Г.А. Абраамян, Т.Г. Севан-Хачатрян
Документы и материалы:
1-14 | 15-30
| 31-36 | 37-45
| 46-55
56-65 | 66-74 |
75-87 | 88-98
| 99-108 | 109-119
| 120-123
124-131 | 132-143 | 144-152
Русские писатели об Армении Именной указатель Перечень материалов
132. Эрзинджан
133. Второй исход из Вана
134. В Эрзинджане
135. У ванских серебряков
136. Из корреспонденции, напечатанной в газете «Кавказское
Слово»
137. О положении беженцев
138. Член Государственной Думы М. И. Пападжанов Борису
Владимировичу Штюрмеру
139. В Сивасе
140. Басканская драма
141. Сообщение Главноуполномоченного по устройству
беженцев на Кавказе
142. Отношение Московского отделения особого отдела
Комитета Ее Императорского Высочества Великой Княжны Татьяны Николаевны
в Московский Армянский Комитет
143. Среди призраков
[стр. 188]
Эрзинджан
(Из корреспонденции)
...Сегодня представители оставшихся в городе турок, греков и армян встретили на площади Эрзинджана Августейшего Главнокомандующего. Великий Князь, поздоровавшись с нашими войсками и поблагодарив их, принял благословение от греческого местного духовенства и подошел к депутациям от разных национальностей, которые преподнесли Его Высочеству хлеб-соль и произнесли краткие приветствия.
Армянская депутация состояла из девиц, старух и детей; одна из девиц, уроженка из Тифлиса, окончившая в Батуме прогимназию, Егине Асатурян, произнесла следующее приветствие:
«Ваше Императорское Высочество! Под Вашим высоким водительством, Ваши доблестные войска, гоня перед собой неприятеля, заняли последний город Армении! Из сотен тысяч армян занятых областей спаслись сотни девушек и детей, поруганные, униженные... Мы лишились нашей чести, родных, имущества, разбит веками сложившийся наш уклад жизни, и мы брошены на произвол судьбы...
С трепетом сердца ждавшие прихода наших освободителей, мы, вырвавшиеся из гаремов и тисков турок-зверей, припадаем к стопам Вашего Высочества, как великого освободителя от неверных. В Ваших руках судьба наша!»
Духов
Кавказская армия
«Кав. Сл.», №172. 1 августа 1916 г.
Второй исход из Вана
(Из корреспонденции)
10 августа 1916 г.
Второй раз за эту войну населению Ванского округа приходится оставлять свою родину; второй раз голос войны властно приказывает народу покинуть свою страну, раны которой уже стали залечиваться. С ранней весны этого года население постепенно возвращалось в родные пепелища и с радостью принялось восстанавливать их. Появились организации и протянули им руку брат-
[стр. 189]
ской помощи, роздали сельскохозяйственные орудия и скот, но, увы, и на сей раз ванский хлебопашец не смог этим скотом сбороздить поля свои, он навьючил на них свой жалкий скарб и погнал его вновь в Игдырь. Второй уже раз оставляется Ван в июле, когда он особенно красив, богат и щедр...
М. М. Ар-в
Сел. Игдырь
«Арм. Вест.», №32. 1916 г.
В Эрзинджане
(Из корреспонденции)
10 августа 1916г.
...Когда наши войска заняли город, я поспешил в армянскую часть, надеясь увидеть хоть одного армянина... Увы! дома все пусты, базар разрушен, ограблен...
Только на следующий день появилось около десяти девушек, вырвавшихся из турецких гаремов, которые со слезами на глазах, стали рассказывать о перенесенных ими ужасах со дня объявления войны.
Эрзинджанский округ — это могила, где похоронено свыше 200 000 армян... семи армянских вилайетов Турции.
Недалеко от города Кги были вырезаны десятки тысяч армян-эрзерумцев. Между Мамахатуном и Эрзинджаном, в Сансар-дарси были перебиты безоружные аскеры-армяне, которые устраивали шоссейную дорогу Эрзерум-Сивас, до 9 батальонов... Здесь же мне пришлось видеть яму, где похоронено свыше тысячи детей армян, в возрасте 1-5 лет, живыми... Их кости и черепа говорят о зверствах турок. Приблизительно в 20-25 верстах от Эрзинджана, близ селения Хан и ныне лежат многочисленные черепа и кости вырезанных там армян Эрзерумского района.
