Нерсисян М. Г., Саакян Р.Г.
I. Резня армян при султане Абдул –Гамиде, 1876-1908
25. Три письма американских граждан о резне армян
в Сасуне. 16 ноября 1894 г.
26. Русский генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе
Нелидову. 25 февраля 1895 г.
27. Генеральный консул послу Нелидову. 4 марта 1895
г.
28. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе
Нелидову. 18 марта 1895 г.
[ стр. 36 ]
25. Три письма американских граждан о резне армян в Сасуне (прим. 5)
16 ноября 1894 г.
Письмо А.
В прошлом году в Талворике армяне успешно отразили нападение соседних курдов. В стране распространилась большая тревога. В нынешнем году правительство вмешалось и послало отряды регулярных войск для того, чтобы усмирить армян. Регулярным войскам помогали курдские гамидие (Hamidiens — иррегулярные войска). Армяне подверглись нападению в горных укреплениях и в конце концов должны были сдаться вследствие недостатка пищи и боевых запасов. Около 20 деревень были уничтожены, население умерщвлено и дома сожжены.
Несколько молодых, полных сил армян были взяты в плен, связаны, покрыты хворостом и сожжены живыми. Некоторое число армян, определяемое различно, но не менее 100 человек, сдались и просили пощады. Многие из них были застрелены на месте, а остальные зарезаны саблями и заколоты штыками. Группа женщин, определяемая различно, от 60 до 160 человек, была заперта в церкви и среди них «были пущены» солдаты. Многие из этих женщин были замучены до смерти, а остальные убиты саблями и штыками. Несколько молодых женщин были захвачены в качестве военной добычи. О них передаются два рассказа: 1) что они отведены в гаремы мусульман, которые похитили их, 2) что им предложили принять ислам и поступить в гаремы, и, когда они отказались, их убили. Детей ставили в ряд один за другим и стреляли в один из концов ряда, очевидно, чтобы узнать, сколько человек можно убить одной пулей. Малолетние и грудные дети клались один на другого и головы их отрубались. Солдаты окружали дома, зажигали их и штыками заставляли людей возвращаться в пламя, когда они пытались выбежать из него.
Но довольно об этой резне. Счет человеческих жертв от 3000 до 8000. Это — скромные цифры. Смелые подсчеты определяют число убитых в 20000—25000. Все это произошло в последних числах августа и в начале сентября... Нужно заметить, что избиение совершалось регулярными солдатами, находившимися большею частью под командой офицеров высокого ранга. Это придает делу в высшей степени серьезное значение.
[ стр. 37 ]
Христианин не пользуется уважением, которое оказывают уличным собакам. Если эта резня пройдет незамеченной, это будет просто объявлением смертного приговора христианам. Жизнь, собственность и честь христианина не будут ограждены. Неделю тому назад, в прошедший вторник, вечером, на закате солнца, турок похитил жену богатого армянского купца, в городе Хнус Берт (Khanoos Pert), На следующее утро люди, искавшие ее, услышали крики и освободили ее из турецкого дома. О каком-либо наказании виновного не может быть речи.
Ужасные слухи распространялись уже давно, но сообщения, заслуживающие доверия, приходили медленно. Все было сделано, чтобы подавить толки. Некоторые второстепенные подробности рассказа, переданного мною, может быть, неточны, но вполне уверен в достоверности этого рассказа в главных пунктах. Во всяком случае нельзя отвергать того, что произведено было жестокое, варварское и колоссальное избиение христиан регулярными солдатами с помощью курдских гамидие и под начальством высших и ответственных офицеров.
Что теперь сделает христианский мир?
Ноябрь 1894 г.
Письмо B.
...В конце мая 1893 г. агитатор не из местных жителей, Дамадян, был арестован около Муша. Правительство подозревало, что в талворикских деревнях находили приют такие агитаторы, и отдало приказ некоторым курдским вождям напасть на этот округ; при этом оно приняло на себя ответственность за все убийства, которые совершат курды, и обещало последним всю добычу.
Вскоре после того, как Дамадян был доставлен в Битлис, в первую неделю июня месяца бакранлийские курды начали собираться за Талвориком. Поселяне, видя, что курды прибывают с каждым днем и достигают уже нескольких тысяч человек, заподозрили их намерения и стали готовиться. На восьмой день завязалась битва. Более сильное положение поселян дало им возможность причинить значительный ущерб неприятелю с небольшими потерями с своей стороны. Результат борьбы к заходу солнца выразился в том, что курды потеряли, около 100 человек убитыми, а из поселян было убито толь-
[ стр. 38 ]
ко 6, в том числе одна женщина, пытавшаяся спасти от курдов мула. Поселянам удалось уничтожить мост через глубокую часть реки, прежде чем отряд курдов с противоположной стороны успел атаковать их. Таким образом курды чувствовали себя побежденными и не могли произвести другого нападения в это лето.
