкой Армении
...Наши задачи в Передней Азии лежат, прежде всего, в таком изменении наших границ, при котором ничто не угрожало бы более спокойствию и безопасности Кавказа, а также в освобождении Турецкой Армении. В этом последнем вопросе нельзя довольствоваться каким-нибудь половинчатым решением, хотя бы возвратом к тому проекту ограниченной армянской автономии, которая выработана была на международной конференции 1914 года. Тогда представители России, Англии и Франции должны были уступить настояниям Германии и Австро-Венгрии, стремившихся по возможности сохранить в Армении существующий порядок. Население Турецкой Армении должно получить не только тот минимум правовой обеспеченности, которой оно не имело при старом турецком господстве, но и условия экономического и культурного благосостояния...
«Проблемы Великой России», №1. Апрель 1916 г.
[стр. 144]
Положение армянской интеллигенции в Турции
(По докладу* Забель Есаян)
Москва, 20 апреля 1916 г.
...Год назад, 15-го апреля, Забель Есаян узнала, что в этот день были произведены многочисленные аресты среди константинопольской армянской интеллигенции, среди писателей, журналистов, адвокатов, врачей. Одна преданная женщина сказала ей, что и на ее старую квартиру наведывалась полиция, ищет ее. Сначала это сообщение не показалось страшным. Не чувствуя за собою никаких повинностей, даже на турецкий взгляд, она решила спокойно ждать ареста. В результате арестов, — думала она, — будет большой процесс, на котором все вымышленные турецкие обвинения разлетятся мыльным пузырем, и тем дело кончится. Так рассуждала Есаян. Так рассуждали и ее приятели-армяне, еще не взятые турецкою полицией. Бывшие на свободе стали спокойно ждать «гостей», уничтожили кое-какие рукописи, письма; даже собирали книги для тюремного сидения. Но в понедельник стало известно, что все забранные, свыше 400 человек, уже высланы куда-то в глубь страны, даже не подвергшись какому-либо допросу. Дело сразу вырисовывалось в другом свете. И Забель Есаян решила скрываться. По холмам, по пролегающим в окрестностях Скутари, где она жила, пустынным дорожкам она пробралась в Кадене, оттуда морем переправилась в Стамбул. Здесь она 15 дней провела в одном госпитале, принадлежащем нейтральному государству, причем была выдана за больную. Только главный врач-европеец знал в чем дело. Однако понемногу и другие стали поглядывать на мнимую больную подозрительно, не раз заводили с нею речь о том, что «ищут Забель Есаян». Было ясно, что в ее тайну проникли, и оставаться в госпитале стало слишком рискованным. Тогда Есаян, закрыв лицо вуалью, пробралась к себе домой, где уже четыре раза была полиция, и можно было рассчитывать, что не сразу нагрянет снова, а будет искать где-нибудь в других местах. Знакомая турчанка прислала турецкий костюм. Писательница переоделась в него и получила возможность так скрываться в городе, каждые два-три дня меняя свое местопребывание. Полиция энергично искала ее, но она благополучно ускользнула. И так провела в Константинополе целых три месяца, каждую минуту рискуя попасть-
______________
* Доклад был читан на экстренном заседании Московского Армянского
Комитета
[стр. 145]
ся. Может быть, кое-кто из турок, с которыми приходилось случайно соприкасаться, и подозревал, кто под турецким платьем, но делал вид, что ничего не знает. Во время своих скитаний в таком маскарадном виде армянская писательница не раз выслушивала откровенные мнения турок о том, что творится в Константинополе, в частности — о жестоких преследованиях и казнях армян. Турецкая народная масса была определенно против этих преследований и против творившего их правительства. Не раз приходилось слышать от простых людей, что «сердце выгорает», когда видишь, что делают с армянами. Всю ответственность за творимое население возлагало на комитет «Единение и Прогресс» и на немцев, к которым было полно плохо скрываемой ненависти. Когда кто-то из турок при Есаян сказал, что армян преследуют за то, что они против войны, другие хором ответили: «А кто же за войну? Все мы, турки, против войны!»
Однако маскарад не мог длиться без конца. Возможностей же бежать не было никаких. Положение писательницы становилось критическим. В это время она узнала, что армянским женщинам и детям стали давать разрешение уехать. Каждый день уезжали семей шестьдесят. Есаян решила, хотя и осознавала, как много тут опасностей, уехать с ними, воспользовавшись своим девичьим паспортом. Чтобы добыть требуемый для того цертификат, она переехала в квартал, где нет армян и где потому бдительность полиции послабее, облеклась опять в европейское платье, выдала себя за портниху, которой нужно ехать в Филиппополь, чтобы шить одной невесте приданое, и начала хлопоты. Несколько раз все дело висело на волоске. Когда она пришла к скутарийскому начальнику полиции за цертификатом, ему показалось подозрительным имя Забель, так как, — сказал он, — такое имя у писательницы Есаян, которую полиция вот уже сколько времени ищет. Произошел такой диалог:
— Мало ли что меня зовут Забель! Это не я.
— А вы знаете Есаян?
— Немного знаю...
— Укажите, где она, и я сейчас же дам вам цертификат.
— Но я — не шпионка. И я не знаю.
— В таком случае не могу.