При выселении армян из Трапезунда, Орду, Самсуна, Керасунда, Байбурта, Сиваса, Харпута, Кги, Эрзерума в июне 1915г. их в сопровождении жандармов гнали по направлению Эрзинджана, предварительно по дороге убивая по спискам заранее обреченных. Все сокращая караван армян, турки доводили их до злополучного моста близ Кемаха, и в Кемахском ущельи поджидавшие жертв озверевшие жандармы и аскеры в последний раз очищали несчастных жертв, снимали с них все платье, при матерях совершали насилия с дочерьми, красивых из них забирали с собой «в жены», а
[стр. 190]
остальных, связав в ряд, убивали холодным оружием и бросали трупы их в реку Евфрат...
По занятии Эрзинджана, среди оставшихся в городе немногочисленных турок нашли свыше 300 детей армян в возрасте до 10-ти лет, которых обратили в мусульманство... Многие из этих не знают своего имени и не говорят по-армянски. Таким же образом спаслись несколько десятков армянок, интеллигентных, которых забрали «к себе» жандармы, крестьяне... Многие из них беременны...
Спасшиеся на днях из Дерсима, скрывавшиеся там компетентные лица — доктор и профессор — находят, что количество вырезанных армян в Турции превышает один миллион душ...
Тнур. Девоян
г. Эрзинджан
«Арм. Вест.». №32. 1916 г.
У ванских серебряков
(Из статьи)
С чувством невыразимой горечи приходится наблюдать осколки разбитой жизни турецких армян, разметанной ураганом войны по всем окрестным странам Европы и Азии. Правда, жизнь эта была красна лишь кровавым заревом турецкого ига, но все-таки она не была лишена своеобразной цельности: там было издревле сложившееся трудовое крестьянское хозяйство со всеми своими ярко выдвинутыми вопросами, была своя мелкая обрабатывающая кустарная и ремесленная промышленность с определенными районами распространения, дремлющие богатства, ожидающие знаний и капиталов, и многое другое, чего теперь и следов не всегда заметишь.
На развалинах городов и сел, похоронивших большинство трудового населения, теперь возникают слабые признаки хозяйственной жизни, имеющих единственною пока целью обеспечить возвращающееся на родину население насущным хлебом. Однако, пока еще очень и очень далеки до восстановления хотя бы в грубых чертах промышленно-экономической жизни страны. Много для этого нужно усилий, энергии, организаторского таланта, знаний и благожелательного покровительства России и великих ее союзников. Но армянский народ истек кровью и от пережитых ужасов и потрясений ошеломлен, не находя пока в себе достаточных
[стр. 191]
сил проявить свою прославленную трудоспособность и спокойную всепобеждающую деловитость. При такой психике истерзанных душевно древних аборигенов края, вернувшихся в качестве новоселов, мало одного благожелательного покровительства. Армянские беженцы, вернувшиеся в родные места, теряются при вновь возникающих условиях внешней обстановки, в которых они совершенно не разбираются, и, как дети, требуют сердечно-заботливого отношения. Но политика при суровой обстановке войны не любит сентиментальностей, и пред утомленным и измученным народом снова встает неведомое будущее еще с новыми жертвами, быть может, новыми разочарованиями...
Ар. Пиралов
«Арм. Вест.», №29. 1916 г.
Из корреспонденции в газете «Кавказское Слово»
...Экономическое состояние турок сильно пало, в особенности после поголовной резни армян, которые сильно содействовали развитию государства земледелием и ремеслами...
Ныне турецкое население не может не раскаиваться в резне армян, так как сотни тысяч турок находили себе заработок среди них. Особенно чувствительно отсутствие ремесленников-армян, которые во время резни были выделены из общей массы, и им было разрешено оставаться на местах и работать для армии. Однако перед занятием Хныса, Битлиса, Муша, Эрзерума, Байбурта, Трапезунда, Эрзинджана все оставленные в этих городах ремесленники-армяне заблаговременно были выселены из своих мест и по дороге их убивали, как и остальных, жандармы и четники. Но теперь об этом жалеют. Мне пришлось самому слышать проповедь моллы, в которой он успехи русских называл небесной карой над турками за то, что последние вырезали армян...
