Нерсисян М. Г., Саакян Р.Г.
II. Массовая резня армян младотурками, 1909 - 1918
250. Правление армянского ахалкалакского землячества
центральному совету землячеств. 2 декабря 1918 г.
251. Правление Памбакского землячества Центральному
Совету землячества. 3 декабря 1918 г.
252. Центральный Совет армянских земляческих союзов
представителям союзных государств на Кавказе. <Декабрь 1918г.>
253. Из воспоминаний американского посла в Турции
Генри Моргентау.
254. Жак де Морган об истреблении, армян в Османской
империи.
255. Информация о судебном процессе над лидерами
младотурок в 1919 г.
256. Приговоры судебных процессов над виновниками
депортации и убийств в вилайетах Трапезунда и Харберда.
257. Немецкий писатель Армин Т. Вегнер о гибели армян
в пустынях Месопотамии.
258. Йозеф Маркварт о плане истребления западных
армян.
[ стр. 533 ]
250. Правление армянского ахалкалакского землячества центральному совету землячеств
Тифлис, 2 декабря 1918 г.
Перевод с армянского
В ответ на Ваше отношение от 30 ноября 1918 г. за № 56, Правление при сем имеет честь представить список всех потерпевших армянских селений Ахалкалакского уезда, подвергшихся разрушению и избиению, имевшим место в конце мая настоящего года при вторжении турецких войск...
1. Ахалкалаки, город
2. Абул, селение
3. Арагова »
4. Бзавет »
5. Корх »
6. Куликам »
7. Маджатия »
8. Олаверт »
9. Орча »
10. Хоспия »
11. Аджана »
12. Алатуман »
13. Балхо »
14. Баларет »
15. Бежано (Джанкугаз) »
16. Бугашен »
17. Турнашен »
18. Католар »
19. Гоман »
20. Зак »
21. Ихтила »
22. Каджо »
23. Ломатуро »
24. Мерения »
25. Самсот Большой »
26. Самсот Малый »
27. Сарк или Малое Каджо »
28. Теркена »
29. Азаврет »
30. Аластан »
31. Вареван »
32. Турс »
33. Хандо »
34. Гюмбюрда »
35. Дилиска »
36. Чамдура »
37. Вачян »
38. Кури Датеш »
39. Телиф »
40. Большая Геондура »
41. Малая Геондура »
42. Рулалис »
43. Намзара »
44. Мурджихет »
45. Султан »
46. Большой Ханчалли »
47. Малый Ханчалли »
48. Карцох »
49. Мрановал »
50. Араджял Большой »
51. Араджял Малый »
52. Гандза »
53. Орочала »
54. Фоку »
65. Матха »
56. Ходжабек »
57. Джиграшен »
58. Каурма »
59. Тахча »
60. Хорения »
61. Мотикум »
62. Тотхам »
[ стр. 534 ]
Как город Ахалкалаки, так и вышеназванные селения побросали все свое движимое и недвижимое имущество и, захватив только ничтожную часть, укрылись в негостеприимных бакурианских лесах, в Цалке и других местах, а селения Тахча и Хорения были вырезаны целиком.
В уезде остались следующие армяно-католические селения:
1. Бавра
2. Кардикам
3. Хулгума
4. Тория
5. Учмана
6. Эштия
Об этих селениях Правление точных сведений не имеет.
Вице-председатель (подпись)
Архив Института истории АН Арм ССР, фонд Лео.
251. Правление Памбакского землячества центральному совету землячества
3 декабря 1918 г.
Перевод с армянского
От турецкого нашествия в Памбакском районе физически, экономически и материально пострадали следующие селения:
1. Большой Караклис 2. Кишлак 3. Егаблу 4. Варданлу (население наполовину армянское, наполовину тюркское) 5. Сарумсахлу 6. Дарбаз 7. Бзовдал 8. Гаджи-Кара 9. Парнигех 10. Амамлу 11. Спитак 12. Авдибек 13. Зигдамалу 14. Ортнав 15. Тапанлу 16. Налбанд 17. Калтахчи 18. Карал 19. Ахбулах 20. Геокгохуш 21. Георан 22. Карадарзи 23. Эфенди.