— Послушайте, если вы меня пустите, я поеду в Филиппополь, хорошо заработаю. Я готова вам дать часть.
И писательница протянула несколько крупных золотых монет.
[стр. 146]
Этот аргумент подействовал. Цертификат был дан. Но предстояло еще пройти и через константинопольскую полицию. А начальник ее Бедри-бей лично знал Есаян и почти неотлучно присутствовал при проверке документов. Есаян продежурила по соседству восемь часов, пока преданное лицо не дало сигнала, что Бедри-бей на некоторое время отлучился. Она этим моментом воспользовалась. К счастью, фотографии ее, которые были мало схожие, помощник начальника полиции не узнал, только выразил сомнение, что Забель — девушка, как это значилось в паспорте.
Наконец, Есаян на вокзале благополучно миновала процедуру визирования паспортов, села в вагон, выбрав офицерский, в расчете, что туда шпионы, которыми кишмя кишит константинопольский вокзал, вряд ли заглянут. Несколько трогательных воспоминаний передает Есаян о случайном спутнике, пожилом турецком офицере. Он скоро догадался, какая с ним пассажирка, но не подал и виду. Только, слезая в Адрианополе, сердечно с нею простился и сказал на прощанье: «Ну, скоро вы будете в полной безопасности». И прибавил с волнением: «Не думайте, что все турки так злы; есть такие, которые глубоко страдают за вас, армян, горячо вам сочувствуют. Но я верю, скоро все переменится, скоро вы спокойно вернетесь назад, в Константинополь».
Наконец — граница. В Болгарии Есаян прожила два месяца, затем переехала в Румынию, оттуда перебралась к нам на Кавказ. Такова эта эпопея. А чего избежала Есаян благодаря побегу, можно судить по ее страшным рассказам о судьбе интеллигентных армян. Эти сведения Есаян имеет отчасти из писем высланных, отчасти от американского корреспондента, побывавшего в Константинополе, отчасти от миссионеров, в том числе — германских. Особенно тяжелы были условия в Аяше, в вилайете Ангоры, где 80 человек содержались в двух небольших комнатах с закрытыми окнами и с грязью, совершенно неописуемою. Издевательствам не было конца. Все время не давали газет, вдруг на один день сделали исключение: дали нумер газеты. В ней содержалось описание казни 21 армянина в Константинополе. И еще раз была оказана милость. Обычно было строго запрещено подходить к окнам, они увидели, что по всему пространству перед окнами воздвигнуты виселицы... Виселицы простояли три дня, потом исчезли. Предполагались ли в самом деле казни, или это было просто средство держать в терроре, — так и осталось неизвестным.
В сентябре Есаян узнала от американского корреспондента, что в Аяше было произведено избиение армян. Их попарно при-
[стр. 147]
водили ко рву, ставили там и расстреливали. У Есаян нет данных ни подтвердить, ни опровергнуть это страшное сообщение. Немецкая миссионерша, рассказывавшая о том, как живут выселенные в направлении к Месопотамии армяне, не могла докончить рассказа — разрыдалась. Те, которых она там видела, потеряли в полном смысле человеческий образ, разучились говорить членораздельно, только испускали какие-то дикие стоны. Ходят почти голыми, все голодны, не понимают, что им говорят, уже не протягивают руку за предлагаемою миссионерами едой. Большинство этих несчастных, по убеждению миссионеров, лишилось рассудка. «Если бы немецкий народ про все это узнал, он не остался бы равнодушным», — говорила миссионерша. И некоторые ездили с сообщениями в Германию. Но вряд ли это дало результаты...
«Арм. Вест.», №15. 1916 г.
Главноуполномоченному Кавказского Отдела
Всероссийского Союза Городов А. И. Хатисову
Из донесения
...Во время турецкого владычества было сделано все, чтобы превратить Эрзерум в источник постоянной заразы, в постоянную угрозу здоровью и жизни его населения. Для доказательства этого достаточно привести лишь две цифры. При населении города в сто с лишним тысяч, в Эрзеруме в одно время, по данным турецкого санитарного бюро, захваченного нашими войсками, было 40 000 сыпно-тифозных больных; смертность равнялась 50-60%...
...Отступление турок еще увеличило то санитарное безобразие, которое царило в Эрзеруме. Во время своего поспешного бегства турки бросали скот, и окрестности Эрзерума покрыты трупами павших волов, буйволов, лошадей и верблюдов. Перед оставлением города турки подожгли ряд построек (в частности базары), и к накопившимся веками нечистотам прибавился мусор от сгоревших домов.
При таких условиях первой задачей русской власти по занятии Эрзерума было устранение указанного безобразного состояния....
...Наряду с уборкой нечистот идет работа по дезинфекции помещений.
...Из санитарных учреждений Союза городов в Эрзеруме над-
[стр. 148]
лежит отметить летучий бактериологический отряд приват-доцента Барыкина.
Ввиду возможности развития холеры в Эрзеруме чрезвычайно важно было принять все возможные меры против ее распространения. Этой последней цели и служит отряд, специально занятый противохолерными прививками.
...Беженцы распадаются на две категории: на уцелевших чудом от турецкой резни армян и на выселяемых из занятых нашими войсками местностей мусульман. Помощь им оказывается частью в Эрзеруме, частью в Сарыкамыше.