Духов
«Кав. Сл.», №193. 1 сентября 1916 г.
[стр. 192]
О положении беженцев
(Из сообщений в газете «Кавказское Слово»)
Сентябрь, 1916 г.
Член Государственной Думы М. И. Пападжанов телеграфирует епископу Месропу и местным армянским организациям, что устав нового Центрального Комитета помощи беженцам в Москве поступил на рассмотрение Министерства внутренних дел. Министерство по этому поводу снеслось с помощником Наместника князем В.Н.Орловым.
***
Военный губернатор областей Турции, занятых по праву войны, сообщает
Главноуполномоченному Кавказского комитета Союза городов, что местное
население в районе расположения армейского корпуса терпит сильную
нужду в продовольствии и особенно в соли; дети умирают от голода;
ощущается крайняя необходимость в безотлагательной помощи, иначе
среди населения могут развиться тиф, цинга и холера.
***
Эриванский губернатор А. Е. Стрельбицкий телеграфирует Главноуполномоченному
по устройству беженцев, что, объехав район следования беженцев,
он выяснил, что они продолжают идти массами из Карсской области,
через село Ахчай, где устроен чайный пункт с раздачей хлеба. От
Ахчая до Игдыря на расстоянии 80 верст не устроено решительно ничего,
и беженцы находятся в тяжелом положении. А. Е. Стрельбицким предложено
представителю Союза городов немедленно открыть питательный пункт
в Кульпе, и, если возможно, между Кульпом и Ахчаем.
***
Эрзерумский градоначальник г. Нагаибеков телеграфирует Главноуполномоченному
по устройству беженцев, что скучивание беженцев в Эрзеруме вызывает
усиленную заболеваемость. Больница Московского Комитета переполнена.
Если нельзя войти в соглашение с Московским комитетом о расширении
его больницы, то г. Нагаибеков просит ассигновать на открытие другой
больницы на 30 коек.
«Арм. Вест.», №32. 1916 г.
[стр. 193]
Член Государственной Думы М. И. Пападжанов
Председателю Совета Министров
Борису Владимировичу Штюрмеру
Из телеграммы №118
28 сентября 1916г.
...Армяне с начала мировой войны не изменили своим вековым традициям и решительно ориентировались в сторону России, несмотря на последние возбуждающие сомнения угрозы.
В решении вопроса — на чьей стороне быть в этой войне народов, армяне не колебались, не лукавили, не играли двойственной роли. Перед чудовищной опасностью для физического существования армяне рыцарски бесстрашно и честно держались одной лишь русофильской тактики.
За свою симпатию к России турецкие армяне заплатили всеобщим переселением горного народа в пылающие пустыни Месопотамии, массовым уничтожением мирного населения, женщин, детей и буквально потоками крови. Ни одна нация не терпела в настоящей войне больше армян.
Член Гос. Думы Пападжанов
АВПР, Политархив, д. 3517, л. 3-4.
В Сивасе
(Сообщение)
Бежавшие из Сиваса и Эрзинджана беженцы рассказывают, что в начале сентября в Сивасе была новая резня армян. Из 6000 человек уцелело едва 1000, преимущественно ремесленников. Из Эрзинджана 1500 беженцев постепенно эвакуируются в Эрзерум. Редкими партиями прибывают и из Дерсима. В сентябре эвакуировано 1290 беженцев.
«Арм. Вест.», №39. 1916 г.
[стр. 194]
Басканская драма
(Статья)
11-го июня 1915 года на высотах Чапанского плоскогорья, господствующего над некогда прекрасной и цветущей долиной, которая носит название Вардор, разыгралась кровавая драма, долженствующая быть занесенной в летопись этой войны как страница, окрашенная в особенно ярко-пурпурный цвет и без которой книга воинских доблестей Вильгельма Гогенцоллерна и кронпринца, этих коронованных союзников и друзей Турции, была бы, пожалуй, неполной и бледной.