При таких обстоятельствах генерал-губернатор выступил в Муш с войсками и двумя полевыми орудиями и вступил в округ вблизи Талворика, но считал ли он свои силы недостаточными или получил приказание не нарушать спокойствия, только он не произвел нападения и ограничился тем, что держал осаду. Прежде чем удалиться, он, отдав заложников, устроил свидание с наиболее влиятельными людьми в Талворике и спросил их, почему они не подчиняются правительству и не платят податей. Они отвечали, что не восстают против правительства, но не могут платить подати два раза, курдам и правительству. Если бы правительство защитило их, они платили бы ему подати. Из переговоров ничего не последовало и осада продолжалась до тех пор, пока выпал снег. Во время зимы, когда в вилайете широко практиковалось мародерство, некоторые богатые жители Талворика получили приглашение посетить генерал-губернатора, но они не сочли удобным принять это приглашение.
Ранней весной курдам нескольких племен было отдано приказание произвести нападение на деревни Сасуна, между тем войска были отправлены из Муша и Битлиса; они захватили при этом военные запасы и провиант и десять мулов, нагруженных керосином (80 жбанов). Весь округ был осажден курдами и войсками. Деревни, подвергшиеся таким образом осаде, от времени до времени производили вылазки, чтобы добывать себе пищу...
Между тем жители других селений начали понимать, что цель властей заключалась в истреблении армян, и в отчаянии решили продать свою жизнь по возможности дорогой цене. Тогда началась резня, длившаяся около 23 дней, или, в общем, с середины августа до середины сентября. Ферик-паша (маршал Зекки-паша), поспешно прибывший из Эрзинкиана, прочитал фирман султана об истреблении и затем, держа указ на своей груди, увещевал солдат не уклоняться от исполнения своего долга. В последний день августа, т. е. в годовщину восшествия султана на престол, солдат особенно увеще-
[ стр. 39 ]
вали отличиться, и они произвели в этот день самую зверскую резню.
Во время разгрома не делалось никакого различия между лицами и селениями, все равно держались ли они спокойно и заплатили ли подати или нет. Было приказано произвести полную чистку. В одном селении священник со старейшинами явились к офицеру, предъявляя ему квитанцию в уплате податей и заявляя о своих верноподданнических чувствах и прося пощады; но селение было окружено и жители переколоты штыками...
В Галогюзане много молодых людей были связаны по рукам и ногам, положены в ряд, покрыты хворостом и сожжены живыми. Другие были схвачены и изрублены на куски. В другом селении были схвачены священник и несколько старейшин; им обещали свободу, если они укажут, где укрылись остальные жители; когда же пленные отказались выдавать своих односельчан, всех их, кроме священника, убили. Вокруг шеи священника была надета цепь, которую тянули с противоположных сторон, он несколько раз почти был удушен, но его приводили к жизни; затем поставлено было остриями вверх несколько штыков, на которые подбросили несчастного. Жители одного селения, обратившись в бегство, собрали женщин и детей, числом около 500 человек, и поместили их в пещере в одном ущелье. Через несколько дней солдаты нашли их и убили тех, которые не успели еще погибнуть от голода.
В другом селении выбрано было 60 молодых женщин и девушек, их заперли в церковь и затем солдатам было разрешено поступить с ними по своему желанию, после чего заключенные были убиты.
В третьем селении 50 избранных женщин были пощажены; их увещевали переменить веру и сделаться госпожами в турецких гаремах, но они с негодованием отказались отречься от Христа, предпочитая подвергнуться участи своих отцов и мужей.
Народ собирали в дома и затем поджигали последние. Во время одного такого пожара из пламени выскочил маленький мальчик, его посадили на штык и бросили в огонь.
Нередко детей поднимали за волосы и разрезали пополам или разрывали им челюсти. Беременным женщинам вскрывали животы; старших детей оттаскивали за ноги. Красивая, недавно обвенчанная пара убежала на
[ стр. 40 ]
вершину холма; солдаты настигли молодых людей и сказали, что пощадят их из-за красоты, если они примут ислам, но мысль об ужасной смерти, которая, как известно было беглецам, должна была постигнуть их, не помешала им исповедать Христа.
Последнее столкновение произошло на горе Андок (на юге от Муша), где несколько тысяч человек искали убежища. Курды посылались отрядами для нападения на беглецов, но в течение 10—15 дней не могли добраться до них. Солдаты также направляли против армян свои горные орудия и наносили ими некоторый урон. Наконец, когда осажденные пробыли несколько дней без пищи и их военные запасы истощились, войскам удалось достигнуть вершины без всякого урона для себя, и едва ли кто-нибудь из беглецов спасся.
Тогда все внимание было обращено на тех, которые были загнаны в Талворикский округ. Три или четыре тысячи осажденных были оставлены в этой маленькой долине. Когда они увидели себя плотно окруженными со всех сторон турками и курдами, они подняли руки к небу, моля умирающим голосом о спасении. Часть их перебили ружейными выстрелами, а остальные были уничтожены саблями и штыками, так что в конце концов от груды убитых потекла настоящая река крови...
Если бы даже кто-нибудь получил возможность посетить округ, он мог бы определить только приблизительно число жертв, потому что многие трупы были свалены в рвы и засыпаны землей, и теперь дождь уже смыл следы их могил. Там, где таких рвов не существовало, тела убитых, переложенные дровами, складывались в кучи, обливались керосином и сжигались. Но, по-видимому, несомненно, что селения всего округа уничтожены...