В Эрзеруме главной задачей является эвакуация их по Сарыкамышской дороге. Этой цели служат, главным образом, обратные фургоны Союза городов. В Сарыкамыше для беженцев отведено особое помещение, где беженцы находят приют и пропитание. Прибывшие в Сарыкамыш беженцы, после необходимого отдыха, направляются в нашу баню, затем им выдается чистое белье и одежда. Для помощи беженцам, среди которых имеется много женщин и детей, командирована сестра милосердия, знающая местные языки...
Уполномоченный Сарыкамышского района
Всероссийского Союза городов
д-р Марарьянц
«Арм. Вест.» №12-13, 1916 г.
Резня в районе Эрзерума
(Статья Атрпета)
3-го апреля из Эрзерума прибыли в Александрополь, а 4-го выехали в Эривань к своему брату две девицы Ларджингян, Мариам и Эстер. Они жили с мая прошлого года в американском консульстве и были очевидцами тех ужасных преступлений, которые были совершены в течение десяти месяцев турками и курдами над армянским народом.
Эти девицы заносили в свой дневник описание всего того, что совершалось для истребления армян.
Несомненно, впоследствии планы германцев, которые осуществлялись через их союзников — турок — будут выставлены перед миром во всех их деталях.
Но я спешу сообщить ряд сведений по существенным вопросам «Армянскому Вестнику», через который многие уже узнали
[стр. 149]
подробности тех варварских деяний, которые совершены, с такой звериной бессердечностью в этом районе Армянского нагорья.
В мае 1915 года турецкое правительство начало выселять население армянских деревень этой провинции, как оно оповестило, в Месопотамию. Начиная от Кана и Мутурдзо — кончая Кармир-Ванком, Ашкалой и Мамахатуном, жители из всех армянских деревень этого района были удалены и на расстоянии 10-20 верст от них вырезаны.
Уцелели красивые девушки, женщины и дети, чтобы сделаться украшением их гаремов, остальные беспощадно были истреблены. Они захватили не только имущество и скот населения, но выманили у него все ценное, которое было им спрятано, после того как палачи дали обещание даровать им свободу лишь при этом условии.
То же самое совершилось в округах Кеским, Нариман, Пассин, Спер, Хныс, Кги, Дерджан, Байбурт, из которых многострадальные эрзерумцы все время получали вести об избиениях. Везде, согласно заранее составленному общему плану, раньше арестовывали молодых людей, обыскивали жилища, обезоруживали всех, а затем уже из деревень удаляли слабых — стариков и детей.
Везде они приводили тот довод, что эти избиения производятся вследствие необходимости удалять шпионов-армян и революционные элементы ради безопасности страны.
Ванская оборона и солидарные действия армян и русских были поводом для устройства избиений.
Зверства, совершенные в провинции, привели в ужас жителей Эрзерума, которые уже предугадывали, что скоро очередь наступит и для них. Поэтому многие хотели удалиться в Месопотамию или в другую сторону, но правительство не разрешило, и пустыми обещаниями успокоило их и усыпило их бдительность.
Но уже в мае Эрзерумская молодежь была арестована и заключена в тюрьму, вся — и революционная и либеральная — безразлично. В тюрьмах началась тайная резня, которая поглотила всю армянскую молодежь города.
Эти несчастные подверглись в тюрьмах Ташхане, Сарайских ворот, крепости, таким зверствам, которые далеко превосходят варварские подвиги Ленк-Тимура и Гамида.
В начале июня из Константинополя от центральных властей получается распоряжение, чтобы и население Эрзерума было выселено в Месопотамию. Вали и представители администрации, обнадеживавшие многострадальное население в течение трех меся-
[стр. 150]
цев пустыми обещаниями, заставили его переселиться.
Каждый, растерявшись, искал средств, чтобы спасти как можно скорее жизнь свою и своей семьи от ятагана бессердечного турка бегством из страны крови и ужаса. Зверские чиновники присвоили хозяйство народа, его драгоценности и земли в награду за то, что указали ему дорогу в Харпут, Диарбекир, Мосул и Урфу.
Так, обманув 300 богатых семейств, они направили их в Балу, через Муш и Кги. Несмотря на предостережения опытных людей — не верить турецким чиновникам, не отделяться от народа, те, надеясь на свое золото, направились в сторону Балу.
Многих из этой группы по дороге вырезали и ограбили, красивые девушки и женщины бьли поделены между курдскими беками и турецкими чиновниками, и только 10 % этой группы добрались до Диарбекира и Урфы.
Девицы Ларджингян получили от Забель Пяшчянц письмо, в котором описываются подробности таких ужасов, которые потрясающе действуют на слушателя.
Сколько раз курдские беки получали тысячи лир от этих зажиточных армян, обещая защищать их семьи и жизнь, но потом сами насиловали невинных девушек, детей и женщин распределяли между собой.
Эрзерумские девушки в своих дневниках описывают, как курды, разрушив стены тех помещений, где приостановились прибывшие в Балу, увели девушек; при чтении описания этой сцены человек не может удержать слез.