У подножья Чапанского плоскогорья лежит небольшая деревушка Баскан, которая с Гюндамиром и Хуланом образует треугольник. Баскан и Гюндамир населены были армянами, Хулан — курдами. Баскан — деревушка обычного типа деревень Турецкой Анатолии, с плоскокрышими домами из камня, каменными оградами вокруг огородов и уходящими в землю помещениями для домашнего скота. Быстрая и чистая горная река, изобилующая рыбой, и чахлые кущи ивы. В полуверсте из земли бьет источник, которому жители приписывают целебные свойства, и в котором сейчас наши солдаты купаются и стирают свое белье.
Июньской драме, свидетелем которой было молчаливое небо и серые, мрачные скалы Чапана, предшествовали события, о которых необходимо сказать два слова.
20 мая 1915 года всем армянам — жителям Хныса и Хнысского района, включавшего в себя до 27 селений, было приказано сняться со своих мест и направиться в район Вардо. При этом требовалось захватить с собой все свое движимое имущество. Самый Хныс был торговым центром и заселен был наиболее зажиточным классом и ремесленниками. Приказ этот, поставивший в тупик хнысских армян, мотивировался желанием «серодобольного» турецкого правительства поставить армян вне сферы военных действий и оградить их жизнь и имущество от опасностей, сопряженных с войной.
Казалось бы, хнысцы должны были за мягкосердечием этих попечений распознать алчную сущность... но хнысцы поверили.
И в количестве 1700 домов они двинулись к Вардо, везя с собой все свое имущество на арбах... В Кюм-Кюме местные армяне предостерегли хнысцев от опасности дальнейшего передвижения в глубь страны, так как им стало известно, что со стороны Чапан-
[стр. 195]
ских высот прибывшим грозит резня. Встревоженные этим известием хнысцы дали телеграмму султану, прося защиты, но ответа на телеграмму получено не было, а сопровождавшие хнысцев турецкие жандармы продолжали успокаивать уверениями, что турецкое правительство, заботясь об их безопасности, проводит их всех в Диарбекир, где им уже не может грозить никакая опасность.
Но хнысские армяне, уже чувствуя в воздухе что-то недоброе, телеграфировали в Муш, откуда им прислали сотню аскеров.
Это было все-таки некоторой гарантией безопасности, и путь на Огнот и до Диарбекира, казалось, был армянам обеспечен. Если принять во внимание еще и ежедневнюю золотую подмазку, которую пришлось хнысцам применять во все время пути, — станет понятным то сравнительное спокойствие, с которым армяне покинули Кюм-Кюм и двинулись дальше.
Но уже в Гюндамире ими вновь овладело беспокойство... После небольшого совещания они решили не идти дальше, что заставило жандармов и аскеров вновь пустить в ход уверения в полной безопасности. А начальник милиции курд Ахмед-ага прислал к ним сказать, что он «гарантирует им безопасный путь до Огнота», если, однако, ему будет прислано 2 тысячи турецких лир.
Увы, такой суммы хнысцы, при всем трагизме их положения, собрать уже не смогли: так основательно успели их очистить по дороге от Хныса до Гюндамира сопровождавшие их «доброжелатели».
Это было 10 июня. Прошла еще одна тревожная ночь.. Последняя ночь.
Во вторник, 11 июня, в 12 часов дня всех хнысцев погнали, уже силой к Баскану. Тут, на краю села, через реку перекинут старинный каменный мост, от которого начинается путь в гору, к высотам Чапана, и все время идет среди дико разбросанных камней, среди рытвин и ущелий, носящих туг название хуч. Дорога здесь суживается, и хнысцам пришлось идти в гору длинной колонной, голова которой затерялась среди извивов этого пути.
Туг были старики, зрелые мужчины, юноши, дети, старухи, молодые женщины с грудными младенцами, девушки, подростки. Тут было пять армянских священников, армянский архиепископ из Урфы и 3 вероучителя других вероисповеданий, — каких, мне объяснить не сумели. Как только последний человек перешел мост, сопровождавшей охраной был дан, как потом оказалось, условленный сигнал — выстрел из ружья. Это было знаком, что за-
[стр. 196]
думанное и решенное дело может быть приведено в исполнение... И туг свершилось дело, которое вплело, несомненно, еще один терновый колючий шип страданий в судьбу турецких армян, влило еще одну каплю в и без того наполненную чашу мытарств этого народа.