Солдат, находившийся в карантине, сказал, что он убил 5 человек, и что он убил, между тем, меньше, чем кто-либо другой. Другой сообщил, что он убил 100 человек. Какой-то солдат поссорился на днях с армянином на битлисском рынке и кричал, что они убили тысячи и тысячи и скоро доберутся до армян, живущих в городе.
По-видимому, можно без опасений сказать, что 40 деревень совершенно разрушены, и представляется вероятным, что убито по меньшей мере 16000 человек. Самая низкая цифра— 10000, но многие считают гораздо больше.
В довершение всего генерал-губернатер, посредст-
[ стр. 41 ]
вом арестов и застращивания всякого рода, заставил наиболее видных людей во всей провинции (за исключением одного города Битлиса) подписать благодарственный адрес султану за то, что губернатор водворил порядок в вилайете!
12 января 1895 г.
Письмо В.
Население находится в состоянии ужаса под впечатлением разгрома. Уже несколько времени назад начали ожидать комиссию, и местные власти, без сомнения, употребили все силы, чтобы прикрыть свои грехи и еще более терроризовать тех, которые, по всей вероятности, должны были выступить свидетелями. Те, которых увещевают давать показания, снова будут во власти турок после того, как разойдется комиссия. Я не питаю ни малейшего сомнения, что у некоторых хватит мужества давать показания, но это будет источником несчастий. Почти все условия против полного успеха дела комиссии или, скорее, благоприятного исхода работы европейских делегатов. Было бы неправильно связывать судьбу Армении с результатами, к которым приведет комиссия.
Следует особенно иметь в виду, что Сасун [сасунская резня] составляет продукт определенной системы управления. В течение последнего десятилетия, как вам известно, были сотни Сасунов во всей стране. Снисходительность Европы создала благоприятные условия для того, чтобы эта система беспощадно функционировала во всей своей силе. Она возникла из религиозной и расовой ненависти и направлена к истреблению христиан и уничтожению христианства.
Причина нынешнего положения страны кроется не в курдских разбойниках или в голоде и в холере. Скорее разбой, голод и бедствия, худшие, чем холера, навлекаются на страну действием этой системы. Не только кровь 5 тысяч мужчин, женщин, детей и грудных малюток взывает к небу с страшным воплем, требуя справедливого мщения, но также ужасающие страдания, покинутые очаги, дикая жадность сборщиков податей и мелких чиновников и поруганная честь многих и многих взывают о том же.
Турки на скамье подсудимых. Пусть не один Сасун принимается во внимание, помните, что тот же вопль раздается по всей стране...
[ стр. 42 ]
Я беседовал с очевидцем некоторых эпизодов сасунского разгрома. Он посетил три селения. Все они были в развалинах, и изуродованные трупы свидетельствовали об ужасных событиях. Четыре или пять дней он провел в одном селении. Каждый день группы разбежавшихся жителей приходили и предавали себя в руки командующего офицера. Приблизительно через два часа после захода солнца пленников, собравшихся таким образом в течение дня, выводили в соседнюю долину, и воздух оглашался их раздирающими криками. Рассказчик никогда не видел их возвращения. Он считает, что во время пребывания его в этом селении погибло таким образом 500 человек.
В стан было приведено от 200 до 300 женщин и детей. Они также исчезли, но он не знает как. Рассказчик — армянин, занимавшийся перевозкой войск. Его послали в Муш, и он вместе со своим товарищем — единственные очевидцы, с которыми нам пришлось говорить.
Другой беглец из одного селения, расположенного на границе, рассказывает, как его мать, после ужасных страданий, бежала в монастырь, в котором этот молодой человек был слугою. Она сообщила о беспощадном избиении всех остальных членов семьи и разрушении селения. Ей удалось вместе с маленьким ребенком добраться до монастыря, где она умерла через несколько дней от ран...
Положение армян в Турции до вмешательства держав
в 1895 году.
М., 1896, с. 233—240, 246—247.
26. Русский генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову
25 февраля 1895 г.
Депеша № 89
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение рассказы о сасунских событиях Акопа Тер-Аракеляна, принадлежащего к одной из наиболее зажиточных семей деревни Шеник; Киракоса, сына Погоса, жителя деревни Хартка, Талворикского округа; Казара Тер-Аракеляна, брата упомянутого Акопа, жителя Семала, и Мевлюда, чавуша (фельдфебеля) 25-го пехотного полка.
Имея в виду секретную телеграмму Вашего высокопревосходительства от 29-го минувшего декабря № 420,
[ стр. 43 ]
которой Вам было благоугодно разрешить делегатам «принимать к сведению то, что они узнают, помимо следствия, и сообщить о том в своих частных донесениях», я считал, в свою очередь, долгом также собирать в Эрзеруме материал, который мог бы служить к характеристике действий турецких властей для водворения в Сасуне порядка.
С этой мыслью были приглашены мною Акоп Тер-Аракелян из Шеника и Киракос, сын Погоса, из Талворика; двое бедных, пришедших в генеральное консульство за пособием, рассказывают, что им известно о бывших в Сасуне событиях:
Полагаю нелишним доложить Вам, что оставшиеся в живых сасунцы, страдая от страшной нищеты, приходят иногда в Эрзерум за милостынями.