Во время одной резни одна женщина, по имени Парандзем, расположила своего мужа Вагана Тиграняна на трупы, а сама наклонилась над ним, показывая вид, что он ранен, и таким образом спасла его.
Сотни молодых женщин и девушек бросались с мостов в Мурад Чай (Евфрат), чтобы спасти свою честь от зверей.
Некто Тигран поручил свою сестру турку, помощнику начальника телеграфного отделения, чтобы самому спасти жену и детей. Несчастная девушка — ради спасения своих родных не только поступила в турецкий гарем, но и приняла ислам вопреки своим убеждениям.
10 июня вторая группа зажиточных и людей среднего состояния направилась через Мамахатун в Ерзингян.
Эта группа предпочла по дороге остановиться в турецкой деревне, но, к несчастью, турки не с меньшей жестокостью, чем курды, подвергли их избиениям, насилиям, а затем дележу.
[стр. 151]
14 июня ремесленники последовали за богачами, они подверглись той же участи, что и остальные группы. В дни тех ужасов, непокорный дух не присмирел, несмотря на страшные условия: непокорные лица отправили оставшимся в Эрзеруме описание всего того, что случилось с ними. Нашлись такие бесстрашные люди, которые доставили эти письма по назначению и, таким образом, сделали достоянием потомства описание той страшной трагедии, жертвой которой они пали.
В конце июня из города были выведены вдовы, сироты, жены выселенцев, дети, хромые, слепые, инвалиды, которые не могли причинить никакого вреда турецкому правительству.
Этих несчастных также направляют в сторону Мамахатуна и Кемахи, истребляют с неслыханной жестокостью, как и других.
В Эрзеруме не были тронуты только 22 семейства ремесленников, портных, сапожников, кузнецов и др., которые должны были удовлетворять потребности турок.
Члены этих 22 семейств беспрестанно работали по 18 часов в сутки, чтобы удовлетворить чрезмерные требования сановников и чиновников, чтобы не лишиться своей жизни в случае их недовольства.
Целых шесть месяцев эти ремесленники работали беспрерывно для турок, и несмотря на это, когда русская армия заняла Кеприкей и Гассан-Кале, турки эти 22 семейства переселили в Ашкалу, где в конце января текущего года всех вырезали.
Одного ремесленника, который с горя начал упрекать и осуждать турок за их зверские поступки, за то, что они так жестоко похитили и изнасиловали его дочерей и невесток, турки забросали камнями. Под градом множества камней ремесленник спокойно продолжал осуждать низкие деяния турок, и один турок, разгневанный его словами, подошел к нему и ударом ятагана заставил его замолчать навсегда.
Из 2500 армянских семейств, только 22 человека нашли приют в американском консульстве, они, переживая эти ужасные дни, вели дневники, чтобы оставить будущим поколениям в качестве завета описание того, каким ужасным страданиям были подвергнуты их предки из-за преданности языку и религии.
«Арм. Вест.», №14. 1916 г.
[стр. 152]
Нота французского посольства в Петрограде
Министру иностранных дел России С.Д.Сазонову
26 апреля 1916г.
Перевод с французского
Имею честь уведомить о получении сообщения, препровожденного мне сегодня Вашим Превосходительством относительно признания Императорским правительством, на следующих условиях, соглашения, подлежащего заключению между Францией и Англией об образовании государства или федерации арабских государств и обеспечении за Францией территории Сирии, Киликии и Месопотамии на основах, указанных ему специальным уполномоченным Французского правительства.
Со своей стороны, правительство республики поручило мне довести до Вашего сведения, что оно решило утвердить соглашение, о котором идет речь.
1. Россия аннексирует области Эрзерума, Трапезонда, Вана и Битлиса до подлежащего определению пункта на побережьи Черного моря к западу от Трапезонда.
2. Область Курдистана, расположенная к югу от Вана и Бит-лиса, между Мушем, Сертом, течением Тигра, Джезире-ибн-Омаром, линией горных вершин, господствующих над Амадией, и областью Мергевера, будет уступлена России, которая взамен предоставит Франции территории, заключенные между Ала-Дагом, Кесарией, Ак-Дагом, Ильдиз-Дагом, Зарой, Эгином и Харпутом. Кроме того, начиная от области Мергевера, граница арабского государства пойдет по линии горных вершин, отделяющих в настоящее время оттоманскую территорию от персидской. Эти пределы указаны в общих чертах с допущением изменений в деталях, могущих быть предложенными комиссией по разграничению, имеющей собраться впоследствии на местах.
Правительство республики с удовлетворением принимает к сведению, что Императорское правительство соглашается, кроме того, допустить сохранение во всех частях оттоманской территории, таким образом уступленных России железнодорожных и других концессий, предоставленных французским гражданам Оттоманским правительством. Если Императорское правительство выразит желание, чтобы они были позднее изменены для соглашения их с законами Империи, это изменение состоится по соглашению
[стр. 153]
с правительством республики.
Что касается учреждений, управлений, религиозных, школьных и больничных заведений, зависящих от этих двух наций, то они и впредь будут пользоваться привилегиями, которые им до сих пор были обеспечены договорами, соглашениями и контрактами, заключенными с Оттоманским правительством. Во всяком случае, остается в силе, что, принимая означенную оговорку, оба правительства не имели в виду сохранения в будущем прав юрисдикции, религиозного протектората и капитуляции в областях, таким образом аннексируемых Россией и Францией, но лишь обеспечить дальнейшее существование учреждениям и заведениям, в настоящее время существующим, и открыть путь после заключения мира для переговоров, в счастливом исходе которых не позволяет сомневаться дружба между обеими странами.