Мне удалось не только побывать в этом месте, где смерть справила один из своих кровавых праздников, но и разыскать среди немногих, оставшихся в живых жителей Баскана, свидетеля всех ужасов того дня.
Я приехал в Баскан 8-го текущего сентября и тут нашел человека, изъявившего готовность проводить меня на вершины Чапана.
Это крестьянин Хачик Аветисян. В кровавый день 11 июня прошлого года ему удалось с одиннадцатью деревенскими парнями бежать в горы. И отсюда, скрытые среди скал и кустарников, они видели все.
«Мы видели, — рассказывает Хачик, — как с несчастных сначала срывали все ценное, затем раздевали, и иных тут же на месте убивали, а иных уводили в сторону от дороги, в глухие углы, и тут приканчивали. Мы видели группу их трех женщин, которые в смертельном страхе обнялись. И их невозможно было уже разъединить, разлучить. Всех троих убили. Мы видели, как одну женщину, раздетую, привязали к дереву вверх ногами, а под нею оставили ее маленьких детей. Ни мать, ни малютки не могли дотянуться друг до друга. Хнысского архиепископа и двух-трех из самых крупных купцов Хныса повлекли на самый верх Чапана. Крик и вопль стояли невообразимые, волосы становились у нас дыбом, кровь леденела в жилах, — но что могли бы мы сделать. Чем могли мы помочь братьям?» И что, действительно, могла сделать горсточка невооруженных сельчан с сотнями озверелых грабителей и убийц?!
И эта бойня продолжалась с 12 часов дня и до 6 часов вечера на всем протяжении Чапанского плато, среди дико разбросанных скал, среди маленьких овражков и поросших прекрасной и сочной травой горных лужаек. Трудно точно установить, скольким удалось во время общей бойни бежать, если только возможно было из этой каменной западни вообще бежать. Быть может, двум-трем как-нибудь в дороге и удалось обмануть бдительность стражей.
Жители прилегающих селений — Гюндамира и Баскана — утверждают, что благодаря заросшим густо кустарником оврагам,
[стр. 197]
глубоким и темным, 300 женщинам удалось остаться в живых. Но это еще не вполне установленный факт. И об этих 300 женщинах речь будет ниже.
Сам Хачик рассказывает, что поздно ночью, когда все стихло, и люди, совершившие свое ужасное дело, сошли с высот и разбрелись по своим селениям, он прокрался с товарищами туда и среди трупов нашел 27 живых грудных детей, прижавшихся к убитым матерям. Удалось под грудами трупов найти двух парней, очевидно, притаившихся и этим себя спасших. Эти два парня — Айказ Аветисов из Хныса и Осеп Мнациан из деревни Сарлу. Детей Хачик доставил в Баскан. Через три дня нашел еще трех ребят живыми.
Весть об этом массовом убийстве, конечно, быстро распространилась среди окрестных турецких армян. И многие (говорят жители трех селений) приходили сюда, к Чапанским высотам, и тут находили тоже смерть, так как Ахмед-ага время от времени посылал сюда своих людей для «наведения порядка».
Правда, эти люди старались все-таки скрыть следы совершенного преступления и сбрасывали их в овраги, в канавы и лощины. Характерный факт передали мне в Баскане. Вскоре после басканской бойни сюда приехал германский военный агент. Увидя дорогу, ведущую от моста к высотам, сплошь покрытую изувеченными трупами, он, из желания ли скрыть от взоров проезжих следы изуверства своих союзников или просто из европейской брезгливости, приказал убрать трупы куда-нибудь подальше. Этим, вероятно, объясняется отсутствие в начале басканской горной дороги следов совершившегося летом 1915 года преступления.
За мостом, саженях в двухстах еще попались два человеческих черепа и берцовые кости. Но по мере того, как дорога идет в гору, все чаще и чаще среди уже выгоревшей травы мы натыкались на высохшие трупы.
Мой проводник свернул с горной тропы в сторону — и тут группами, в одиночку, попарно, скрытые бурьяном и камнями, лежат останки хнысцев. По десятку, по тридцати и больше свалены они в рытвины.