Два других рассказа: Казара Тер-Аракеляна и чавуша Мевлюда получены мной на французском языке от французского консула в Эрзеруме.
Долг совести заставляет, однако, меня прибавить, что рассказ Казара записан, кажется, английским консулом Гревсом, а рассказ чавуша Мевлюда — проживающим здесь английским корреспондентом Скюдамором. Он известен и итальянскому консулу Монако.
Сообщая их, как материал для суждения о действиях турецкой власти в Сасуне, я не могу не остановить просвещенного внимания Вашего высокопревосходительства на том обстоятельстве, что в моих донесениях, которые я имел честь своевременно посылать о сасунских событиях, далеко не было исчерпываемо всей турецкой жестокости, так как мне трудно было верить известиям, какие я получал, и я представлял их в рапортах как преувеличение.
Максимов
Приложение I
Перевод с французского*
Из рассказа Акопа и Киракоса
1. Акоп, которому на вид года 24 от роду, рассказал, что у него в доме до сасунских событий жили 23 чело-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 44 ]
века. Теперь в живых осталось девять душ. Из пяти братьев живы двое. Отец, мать и трое братьев убиты. Три замужние сестры неизвестно где...
Молодые и здоровые спаслись бегством, а старики, старухи и многие из детей остались на месте. Деревня была сожжена, оставшиеся в ней убиты. Бежавшие укрылись на горе Андок, что в 4-х часах пути от деревни. Хлеба у них не было, и они ели в течение 25-ти дней сырое мясо. Перестрелка с войском все время продолжалась. На 26-й день пришло из турецкого лагеря предложение сдаться. Не имея ничего для своего прокормления, они пришли в лагерь близ Гелиегузана и увидели ямы. Под утро солдаты начали их бить штыками и бросать в ямы. Акоп бежал и был ранен штыком в плечо, он упал лицом на камни и вышиб себе два передних зуба. Преследовавший его солдат счел его за убитого и оставил на месте, а он, очнувшись, перебрался в болотце, покрытое тростником, а оттуда в лес, где и оставался некоторое время.
Акоп видел, как священнику Оганесу из Семала, сошедшему вместе [с ними] с горы Андок, выкололи глаза, а потом убили штыками.
2. Рассказ Киракоса, сына Погоса, 22 лет, жителя Талворикского округа. Киракос из селения Хартка. В доме, где он жил, семья была из 28-ми душ. Было у него 4 брата, 4 сестры и двое дядей, тоже женатых, имевших детей. Отец умер раньше сасунского дела, а мать была жива. Сам он женат, и где теперь жена, не знает.
Во время событий он был в селе Талворик. Когда войска с несколькими орудиями начали подходить, Киракос вместе с другими бежал. Пока шла расправа в деревне, он скрывался недалеко за скалой и видел, как были приведены в церковь до 600 женщин. 50 из них, более красивых, были выведены, а все остальные оставлены на произвол войска и курдов. Они были изнасилованы и потом перебиты. Самый храм был разрушен выстрелами из орудий, и тела остались под его развалинами. Киракос одно время скрывался в скалистой пещере Фрфркара. Он знает, что солдаты убивали всех, кого видели и кого ловили.
[ стр. 45 ]
Приложение II
Перевод с французского*
Из опроса Казара из Семала, сына Тер-Аракеляна
От роду около 30 лет. Женат. Его жена с двумя сыновьями и двумя дочерьми еще живы, — маленькая девочка по имени Мариам была убита во время избиений.
С ним жил его дядя Овсеп с женой и дочерью Маргаритой и его двоюродный брат Доно вместе с сыном, двухлетним ребенком Аветисом. Все они были убиты.
К началу жатвы пришли солдаты и расположились лагерем в Мергемузане в получасовом расстоянии от Семала. Сасунские курды из друзей крестьян пришли сказать им остерегаться солдат, которые пришли с дурными намерениями, и советовали им бежать. Этого совета они сначала не послушали. В течение предшествовавших началу беспорядков десяти дней все подходили новые войска.
Однажды, когда косили хлеб, курды племени Бакиранли пришли для угона овец, причем убили пастуха. Дружественные поселянам курды рассказывали последним [армянам], что бакиранлийцы сделали это по подстрекательству войск или властей. Пастухи погнались за ними и после стычки, в которой оказались убитые с обеих сторон, они в тот же день отняли овец...
На следующий день деревня была окружена людьми, одетыми курдами, которые стали стрелять по деревне; тогда жители прибегли для защиты к оружию и дрались в течение 3-х дней.
Несколько крестьян было убито... Дружественные курды говорили им, что в числе мнимых курдов находились солдаты, переодетые курдами и потому они решили спасаться бегством, не смея драться против властей. Они вышли из деревни и отступили на Гелиегузан. В деревне были оставлены не имевшие возможности бежать старики и старухи с детьми. По их уходу неприятель вошел в деревню, которую он разграбил и предал пожару. Те же, которые в ней оставались, были сожжены в своих домах. На следующий день после их ухода Шеник также был сожжен, и его жители пришли в Гелие-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 46 ]
гузан, в котором вместе с его предместием Алианциком считается 300 домов. Они были тогда атакованы императорскими войсками вместе с курдами. Они защищались пять дней и под конец, во время ночного нападения, деревня была подожжена, и они были вынуждены ее оставить, преследуемые войсками, которые перебили множество их во время бегства. Он сам видел много детей, которых убили штыками, и среди них Симо, Погоса и Хачо — детей его соседей и друзей. Он видел своего двоюродного брата Доно, бежавшего, держа на плечах своего двухлетнего ребенка Аветиса. Доно упал, пораженный пулей в ногу, — солдаты его настигли, и один из них хотел ударить ребенка кинжалом (кама), но отец отстранил удар рукой, которая была почти перерублена, другой солдат воткнул свой штык в тело ребенка, которого он унес на штыке, между тем как еще двое доконали Доно штыками.