Наконец, оба правительства допускают, в принципе, что каждое из государств, аннексирующих турецкие территории, должно принять участие в служебных органах оттоманского долга.
Палеолог
PAT, стр. 187-188.
Война и Ближний Восток
(Из статьи)
Едва ли может быть какое-либо сомнение в том, что военные операции на Ближнем Востоке (на Балканах, в Армении, в Месопотамии, в Персии) кроме чисто стратегических целей преследуют и цели политические. Ближний Восток издавна являлся ареной, где особенно резко сталкивались взаимно противоречивые интересы великих европейских держав. Можно даже сказать, с известной точки зрения вся великая европейская война есть в первую очередь борьба за Балканы и за Переднюю Азию... Турецкая Армения по своему положению имеет совершенно исключительную ценность, обладание ею уже издавна является одной из целей русской политики...
...вспыхнувшая вскоре европейская война, сняла со счетов и компромиссный германский проект, и проект образования единой автономной Армении. Сейчас, судя по речам в Государственной Думе, по статьям в официальной прессе, речь идет не об автономной Армении, а об аннексии тех территорий Азиатской Турции, которые завоеваны русскими войсками... Если план аннексии Ар-
[стр. 154]
мении и является для кого-то неприятным ударом (не считая, конечно, Турции и Германии), — то только для мечтавших об автономии армянских патриотов. Проект 1912г. вызвал в Армении самые розовые надежды. Эти надежды расцвели еще пышнее в начале войны, когда говорилось даже о независимой Армении... Действительность принесла армянским патриотам немало горьких разочарований — будущее сулит им, вероятно, еще больше. О национальных чаяниях различных народностей писалось за время войны не только публицистами, но и дипломатами. Но еще вопрос — станут ли серьезно считаться с этими чаяниями патриотов мелких и второстепенных наций, раз они вступают в противоречие с грандиозными империалистическими задачами великих держав?...
В. Волгин
Журнал «Летопись», №4. 1916 г.
Из турецкой неволи
(Корреспонденция в газете «Приазовский край»)
Недавно в Новороссийск доставлена партия пленных турок, снятых нашими моряками с турецкого судна. В числе их два армянских мальчика из Трапезунда: Сурен Тохмозьян, 14 лет, и Пгос Тютюнджян, 10 лет.
По ходатайству местного армянского комитета, начальник гарнизона, снесшись телеграфно с начальником Кубанской области Бабычем, освободил мальчиков.
Случайно у Тютюнджяна в Новороссийске оказался родственник-торговец, приютивший обоих мальчиков у себя.
Мальчики рассказали следующее...
Еще зимою, во время бомбардировки русскими судами Трапезунда, мать одного из мальчиков ушла из города в деревню Здефанас, лежащую в 10 верстах от Трапезунда. Спустя полтора месяца в Трапезунде и его окрестностях появились новые турецкие войска. Выделив из всего населения русских армян — мужчин, турецкие войска доставили их всех в Трапезунд, откуда вывезли на катерах в море и за косой потопили. Из 30-40 человек только одному удалось выбраться на берег, но здесь его ожидал смертельный удар прикладом по голове.
Вскоре повсюду были расклеены плакаты, извещающие армян, чтобы они готовились к переселению в глубь Турции. Предварительно у населения было отобрано все оружие.
[стр. 155]
Когда турки окружили дом Тютюнджяна, заведующего параходным сообщением итальянской компании, старый армянин устроил у всех входов баррикады, защищался с оружием в руках. Видя, однако, что долго он не выдержит, армянин крикнул: «А все-таки не сдамся», — и выстрелил себе в висок.
Жена его почти в то же время была убита на площади. Не пощадили турки и сошедшей с ума сестры Тютюнджяна.
Более зажиточные семьи устроили своих детей в школы американских миссий. Но недолго пришлось пробыть детям в этих школах. Прибыла новая банда башибузуков, которая под командой жандармов взяла всех детей из школы и разместила их, под усиленной охраной, в опустошенных армянских кварталах.
Прошло еще немного времени, и всех детей от 2 до 5 лет увезли в глубь страны. Взрослых же девушек турецкие чиновники разобрали по своим домам.
После взятия русскими Эрзерума в Трапезунде поднялась паника. Прибывшие в Новороссийск мальчики попали к богатым туркам, которые, посадив их на свой моторный катер, уехали в Ризу, затем прибыли в Вону. Сестра одного из пленников сумела дать мальчикам небольшую сумму денег.
Ночью мальчикам удалось бежать из-под надзора. Они отправились обратно в Трапезунд. По дороге видели массу трупов. Судя по одежде, это были трупы убитых турками армян.
Прибыв в Орду (небольшой порт), мальчики увидели парусное судно, нагруженное кукурузой. Выдав себя за турецких мальчиков, они заплатили за проезд в Трапезунд, и тронулись в путь.