Никогда такого ужаса я не испытывал, как здесь, среди этой безмолвной, дикой природы, среди этих диких скал и сотен искалеченных трупов...
И так, переходя от одной груды к другой, прошли и проехали мы верст 5-6. Вероятно, благодаря тому, что лето и осень 1915 года были сухи, а зима сурова, а может быть и благодаря особым
[стр. 198]
свойствам почвы, климата и ветров, дующих здесь, почти все трупы сохранили кожу, которая, конечно, высохла и слегка пожелтела. Но легко можно установить по лицам и вполне сохранившимся волосам головы возраст.
Особенно хорошо сохранились руки и ноги. Но как красноречиво говорят они, их положение, форма судорожно сжатых и застывших пальцев, о той драме, которая произошла тут 14 месяцев тому назад. Как красноречиво свидетельствуют разбросанные ноги женских трупов и форма сжатых пальцев на руках о тех гнусностях, которые тут имели место. Следы ран холодным и огнестрельным оружием зияют на трупах.
Проводник привел меня на самый верх горного плато. Тут нашли смерть все три богатых купца из Хныса и архиепископ, о которых я говорил выше. По черепам и обрывкам почерневшей кожи трудно установить, впрочем, чьи это трупы.
Едем дальше, где в лощине, скрытой камнями, лежат останки девушки. Череп отделенный от туловища, валяется тут же. Около черепа — хорошо сохранившаяся девичья коса, тщательно заплетенная и перевязанная шерстинкой. Останки нижнего белья видны на уже оголенных костях. Череп необыкновенно красивой и идеальной формы, с громадными впадинами глаз, откуда, так и кажется, глядит сам ужас. Размеры черепа и костей говорят о совершенно юном возрасте этой неизвестной девушки.
За зиму голодные собаки и волки успели растащить много трупов. На это указывают разбросанные части трупов, кисти рук, ступни — по всему далекому пространству Чапана. На хозяйничание одичалых собак и волков указывают обглоданные руки и ноги множества трупов.
А сколько их унесло целиком куда-нибудь в недосягаемые овраги — неизвестно.
Я спросил о судьбе спасшихся 300 женщин. И мне рассказали историю, невероятную во всякой другой стране, но возможную в стране священного полумесяца. Поздно ночью эти женщины выбрались из ям и оврагов Чапана и прибежали в Баскан, где наткнулись на аскеров из Муша. Всех женщин заперли в местную церковь, а утром направили через Гюндамир в кизилбашскую деревню Татан, где и сдали на руки начальнику отряда милиционеров Мирза-Али, который распорядился с ними будто бы слишком по-восточному: утопил всех в озере Амарак.
Так гласит молва...
Сам Мирза-Али сейчас здесь считается в числе «мирных жи-
[стр. 199]
телей» и очень любит говорить о высоком боге.
Я со спутником из Кюм-Кюма и с проводником, молчаливые и подавленные всем виденным, медленно съезжали с Чапанского плоскогорья в долину Вардо.
Вправо в золотом облаке лучей заходящего солнца, розовел Диадин. А там, за цепью сине-синих гор, лежит Муш. А дальше — таинственный, влекущий к себе неудержимо Диарбекир.
За ними остались мрачные скалы Чапана.
И слегка белела в каменистых извилинах дорога, по которой шли на верную и мученическую смерть сотни несчастных хнысцев.
Лев Кипиани
«Кав. Сл.», №219. 5 октября 1916 г.
Сообщение Главноуполномоченного
по устройству беженцев на Кавказе
[октябрь] 1916 г.