Оставшиеся в живых пришли на Андокдаг в двух часах от Гелиегузана. Гора была оцеплена войсками. Там они оставались около 20 дней без хлеба, питаясь мясом овец, которых они угнали с собой. Они защитались как могли, стреляя и бросая камни на осаждавших, — но он не видел, чтобы убили какого-нибудь солдата. Он полагает, что было около тысячи душ жителей в Гелиегузане и от 600 до 700 душ в каждой из деревень: Шенике и Семале (всего 2400 душ). Наконец, они вступили в переговоры, желая сдаться. Им обещал оставить жизнь, если они спустятся в свои деревни. Священник Семала Тер-Оганес с 500 людьми принял условия, но Крко, рес Шеника, принявший главное начальствование над ними, отказался сдаться, заявляя, что турки своего слова не сдержат.
Сам он (свидетель) начал спускаться с Тер-Оганесом, но потом, раздумав, [они] вернулись назад.
Они спрятались в дубовом лесу и наконец ползком по отвесным скалам многим из них удалось уйти по направлению к Пасуру, главному пункту Кульпской казы. Он со своими скрывался около двадцати дней, до тех пор, пока не было получено известие о том, что Муширпаша прекратил избиение.
Тогда пасурский каймакам вышел и собрал в лесах и горах многих из беглецов, которых он привел обратно в их сасунские деревни...
Свидетель пробрался впоследствии в Хнус (в дерев-
[ стр. 47 ]
ню Кахкик), где оставил жену и детей. Он был человек зажиточный для крестьянина, а теперь у него ничего нет. Он пришел в Эрзерум просить милостыню, чтобы не быть вместе со своими обузой для крестьян, которые их приютили.
Приложение III
Перевод с французского*
Из рассказа Мевлюда-аги
Бывший фельдфебель 25-го пехотного полка, отпущенный недавно после 4-летней службы. От роду приблизительно лет двадцати шести.
Он находился в Муше незадолго до происшествий и состоял при аптеке военного госпиталя. Но когда войска пошли на Сасун, он сопровождал свой полк как строевой унтер-офицер.
Его батальон вместе с другими находился под командованием полковника Исмаил-бея (всего приблизительно 4000 человек, рассеянных в разных местах).
Они пришли к 1-му привалу в нахие Шатаха ночью. Другие войска уже стояли лагерем. Вдали слышалась перестрелка. Они там оставались около трех или четырех дней. Стрельба была слышна почти все время...
На пятый день после ужина его батальон пошел на Шеник, в небольшом расстоянии от лагеря; там дрались, и дома уже горели. Недолго спустя, крестьяне обратились в бегство, большая часть многочисленной толпой, и стрельба их почти прекратилась. Войска стреляли по ним из двух мортир и двух горных орудий, но не преследовали их за Гелиегузан. По дороге они видели немало трупов, несколько раненых и несколько маленьких детей, которых они убили. Когда они пришли к Гелиегузану, деревня была уже оцеплена, и в ней дрались. Они оставались вне деревни в течение двух или трех дней. В продолжение этих дней он снова слышал, что армяне приходили в лагерь, чтобы дать денег офицерам. Он не знает, вернулись ли эти армяне в Гелиегузан, или же им было позволено спастись бегством. Затем в од-
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.).
__________________________
[ стр. 48 ]
ну ночь войска получили приказание атаковать деревню. Снова придвинули орудия к горе, и под защитой этой батареи подожгли первые дома деревни.
На следующий или на третий день часть его полка получила приказание двинуться в поход. С ними находились части и других батальонов, и они взяли с собой несколько горных орудий; дорога была очень плохая, настолько плохая, что мулы не могли подвигать орудий, и солдаты вынуждены были всходить на скалы и руками перетаскивать пушки через них. Было несколько трудных перевалов, они потратили много времени, чтобы достичь Талворика, где они оставались несколько дней для отдыха...
Утром они бомбардировали дома и взяли деревню. Поблизости находился лес, где укрылось большое множество крестьян: мужчин, женщин и детей. Лес был с одной стороны окружен курдами, с другой стояли солдаты. Потом придвинули имевшиеся шесть орудий к горе и пустили по 13 снарядов из каждого орудия по лесу. Под конец весь лес был в огне. Конечно, немалому числу скрывавшихся в лесу удалось спастись бегством, но большая часть была убита снарядами и сгорела живьем.
В одной из деревень Талворика находилась большая ферма, где заперлось много женщин и детей и несколько стариков. Туда также придвинули орудия и выстрелили из батареи. Никто из тех, которые там находились, не мог спастись.