Секретарь Ст. Зорян
Архив Института истории АН Арм ССР, фонд Лео
252. Центральный Совет армянских земляческих союзов представителям союзных государств на Кавказе
<Декабрь 1916 г.>
Из обращения
Находясь в далъней периферии военных действии Союзных держав, Армянский народ своими сравнительно небольшими силами очутился лицом к лицу с много раз превосходящим его численностью и военной
[ стр. 535 ]
мощью врагом— Турцией, мало считающейся, притом, с элементарными правилами человеческого общества.
Турецкие регулярные войска, возбужденные фанатизмом, планомерно и методично выполняли поставленную ими преступную задачу уничтожения армянского народа...
Вырезано и уничтожено не менее миллиона армян. Вся Турецкая Армения и большая часть Кавказской Армении превращены в пустыню. Выжжены города и села, предано грабежу все имущество армян тех районов, куда вступали турки, и в настоящее время... родина наша представляет собой печальную картину разрушения и смерти, а именно.
Карсская область. Ко времени прорыва турецкими войсками Сарыкамышского фронта местными [бандами] под руководством турецких офицеров был отрезан путь отступления для армянского населения и последнее, оставшись на месте, перебито поголовно, за исключением одной тысячи детей и женщин, выпущенных впоследствии из Ардагана, избитыми, изнасилованными, растленными, в соседний Ахалкалакский уезд. Армяне же Карсского и Кагызманского округов большей частью успели бежать в гор. Карс, оставив на месте все свое имущество — хлеб, зерно и муку, скот, инвентарь и домашние вещи. По сдаче Карса население в панике кинулось в направлении к Александрополю, но около станции Караяс организованными бандами мусульман ограблено до последней нитки. Бежав далее от Александрополя, большая часть этих несчастных перебита в дороге и в селении Б. Караклис.
Александрополь и уезд. Невзирая на условия Брест-Литовского мирного договора, турки внезапной бомбардировкой города Александрополя навели панику на население последнего, перешли в наступление по всей линии, предали огню и грабежу села и погнали население, обезумевшее от учиненных над ним зверств, в горные проходы и овраги Караклиса. Здесь турецкие регулярные части... совершили неописуемые ужасы: изнасилование женщин и растление детей, массовое методическое истребление мужчин с подразделением их на категории, расстрел привязанных друг к другу сотнями мирных обывателей — ужасы, кои не подлежат описанию. Из очевидцев сотни людей потеряли рассудок, не будучи в силах переносить эти зверства. Колодцы, ямы,
[ стр. 536 ]
овраги, реки полны и по сей день разложившимися трупами убитых. Из оставшегося на местах в Алекеандропольском уезде населения, не успевшего бежать, свыше 10000 молодых людей угнано в глубь Турецкой Армении, к Эрзеруму, где погибли они под пулями и ударами аскеров, от голода, холода и болезней. Из этих несчастных только несколько сот человек вернулись на родину. В какой степени в селениях Александропольского уезда и близлежащих районов царил произвол и разгул—можно видеть из следующего: в селении Хили-Караклис из населения в 1500 человек осталось в живых лишь 200 человек. В этом районе изнасиловано и похищено не менее 5000 женщин и девушек, многие из которых отравились, не будучи в силах переносить позора и зверств, учиненных над ними, многие приняли ислам. Здесь же расстреляны тысячи мирных жителей, не принимавших никакого участия в военных действиях. Угнано более 50 тыс. голов крупного рогатого, 100 тыс. голов мелкого скота, 5 тыс. лошадей, увезено около 2 1/2 миллиона пуд. пшеницы, 1 миллион пуд. ячменя, ограблена вся мануфактура, орудия, обстановка, домашний скарб, украшения, золото, серебро, деньги, преданы огню общественные и государственные строения, уничтожены сады, огороды, мельницы, вывезены оконные и дверные рамы и даже балки с крестьянских хат.