Двухлетняя борьба России с Турцией потребовала со стороны русского правительства миллионных расходов на устройство хлынувших широкой волной в пределы России турецкоподданных армян-беженцев, каковые расходы достигли к настоящему времени почти 25-ти миллионов рублей, причем цифра эта с каждым днем растет, в зависимости от продвижения наших войск в глубь турецких владений и нового притока в русские пределы масс беженцев. В настоящий момент на Кавказском фронте призревается на средства казны одних только армян, не считая беженцев других национальностей, около 200 000. Заботами русского правительства для беженцев на местах их расселения открыты питательные пункты, продовольственные склады, больницы, школы, приюты для детей. Кроме того, беженцам раздаются на руки продовольственный и квартирный пайки, белье и теплая одежда. При возвращении беженцев, пока лишь Ванского района, на свои места, им оказывается широкая правительственная помощь по восстановлению разрушенных хозяйств путем выдачи ссуд на обсеменение полей и закупку рабочего скота, сельскохозяйственных орудий и т. п. Кроме того, правительство в своих заботах о беженцах и в целях поддержки армян-интеллигентов турецкоподданных, так или иначе пострадавших от военных действий, ассигновало в настоящее время специальный кредит в сумме 300000 рублей на выдачу долгосроч-
[стр. 200]
ных ссуд беженцам-армянам, занимавшимся на своей родине интеллигентным трудом.
«Кав. Сл.» №229.
16 октября 1916 г.
Отношение Московского отделения особого отдела
Комитета Ее Императорского Высочества
Великой Княжны Татьяны Николаевны
в Московский Армянский Комитет
[октябрь] 1916 г.
Необходимость общей постановки регистрации беженцев, осевших в г. Москве и Московской губернии, разбитой ныне между различными учреждениями: национальными, земскими и городскими, и объединения ее в одну стройную систему с полным ее согласованием с деятельностью особого отдела Комитета Ее Высочества, а также для производства всякого рода обследований для нужд особого отдела Ее Величества, для выполнения самостоятельных статистических обследований по просьбам московских столичного и губернского отделений комитета Ее Высочества, наконец, для общего руководства московским отделением центрального Всероссийского бюро с 1 сентября 1916 года в г. Москве учреждено отделение особого отдела Комитета Ее Императорского Высочества Великой Княжны Татьяны Николаевны, членами которого, согласно Положению об этом отделении, состоят представители от национальных организаций.
Ввиду изложенного Московское отделение особого отдела имеет честь покорнейше просить Московский Армянский Комитет избрать из своей среды одного представителя для участия в делах Московского отделения особого отдела и о последующем не отказать уведомить Московское отделение особого отдела.
«Арм. Вест.», №40. 1916г.
Среди призраков
(Из корреспонденции)
Московский Армянский Комитет содержит в Сарыкамыше сиротский приют. Сюда почти ежедневно доставляются с турецкого фронта дети турецких армян, 4-14 лет, обоего пола. Все они изнурены, исхудалы, слабы, ибо, покинутые всеми, месяцами нахо-
[стр. 201]
дились совершенно без призора, в беззащитном, беспомощном положении.
Посетитель приюта чувствует себя перенесенным в совершенно иной мир, — в мир призраков-детей. Собранные здесь существа лишь с виду похожи на людей. Но следует подойти к ним ближе, расспросить их про их судьбу, выслушать их рассказы.
Эти рассказы об ужасных событиях, эти сухие перечисления и описания неслыханных фактов не поддаются пониманию обыкновенных людей, которые сами собственными глазами, не видели подобных зрелищ. В обычной жизни нам очень трудно принять за правду все то, что читаем в рассказах и мифах. Между тем в этих краях именно мифы облеклись в форму фактов. И вот каким образом.
В названный приют доставлены дети, которые целыми днями оставались без пищи и попеченья возле трупов своих родителей на снеговой вершине гор, на высоте в 2500 метров, и остались в живых.
Сюда доставлены дети, которые были в объятиях родителей и сестер, брошенных в пропасть или в реку, — и уцелели.
Тут есть и такие дети, которые лежали в ущельях и оврагах под грудой трупов поголовно перерезанных армян, — и живыми вышли из-под этой груды.
Тут есть, наконец, такие, которые вместе с матерями и сестрами были уведены в дома турок, чтобы быть обращенными в ислам, подвергнуты пыткам, — выбились из сил под этими пытками, — и остались живы.
... Всякий, кто придет и увидит эти призраки, эти осколки нации, кто поговорит с ними и выслушает их, скажет:
— Нет, не погибнет народ, состоящий из таких осколков!. .
Живыми свидетелями того, насколько стойки и полезны для цивилизации, являются они, наши сироты, которые как бы воплощают в себе насыщенный кровью протест наших многочисленных жертв...
Беженец
Сарыкамыш
«Арм. Вест.», №42. 1916 г.