Две девушки, находившиеся в лесу, были схвачены: одна подполковником, другая — майором. Их привели вместе с войсками в Гелиегузан, где они пропали. Он не знает, были ли эти девушки убиты в Гелиегузане.
После этого большая часть войска собралась в Гелиегузане, где она оставалась несколько недель. Через день или два по их возвращении первая толпа армян, бежавших на гору Андок, стала возвращаться. Они послали сначала сказать, что желают сдаться и испрашивают покровительство императорских войск. Первая толпа была численностью от 140 до 500 человек — мужчин, женщин и детей...
На следующий день пришли новые пленные. Двойной кордон солдат занял вход в долину, впуская в нее всех желавших войти, но никого не выпуская. В продолжение второго дня один отряд войск вырыл две ямы
[ стр. 49 ]
у подножья крутого ската, представляющего край узкого оврага в глубине долины. На дне оврага был ручей, а по сторонам находились пещеры, где крестьяне имели обыкновение сохранять сено...
Когда совершенно стемнело и наступила ночь офицеры пришли и скомандовали: «Отделенные люди 1-й роты сюда» и т. д. Они потом шли до края долины, где на крутизне находили группы крестьян — мужчин, женщин и детей, иногда 20, иногда 50, иногда 70 и даже более. Тогда офицер выделял из них группы от 10 до 20 человек и отдавал приказание: «Убейте их и бросьте в яму». Тогда отделенные солдаты убивали крестьян штыками, бросая трупы в ямы внизу уступа. Так делалось каждую ночь в течение довольно продолжительного времени (может быть 15 дней); иногда убивали до 300 или 400 человек в одну ночь, иногда относительно малое число людей.
Чавушу было замечено, что таким образом ямы должны были быстро наполняться. Он ответил, что когда это случалось, рабочий отряд получал распоряжение освободить ямы, и трупы бросались в овраг или сенные склады, чтобы уступить место в ямах другим. Его спросили: «Были ли армяне вооружены?». Он ответил, что ни один из них даже ножа за поясом не имел. На вопрос: «Сопротивлялись ли они?», он ответил, что они были до конца в полном неведении о той участи, которая их ожидала, пока не давалось последнее распоряжение и пока они не оказывались против штыков. Его спросили: «Было ли много между ними детей?». Он ответил, что их было много и что благодарит бога, что ему не пришлось их убивать. Его спросили: «Чем кончилось?». Он ответил: «Наконец Мушир прибыл в Муш и приказал прекратить избиение, после чего очень мало крестьян было убито». Но он несколько раз утверждал, что были еще единичные случаи убийств. На вопрос: «Было ли много потерь со стороны войск во время операции» он ответил, что сначала и до конца он никогда не слыхал, чтобы солдаты были ранены или убиты... Его спросили, находился ли он в других походах (войнах). Он ответил, что нет и что молит бога «никогда таких походов не видать».
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л. 70—77, 79—82.
[ стр. 50 ]
27. Генеральный консул послу Нелидову
Эрзрум, 4 марта 1895 г.
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение два рассказа о са сунских событиях жителя деревни Шеник Хечо и его родственницы Анны.
Оба они сообщены мне на французском языке французским консулом Бержероном, но были записаны английским консулом Гревсом.
Считаю нелишним к сему прибавить, что чавуш Мевлюд, рассказ которого я сообщил при донесении от 25-го минувшего февраля № 89, был арестован военной властью и отправлен в Эрзинджан, как это нам стало здесь известно 26-го февраля. /
Мои товарищи предполагают, что чавуш Мевлюд поплатился жизнью за сообщение иностранцам о сасунских происшествиях.
Во всяком случае его арест не может не заставить предполагать правдивость его рассказа.
В. Максимов
Приложение
Перевод с французского
1. Из рассказа Хечо из Шеника
Около 35 лет от роду. Брат Крко—рес (старшина) Шеника, Его жену звали Майре, и у них было 6 детей: 4 сына и 2 дочери, старшей из которых могло быть 12 лет. Трое из его детей сгорели при взятии Шеника. Один ребенок был убит во время штурма Гелиегузана. Его жена и двое остальных детей пропали со времени бегства на гору Андок. В доме Крко было 50 человек, из которых только 10, насколько он знает, еще живы.
Он подтверждает показания Казара, что до беспорядков дружественные поселянам курды предупредили их, что власти имеют намерение их перебить. Он объясняет, что угон овец из Семала и Шеника был произведен по подстрекательству войск...