Ахалкалакский уезд. Захватив Ахалкалакский уезд, турки перебили все оставшееся армянское население зa исключением католиков армян. Так, поголовно вырезано двухтысячное крестьянство селений Тагча и Хорения, не успевшее бежать. Бежавшее же стотысячное население уезда оставило на месте свое имущество за малым исключением, угнав с собой лишь часть скота, и нашло приют в соседних районах— Бакуриани и Цалке, скоро превратившихся в сплошные кладбища для этих несчастных. Из 86 тыс. беженцев-армян этого уезда погибло в течение б месяцев более 40 тысяч человек. От болезней, холода и голода умирало ежедневно в среднем 300 человек. По официальным данным в августе м-це 1918 г. в Бакурианах обслуживалось беженскими организациями 32 тыс. человек, а в ноябре — всего лишь 14 тыс., остальные 18 тыс. погибли. Из 2060 душ живёт лей селения Кандза за это же время на Цалке погибло 720 человек, из 1700 душ селения Ханчаллы погибло 1150 чел., из 3250 душ селения Сатка погибло 2500 чел.
[ стр. 537 ]
Между тем, эта голодная масса оставила в уезде более 21/2 миллиона пудов хлеба в зерне, около 8 миллионов пудов урожая, 15 тысяч ульев, большое количество фуража, земледельческих орудий, сельскохозяйственных продуктов, мануфактуры и других товаров, общественного и военного имущества, церковной утвари, старинных рукописей. Оставшееся у беженцев движимое имущество распродано спекулянтам разных национальностей за бесценок, а скот почти весь угнан организованными турками в Ахалкалакском уезде бандами, совершавшими под руководством турецких офицеров и с участием аскеров систематические набеги на беженцев, причем угнанный скот, как это установлено очевидцами, поступал в распоряжение турецкого высшего командования в Ахалкалаках и Ахалцыхе, как это имело место 12 июня, 19 июля и т. д.
Памбакский район. Из 28 армянских селений этого района уцелело только селение Амзачиман, куда турки не вступили, а другие 27 селений подверглись всем ужасам турецких войск и банд. Формы и виды зверств — известные: перебиты люди массами — привязанные друг к другу расстреляны сотнями, изнасилованы женщины, дети; турки своих жертв заставляли рыть могилы для себя и зарывали их живыми.
В селении Кишлак перебито около 250 человек, в Парны — 150 человек, Безобдал — 200 и т. д. Уведены тысячи женщин и девушек в плен, ограблено все имущество Памбакских сел: скот, зерно, домашняя утварь, орудия, ковры, паласы, деньги, украшения, снята с женщин и мужчин более или менее сносная одежда, — словом, район разгромлен дотла. Книги из библиотеки употреблены на топливо. Убийства, грабежи, насилование, пленение, принуждение к тяжким работам продолжались систематически, и за все время пребывания турок в Памбакском районе материальные убытки — миллионные.
Лорийский район. Разграблен и разгромлен Лорийский район. Здесь тоже имели место убийства, изнасилования и увод женщин, растление детей, но массового характера эти преступления не принимали. Однако в имущественном отношении потери этого района также огромны: угнали скот, увезено зерно, картофель, капуста, уничтожены хозяйства, вывезено все, что может представлять какую-либо ценность: двери, оконные
[ стр. 538 ]
рамы и т. д. Все это на арбах местных армяк, которые так и пропали бесследно со своими арбами и рабочим скотом.
По взятии Баку пятитысячный турецкий отряд двинулся на Карабах, по пути разгромил целый ряд армянских селений, подвергнув население обычным ужасам и заняв центр области — гор. Шуши, потребовал разоружения армянского населения. Армяне, искушенные опытом своих сородичей других уездов, принуждены взяться за оружие, дабы не стать жертвой дикого разгула... Осажденные со всех сторон карабахские армяне во многих местах дали уже массы жертв. Турецкие войска стремятся ворваться внутрь этого края через Зангезурский уезд, защищаемый отрядами генерала Андраника, ведущими с самого начала войны неравную борьбу с турками.
Шемаха и Гекча. Часть армян успела скрыться в соседних молоканских селениях, население которых вместе с армянами бежало в Баку. По пути большая часть беженцев перебита, имущество их похищено и лишь жалкие остатки их успели прибыть в Баку. Эти несчастные не избегли смерти и здесь: по взятия Баку турками они большей частью вырезаны. Все армянские селения в Шамахинском и Геокчайском уездах разгромлены и сравнены с землей, в том числе и большие, богатые села: Мадраса, Салиан, Керкич и др. Та же участь постигла армян Геокчайского уезда: все женщины изнасилованы, а мужчины вырезаны. Все 11 армянских селений сравнены с землей. Незначительная часть армян скрылась в лесу близ селения РУШЗН, где охотятся за ними, как за зверьми, вылавливают и убивают; те же, которым удается избегнуть судьбы затравленного зверя, погибают в лесу от голода, холода и эпидемических болезней.