Отъехав недалеко от Орды, на судне увидели русские суда. Произошло большое смятение. Желая скрыться, турки сняли паруса. Но уже было поздно. Русские миноносцы приближались. Один из мальчиков начал платком подавать сигналы русским морякам. Команда судна до того растерялась, что не мешала мальчику сигнализировать.
Подойдя вплотную к судну, наш миноносец приказал всем перейти на его палубу, после чего судно было потоплено.
Этот же миноносец доставил пленных турок и мальчиков в Новороссийск.
«Арм. Вест.», №14. 1916г.
[стр. 156]
Российский посол в Париже
Министру иностранных дел С.Д.Сазонову
Телеграмма №293 1 мая 1916г.
Камбон сказал мне, что в Петрограде состоялось подписание соглашения о разделе сфер в Азиатской Турции, при чем во французскую сферу, кроме Киликии, включена часть армянских вилайетов с Сивасом и Харпугом. Между тем находящийся в Париже Погос-Нубар-паша продолжает свою пропаганду в пользу автономной Армении с выходом к Средиземному морю в Мерсине и под общим протекторатом трех держав. Хотя мною принимаются все меры к тому, чтобы здесь не могло возникнуть подозрения, что эта пропаганда пользуется нашей поддержкой, во избежание каких-либо недоразумений, считаю долгом обратить на нее Ваше внимание. Не найдете ли Вы возможным сообщить мне, для личного сведения, текст вышесказанного соглашения.
Извольский
PAT, стр.188.
Русский посланник в Берне
Министру иностранных дел С.Д.Сазонову
Из телеграммы №265
2 мая 1916г.
Мандельштам просит передать: Из различных источников, в том числе от лица, несколько недель тому назад проехавшего через Малую Азию, получил сведения, рисующие внутреннее положение в Турции в следующем виде: армян в Малой Азии почти нет, они или истреблены, или выселены, и только остатки скрылись у кызылбашей... Уходя по приказанию турецких властей перед нашими наступающими войсками, мусульмане увозят армянское добро и гонят армянский скот...
АВПР, Политархив, д. 3504, л.93.
[стр. 157]
Доклад А. Аргутинского Кавказскому Комитету
съезда городов о командировке в Трапезунд
Трапезунд, расположенный по обоим склонам мыса, глубоко вдающегося в море, имел до войны 55 тыс. жителей, из них турок 25 тыс., греков 15 и армян 15 тыс. Амфитеатром спускающийся к морю и еще издали заметный своими белыми двух- и трехэтажными домами и богатой растительностью, Трапезунд является одним из красивейших уголков черноморского побережья. Как торговый центр, и как место расхождения двух шоссейных дорог, чуть ли не единственных в Малой Азии, в жизни страны играл видную роль, являясь на большом радиусе источником снабжения населения произведениями фабрично-заводской промышленности, по преимуществу немецкой, французской и английской. В то же время он вел большую отпускную торговлю мелкими орешками, апельсинами, кукурузой и продуктами скотоводства.
Трапезунд достался нам совершенно нетронутым и неразрушенным, и, если бы не некоторые следы январской бомбардировки нашими судами, трудно было бы даже представить себе, что всего лишь несколько дней тому назад, после упорного сопротивления, оказанного нам в близлежащих пунктах, город был вынужденно оставлен и армией, и большинством населения. Мы вошли в город без выстрела, турки же, уходя, все оставили в целости — и свои роскошные дворцы, и переполненные товарами магазины, и большие запасы; мосты, дороги, важные стратегические пункты, водопровод, казармы и многое другое оставлено неразрушенным. Как объясняют местные греки, турки выражали полную уверенность получить Трапезунд обратно, и потому, как говорили, они «не хотят портить того добра, которое все равно опять должно перейти к ним».
Трапезунд является довольно благоустроенным городом. Здания здесь почти все двух- и трехэтажные, отштукатуренные, красиво выкрашенные и снабженные массою балконов; многие из них имеют небольшие, хорошо содержимые садики с тропическими растениями. Улицы в городе шоссированы и хорошо содержатся. Мечети и общественные здания выделяются своей оригинальной восточной архитектурой. В городе имеется частичная канализация и водопровод; вода в последнем мутная, с массой плавающих осадков. Тротуары имеются почти везде. Было и уличное керосиновое освещение. Название улиц и номерации домов не име-
[стр. 158]
ется. Поражает в городе обилие роскошных вполне европейских магазинов, с громадным выбором товаров на всякий вкус. Торговля была сосредоточена в руках греков и армян; турки занимались главным образом мелочной торговлей. В окрестностях Трапезунда, всего в 2-5 верстах, на склонах зеленых гор, расположены дачи местных богачей, причем дачи эти построены по типу городских зданий и снабжены садами с апельсинными насаждениями и масляничными деревьями. Дачами этими пользовались не только летом, но и во всякое свободное время среди года.
Трапезунд, как и многие восточные города, имеет на улицах множество фонтанов для общего пользования.