Хечо равным образом подтверждает рассказ о защи-
[ стр. 51 ]
те Гелиегузана, вокруг которого войска были расположены лагерем на высотах. Во время бегства из Гелиегузана он видел, как солдаты убили штыками Доно вместе с его сыном Аветисом, как то описал Казар, но с небольшой разницей в подробностях. В это время он находился гораздо дальше, чем Казар, который посему мог видеть лучше его. Он также видел, как двухлетнего ребенка Ниго из Шеника, которого мать уронила во время бегства, один солдат проткнул штыком. Когда священник Оганес с группой приблизительно в 500 человек сдался, сойдя с Аняокдага, другие защищались еще сутки, но потом разбежались в разные стороны. Он заявляет, что в то время одна молодая женщина по имени Шаке, жена Мардо, одного из родственников Крко, увела около 30 женщин на высокое и крутое место. Они решили лишить себя жизни, чтобы избежать изнасилования солдатами. Но последние их поймали, изнасиловали и убили. Хечо сам бежал по очень трудной дороге («по которой ходят только медведи», прибавил он). Он сначала отправился в селение Хазнут, в окрестностях Талворика. В это время войска оцепляли деревню Талворик, которую они бомбардировали на следующее утро. Оттуда он бежал в курдскую деревню, где выдал себя за курда [из племени] Бакиранли и где он получил пищу и кров. Там он слышал от курдов, что был получен фирман уничтожить армян, и солдаты пригласили их принять в этом участие, но что они отказались, из-за чего некоторые из них были заключены в тюрьму. Побродив некоторое время в других местах, он вернулся в Шеник, а оттуда отправился в Гелиегузан искать своих мертвецов. Открыли яму, наполненную трупами, но запах был так силен, что они были вынуждены снова закрыть ее. Там он видел труп Тер-Оганеса с веревкой вокруг шеи, с обстриженной бородой, вырванными глазами, обрезанными ушами, губами и носом и с содранной на голове кожей, отогнутой по обеим сторонам на лице. (Это происходило приблизительно через 20 дней после смерти священника).
Власти старались принудить его и других вновь выстроить свои дома и подписать мазбату, в которой выражалась благодарность султану за все его милости и заявлялось, что они очень довольны своею судьбою. Но все отказались подписать.
Он в настоящее время проживает в селении Гаве-
[ стр. 52 ]
ндик близ Хнуса и заявляет о своей готовности дать показание перед комиссией, если его потребуют.
2. Рассказ Анны, дочери Погоса из Шеника
Дочь Погоса из Шеника и жена Доно, замужем всего год, детей не имеет, около 18 лет от роду. Она также принадлежала к семье Крко.
Она подтверждает рассказ Хечо относительно начала дела, прибавив, что при взятии Гелиегузана она сама приблизительно с 250 женщинами была заперта солдатами в сельской церкви. Один курдский родоначальник племени Бакиранли Омер-ага (так действительно называется родоначальник этого племени) пришел и выбрал ее, заявив солдатам, что он хочет ее отдать в жены своему сыну. Хоть солдаты пытались удержать ее, курду удалось ее отнять. Одна беременная женщина взяла ее за руку, прося взять с собой и спасти ее. Два солдата, видя состояние этой женщины, держали пари: один заявил, что ребенок, которого она носила в чреве, — мальчик, другой сказал, что девочка. Они вскрыли ей живот на глазах Анны и вынули ребенка, которого проткнули штыком на груди матери. Анна была уведена к палаткам Омер-бея, курдского родоначальника, где она была изнасилована. Через 7 или 8 дней родоначальник предложил ей перейти в магометанство, на что она согласилась, видя в этом единственную надежду на спасение. Ее водили в течение трех или четырех дней собирать орехи и мало-помалу ей дали больше свободы, думая, что она примирилась со своей судьбой. Наконец, когда ей позволили удалиться одной несколько дальше обыкновенного, она воспользовалась случаем, чтобы бежать на гору Андок, в место, где, как ей было известно, находился родник. Проведя три дня и три ночи в горах, она добралась до Муша. Она думает, что муж ее умер, и заявляет, что готова явиться в качестве свидетельницы перед комиссией... Ее можно найти вместе с Хечо в деревне Гавендик. Хотя их семейство было самое богатое во всем Сасуне, оставшиеся в живых находятся в са» мой крайней нищете. Даже платье, в которое она одета, дали ей добрые крестьяне Басена, когда она шла в Эрзрум.
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, л. 88—89.
[ стр. 53 ]
28. Генеральный консул в Эрзруме послу в Константинополе Нелидову
8 марта 1895 г.
Донесение № 123
Имею честь представить при сем Вашему высокопревосходительству на благоусмотрение рассказ пехотного чавуша (фельдфебеля) Сулеймана оглу Мустафы о сасунских событиях.
Я его представляю как новое данное для характеристики действий турок в этом деле.
Этот рассказ получен мною от французского консула Бержерона, а первоначальное происхождение его мне не известно.
Максимов
Приложение
Перевод с французского*
Из рассказа Сулеймана, сына Мустафы, бывшего чавуша (фельдфебеля) пехоты
Пробыв уже несколько лет в Муше, он несколько раз имел случай посетить шатахские деревни, сопровождая сборщиков податей, и хорошо был знаком с их жителями.
В предпоследнем (1893) году во время талорийских беспорядков один батальон стоял в Мергемузане, близ Шеника и Семала.
В 1894 году его батальон снова пошел в Мергемузан, взяв с собой два горных орудия.
...Полковник Исмаил-бей прибыл из Муша для принятия начальства над войсками. Два дня по его прибытии был парад всех войск, и Исмаил-бей в сопровождении своего секретаря и должностного лица в партикулярном платье, про которого говорили, что он векил (представитель) мушира, подошел с документом, который был прочтен секретарем. Это был султанский фирман, в котором говорилось, что армяне возмутились против его величества и что нужно наказать их, пролив их кровь, дабы они служили примером другим. После этого Исмаил-бей произнес речь, в которой побуждал солдат уничтожать деревни огнем
__________________________
* Перевод сделан в МИД России в 1895 г. (Ред.)