Нухинский и Арешский уезды. Под руководством турецких офицеров в этих уездах началось избиение армян. В феврале 1918 г. разгромлено 16 селений, в конце июня того же года резня охватила более широкий район и из 52 селений Арешского и Нухинского уездов временно уцелели в первом лишь селения Боюк-Согютлы, Бала-Согютлы, Хошкашен, Дзирик и Тосик, а во втором — Варташен, Ниж, Джалут, Джарлу и Мирзабеклы. Все эти якобы уцелевшие селения были обезоружены турецким командованием, причем им обещана неприкос-
[ стр. 539 ]
новенность жизни и имущества. Однако по окончания уборки хлеба в сентябре месяце все их имущество было отобрано, не успевшие бежать мужчины старше 12 лет вырезаны поголовно, а женщины и дети уведены в местность Агдан и более красивые из них отправлены в дар разным бекам и влиятельным лицам... Часть армян, около 20 тысяч, успела скрыться в соседних лесах и горах, а часть достигла даже Дагестанской области, где доживает свои последние дни без всякой помощи. В этих уездах число погибших достигает 40 тысяч человек. Материальные убытки достигают сотен миллионов.
Ордубато-Акулисский район. После нахичеванских событий, сопровождавшихся резней и разрушением и последовавших 5—6 июля 1918 года, турецкие воинские части двинулись в направлении Джульфы, а отсюда часть их направилась на Ордубат. Расположенное на этом пути большое армянское селение Аза подверглось нападению, оказалось разрушенным дотла. Перебиты более 150 человек, похищены женщины и девушки. Часть населения, чудом избегшая смерти, удалилась в горы. Селение Кахакик, населенное армянами, потерпело ту же участь. Предварительно разгромив селение, ограбив дочиста армянское имущество, турки занялись здесь кровавым, но обычным для себя делом: вырезали мирных жителей, а женщин и девушек в числе 35 увезли. Из последних удалось спасти лишь нескольких, а остальная часть и поныне состоит в плену. Здесь было вырезано не менее 100 человек. А те, которым удалось спасти себя бегством, частью погибли, частью же гибнут от голода, холода и эпидемических болезней.
Совершенно разгромлено богатое и благоустроенное армянское село Тапакерт. Население, состоящее из 120 домов, удрало в горы, где погибает в ужасных условиях холода, голода и болезней. Вырезано все население Дисата. Бегством спаслись лишь 4—5, взято в плен 9 человек.
Остальные армянские села данного района, находясь под владычеством турок, испытывают все ужасы рабства и влачат жалкое существование. Здесь бывают случаи, когда для турецких офицеров или пашей уводят армянок. Согласно последним сведениям, Халил-бей осадил армянские села Парака, Бист, Ухна и Рамис, предъявил требование сдать оружие, угрожая в случае неис-
[ стр. 540 ]
полнения подвергнуть их участи Аза. Понесенные этими районами материальные убытки миллионные...
И ныне, в минуту победного торжества союзников и установления мира на новых началах, мы, Армянские Земляческие Союзы, обращаемся к союзникам с нижеследующим:
Первое. Мы просим немедленно же освободить нашу родину от воинских частей Оттоманского правительства и явных и тайных агентов последнего, продолжающих свое злое дело сеяния раздоров и смуты между нами и вековыми нашими соседями — трудовыми мусульманскими массами.
Второе. Принять действенные меры к срочному и безболезненному возвращению беженцев в родные места.
Третье. Принять экстренные меры к тому, чтобы отходящие турецкие войска не увозили бы с собой и не уничтожали наше уцелевшее имущество.
Четвертое. Принять меры к тому, чтобы немедленно же был наложен арест на имущество наше, уже вывезенное, где бы оно ни находилось — на станциях ли железных дорог, пристанях ли и других путях в Турцию, и в частности — установить охрану по Эрзерумскому шоссе и на Батумской линии для прекращения открытого разбоя.