До прихода русских, в городе был один, довольно плохой военный лазарет. Несмотря на то, что Трапезунд довольно чистенький город, что санитарные условия его удовлетворительные, постоянный приток полуголодных войск и совершенно голодных беженцев, с путей следования русской армии, создали условия, при которых эпидемии в городе за два последних года не переводились. Особенно свирепствовали здесь сыпной тиф и холера; трупы умерших часто валялись прямо на улице. Больные заразные от незаразных и от остального населения не изолировались. Дезинфекционной камеры в городе не было. Врачи — армяне и греки имелись в достаточном числе. Сейчас в городе заразных заболеваний нет. Из учебных заведений в Трапезунде имелись армянская мужская и женская гимназии и греческая мужская гимназия; турецкие учебные заведения были только низшего типа.
В городе издавались по одной турецкая и греческая газеты. Театра в городе нет. В греческих и армянских домах много роялей и пианино. Жизнь в городе была тихая, патриархальная. Греки и армяне пользовались здесь известной национальной самостоятельностью. Их только не допускали на правительственную службу и не разрешали им, и особенно армянам, приобретать оружие. В войска они принимались по преимуществу в нестроевые части.
Перед падением Трапезунда в нем ощущался большой недостаток в продуктах. Так, фунт сахару стоил 2р.50к., 1 пуд керосина 25р.; соли не было вовсе. Все остальное продавалось по дешевым ценам. Мясо стоило и теперь продается по 10 к. фунт. Цены на мануфактурные товары при первом моем посещении города 6 апреля стояли обычные, довольно низкие, при втором же, 12 апреля, поднялись на 100-150%.
При нашем вступлении в город в нем оказалось жителей 15 тыс. — исключительно греков; турки все бежали, армяне же по-
[стр. 159]
головно были турками вырезаны и потоплены в море. Спаслись от этой участи лишь 100-120 четников, ведших партизанскую войну и несколько сот детей; вырезаны и потоплены были армяне и в окрестных деревнях. По общим отзывам, жестокости, которые применялись к армянам в Трапезунде, превосходят своим изуверством все то, что применялось теми же турками по отношению к армянам в других местах. По словам греков, американского консула, протестантского миссионера, содержательницы местного отеля швейцарско-подданной, двух уцелевших армян миссионеров католиков, нескольких русскоподданных, найденных в городе, и опроса тех немногих четников, которые успели узнать о падении Трапезунда и сошли с гор в город, общая картина истребления армян представляется в следующем виде.
Армян стали выселять из Трапезунда с июля 1915 г., причем армянам-григорианам на сборы дали 5-6 дней, армян же католиков до поры до времени оставили в покое.
В первый же день были арестованы несколько сот молодых и влиятельных армян, под предлогом, что они изменники, способствующие успехам русских. Затем их стали усаживать на шаланды по 100 человек и увезли по направлению мыса Эрос и Плато. Как стало известно от некоторых из числа спасшихся, все вывезенные были потоплены в море. Затем отделили мужчин и женщин. Из числа последних выделили молодых и красивых, поместили их в особый дом и предоставили офицерам выбирать из них наложниц. По истечении некоторого времени, их убивали, а трупы их выбрасывали в море.
Оставшихся мужчин и женщин под конвоем отправили раздельно в местечко Дживизлик, находящееся в 25 верстах от Трапезунда; здесь женщины подвергались насилиям со стороны жандармов, и затем мужчины и женщины тут же убивались, а детей прямо кололи штыками. Одно военное лицо устроило даже такое развлечение: устанавливали детей и с известного расстояния упражнялись в стрельбе, пробивая револьверными пулями лбы несчастных малюток. Оставшихся в живых передвигали далее, по направлению к Эрзеруму, причем, по словам турок-крестьян, сообщивших об этом грекам, весь дальнейший путь усеян был трупами взрослых и детей.
При самом выселении из Трапезунда, турки успокаивали армян, что с ними ничего худого не сделают, но когда ушли первые партии, турки уже перестали церемониться и стали отбирать у армян детей мужского пола. Часть этих последних, которые были
[стр. 160]
поздоровее, была роздана в турецкие семьи для обращения их в ислам и затем пользования ими в качестве даровых работников, а остальные дети были или перебиты или, по свидетельству местных греков, как это ни чудовищно, были набиты в корзины, вывезены в море и потоплены.
Мне рассказывал капитан одного военного судна, что на днях море выбросило на берег Трапезунда 17 детских трупов. Большое число трупов было выброшено и на берегу Архаве. Когда турки бежали из Трапезунда, армянских детей, розданных в семьи, они подбросили грекам.
Дети эти теперь собираются представителями Батумского благотворительного общества, как в самом Трапезунде, так и в окрестных селениях. Таких детей собрано уже до 50: по указаниям греков, всего можно будет разыскать их до 1000 душ.
Часть детей от тяжкой участи была спасена греками, оказывавшими армянам в тяжелые для них минуты очень существенные услуги и проявившими в этом деле лучшие человеческие качества, часть же скрылась в близлежащих лесах, где жила в вырытых ямах, питаясь корнями растений, плодами и случайными подачками добросердечных людей.