__________________________
[ стр. 54 ]
и переколоть мятежников, прибавив, что они могут делать, что хотят, с условием уничтожить все живое, что таков приказ султана. Затем солдаты были распущены по местам. В этот же вечер три батальона получили приказание атаковать Шеник и Семал. Когда крестьяне узнали, что войска приближаются, они сейчас же обратились в бегство. «Как могли они устоять против войск?». Поставили два орудия, из которых пустили несколько снарядов по деревне, убив на главной улице несколько бежавших армян; много других укрылись от артиллерии в школе, которая была атакована после; все, которые в ней находились, были убиты. Деревня была сожжена, и много народу погибло в пламени пожара.
На следующий день войска двинулись на Гелиегузан. Снова было приказано подвинуть вперед орудия, как было сделано раньше и с тем же результатом, как в Шенике и Семале. Только было больше народу, и избиение было соответственно более значительных размеров. С рассветом войска вошли в деревню, и множество оставшихся в ней крестьян было убито или сожжено в своих домах. Дверь одного большого дома не поддавалась никаким приступам, пока не было пододвинуто орудие и дверь была взломана пущенными снарядами. Один-единственный вооруженный старик и множество женщин и детей, которые там находились, были перебиты...
Небольшая часть войск не была допущена к участию в грабеже, получив приказание преследовать бежавших, что они и исполняли, причем офицеры кричали: «Кес, кес» — убивай, убивай штыком, не стрелять. Скоро остановили преследование, но он полагает, что во время нападения и бегства было убито от 600 до 800 человек. Много бежавших укрылось в небольших дубовых рощах. В них производились ежедневные загоны, пока войска оставались в Гелиегузане. Местами лесная чаща обливалась керосином, после чего ее поджигали; те, которые оставались, сгорели, тех же, которые выходили из лесу, убивали. Иные успели бежать на отвесную гору, которая называется Андок, где уже находилось значительное число жителей, ушедших до штурма деревни, Эта гора была оцеплена частью войск и курдами. Остальные войска оставались в лагере в Гелиегузане. Но два батальона с 6 и 8 орудиями были отделены для штурма Талори, по другую сторону гор. Через
[ стр. 55 ]
несколько дней полковник отдал приказание не убивать более тех, которых они захватывали, обыскивая леса, но брать их живыми, и несколько пленных были им посланы к армянам на гору, чтобы предложить им сдаться. В то же время войска и курды получили приказание прекратить огонь против них. Тогда некоторые из бывших на горе начали спускаться и сдаваться. В их числе находился священник Семала Тер-Оганес, с которым он лично был очень хорошо знаком, в сопровождении большой толпы, состоящей по большей части из женщин и детей, умиравших с голода. Через некоторое время вышел один капитан, выделил около сорока более сильных армян и приказал им вырыть три ямы около трех метров глубины и четырех метров в диаметре, что было исполнено до захода солнца. В этот промежуток толпа из приблизительно 200 армян спустилась с горы. К заходу солнца был парад, после которого полковник приказал привести пленных. Сам он сел перед своей палаткой с зиланским шейхом. Полковник спросил тогда, кто начальник этих армян. Священник ответил, что это он. Шейх, с которым полковник посоветовался относительно того, что следовало бы с ним сделать, сказал: «Пусть его выбреют и выколют ему глаза». Тогда призвали цирюльника, который сбрил ему бороду, потом ему выкололи глаза и привязали к шее веревку. Солдаты тянули за оба конца веревки и заставляли его плясать. Наконец полковник сказал: «Доконайте его», и солдаты проткнули его своими штыками, приподнимая его на воздух и затем бросая на землю.
С этого места рассказ Сулеймана касательно деталей резни пленных по ночам совершенно сходен с рассказом Мевлюда. Он сам (свидетель) был отделен для исполнения роли мясника и заявляет, будто бы в одну ночь он убил штыком трех человек, не считая других случаев. Он не был с войсками, которые атаковали оставшихся на Андок-даге, но он слышал, что этот отряд был проведен одним курдом по крутой тропе до вершины горы, где солдаты убили всех, кто им попался. Толпа армян, укрывшихся в глубокой горной скважине, откуда они не могли бежать, была перебита до последнего. Во время этого избиения многим другим удалось разбежаться и уйти между скалами. Он определяет число жертв приблизительно в 5000 человек...
АВПР, Посольство в Константинополе, д. 3176, п. 97—98.
Содержание Tитульный
лист и т.д. Предисловие
[1-5] [6-11]
[12-16] [17-24]
[25-28] [29-33] [34-42]
[43-47] [48-53]
[54-57] [58-65]
[66-74] [75-89]
[90-98] [99-102]
[103-117] [118-121]
[122-137] [138-147]
[148-158] [159-168]
[169-175] [176-181]
[182-188]
[189-192] [193-203]
[204-231] [232-249]
[250-258] [259-267]
Примечания Библиография
Указатель Документы
и материалы
Summary Содержание
(как в книге)