Собранные в Трапезунде дети производят гнетущее впечатление: они оборваны, на вид болезненны, с испугом смотрят на всякого постороннего посетителя и даже тех попечителей, которые их приютили, все спрашивали, не будут ли они их резать. Я видел здесь мальчика, сына богатых родителей, к которому была приставлена гувернантка; теперь этот мальчик полуголый, больной, весь в коросте и язвах. Я видел несчастную двенадцатилетнюю девочку, беременную от насильников. Я видел девушку, дочь богатых родителей, европейски образованную, говорившую на многих языках, которая после убийства ее отца, матери и других родных, была отдана на поругание офицерам и переходила из рук в руки. И девочка и эта девушка близки к помешательству и несколько раз покушались на самоубийство. Трудно когда-либо забыть тот трагизм положения, который выражался в словах беременной девочки, все повторявшей, что она должна родить ребенка от злодея, который убил ее родных и разбил ее жизнь.
Еще раз повторяю, все ужасы уничтожения здесь армян настолько чудовищны, что им трудно было верить, если бы не многочисленные свидетельства большого числа лиц беспристрастных и внушающих полное доверие.
С армянами-католиками вначале еще церемонились, но впо-
[стр. 161]
следствии их постигла та же участь, что и григориан.
В числе их были убиты и сестры армяно-католического ордена Мхитаристов.
Греческое население охотно брало к себе детей армян, спасая их от жестокой расправы. Греческий митрополит взял около 200 детей, американский консул — до 300. Вначале местный губернатор (вали) не мешал этому, допустив лишь прием детей до 10 лет, но в самый разгар расправы с армянами, власти потребовали, чтоб детей этих сдали в сиротский правительственный приют. Сперва за детьми тут был кой-какой уход, а затем все дети исчезли куда-то бесследно. По предположению, имеющему за собой все основания, детей частью отравили, а частью утопили, девочек же 10-11 лет раздали разным лицам в наложницы.
Некоторые из детей были спасены местными персиянами. Общее мнение многих опрошенных греков, что резня армян производилась по определенному плану, и что инициатива и руководство в этом деле, несомненно, принадлежит турецкому правительству, которое строго преследовало за всякую помощь, оказывавшуюся армянам. По словам одного из представителей местной администрации, переданным влиятельному греку, всего было брошено в море около 800 армянских детей. Некоторые из армян, когда к ним являлись жандармы забирать членов их семей, кончали самоубийством. Называют Хачика Асланяна, застрелившего свою дочь и покончившего с собою самоубийством, Минаса Тутунджяна, тоже застрелившегося, и др.
Вспоминая пережитые ужасы, более взрослые дети и несколько уцелевших девушек и женщин армянок, с чувством глубочайшей признательности и бесконечной благодарности говорят об отдельных лицах, положивших много труда и энергии в деле спасения избивавшихся армян. Лица эти — американский консул, американский миссионер Краффорд, содержательница отеля Suiss, швейцарско-подданная, и местный турок Шевкет-бей Шатир-заде, сын которого был убит жандармами, когда он выступил открыто на защиту армян. Одновременно с этим передают и такой факт. У местного германского консула давно уже служила кухаркой армянка. Имея полную возможность укрыть ее в консульстве, консул сдал ее властям, и она была убита. Указывают также на бессердечное отношение жены консула, которая имела возможность спасти некоторых, но сделать этого не пожелала. С имуществом армян турки поступили так: дома (их было до 1000) конфискованы в казну, драгоценности разрешили снести в особый дом, ме-
[стр. 162]
бель и обстановку — в церковь. Все это имущество после расправы с армянами было разграблено и увезено в турецкие дома, а после бегства турок и их имущество, и имущество армян в свою очередь было расхищено некоторой частью оставшегося в городе населения.
Следует также упомянуть об участи имущества армян-протестантов. Все свое имущество они сдали миссионеру Краффорду, но властями таковое было отобрано.
Выселение турок из Трапезунда началось после взятия Эрзерума — добровольное и насильственное — после падения Ризэ. Местные власти при этом распускали слухи, что впереди русских войск идут армянские дружинники, которые вырежут всех турок, женщины же русскими будут сданы в веселые дома, а молодежь отправлена в русскую армию. Турки двинулись в Тереболи, Самсун и Сивас. Выселялись они не только из Трапезунда, но и из Ризэ и других мест.
Интересно отметить одно обстоятельство. Вся крупная торговля была, как указано выше, сосредоточена в руках армян и греков. В начале же войны власти ввели крайне низкую таксу на некоторые продукты, и по этим ценам торговцы-турки закупили у армян и греков ходкие товары, и когда эта операция завершилась, была объявлена новая такса, вдвое и втрое превышающая прежнюю.
К грекам отношение турок в начале войны, когда опасались союза Греции с четверным согласием, было плохое, но когда опасения эти не оправдались, турки старались не раздражать греков.
Переходя к мерам, которые Кавказскому отделу Союза городов желательно немедленно осуществить по отношению к Трапезунду и его району, считаю долгом указать на необходимость немедленно же командировать особо уполномоченное лицо в Трапезунд, на которое возложить: 1) открыть приют для детей на 300-500 душ; 2) устроить питательный пункт на 100-200 душ для возвращающихся четников и беженцев, скрывавшихся в лесах; 3) принять меры к ограждению имущественных прав найденных детей и явившихся беженцев и 4) предпринять хлопоты по разысканию брошенных детей и девушек, насильственно задержанных в домах окрестностей Трапезунда, где еще некоторые турки остались на месте.
«Арм. Вест.», №15. 1916 г.