Пятое. Предложить турецкому командованию снять осаду Карабаха, если таковая еще продолжается (Елизаветпольской губ.), освободить беженцев Геокчайского уезда и Шамахинского уезда, запертых в лесах, и беженцев Нухинского и Арешского уездов, осажденных в горах и лесных дебрях...
ЦГИА Арм, ССР, ф. 227, д. 4, л. 1—12
253. Из воспоминаний американского посла в Турции Генри Моргентау
Перевод с английского
Уничтожение армянской нации в 1915 г. вызвало определенные трудности, которых не было во время избиений, устраиваемых турками в 1895 г. и в другие годы. В тот ранний период армяне не располагали доста-
[ стр. 541 ]
точной мощью или средствами сопротивления. В те дни армянам не разрешалось проходить военное обучение, служить в турецкой армии или носить оружие... В начале 1915 г. в каждом турецком городе были тысячи армян, которые прошли военное обучение в качестве солдат, имели ружья, пистолеты и другое оружие для самозащиты. События в Ване еще раз показали, что эти люди могут с успехом применять свое оружие... Для того, чтобы план уничтожения нации мог иметь успех, должны были быть предварительно сделаны два шага: необходимо было во всех крупных и небольших городах лишить всех армянских солдат средств защиты и изъять у них уже имевшееся оружие. Прежде чем уничтожить армян, нужно было их обезоружить.
В начале 1915 года армянские солдаты в турецкой армии получили новый статус. До этого времени большинство из них было строевиками, но теперь у них отобрали оружие, и они были превращены в рабочих. Эти бывшие солдаты теперь обнаружили, что вместо того, чтобы служить... в качестве артиллеристов и кавалеристов, они стали дорожными рабочими и вьючными животными.
На их спины наваливались поставки всех видов для армии, и, шатаясь от тяжести груза, подгоняемые плетками и штыками турок, они должны были, превозмогая усталость, с трудом тащиться в горы Кавказа. Иногда им, обремененным своей ношей, приходилось прокладывать свой путь через снег, который с головой закрывал их Фактически они были вынуждены все время быть на открытом воздухе и спать на голой земле, если их надсмотрщики, непрерывно будившие их уколами штыка, не лишали их этой возможности. Им давали только отбросы пищи; если они от слабости не могли подняться, то их оставляли там, где они лежали, а их турецкие притеснители задерживались, конечно, только для того, чтобы украсть принадлежащие им вещи — даже их одежду. Если кому-либо из отставших в пути солдат удавалось добраться до места назначения, то их не убивали только в редких случаях. Чаще всего армянских солдат убивали значительно раньше, ибо стало обычной практикой хладнокровно расстреливать их. Почти во всех случаях придерживались одной и той же процедуры. То здесь, то там собирали партии в 50—100 чел., связывали их вместе по 4 человека и затем уводили в уединен-
[ стр. 542 ]
ное место неподалеку от селения. Внезапно воздух сотрясался от звуков ружейных выстрелов, и турецкие солдаты, сопровождавшие их, вскоре возвращались в лагерь. Те, кого посылали хоронить трупы убитых, находили их почти всегда совершенно голыми, так как турки, как правило, снимали с них всю одежду. В некоторых известных мне случаях убийцы усугубляли страдания своих жертв тем, что заставляли их перед расстрелом рыть себе могилы.
Разрешите мне сослаться на один эпизод, который содержится в одном из докладов наших консулов и который теперь вошел в отчеты Государственного департамента США. В начале июля 2000 армянских «amele»— так турки называют солдат, которые были превращены в рабочих, — были направлены из Харберда на строительство дорог. Армяне, жители этого города, поняли, что это означает, и обратились к губернатору с просьбой пощадить солдат. Но этот чиновник заявил, что они могут не беспокоиться; он даже попросил германского миссионера г-на Эхеманна рассеять панику, дав ему честное слово, что бывшие солдаты будут иметь защиту. Господин Эхеманн поверил губернатору и рассеял опасения народа. Но в действительности все эти 2000 человек были убиты, а их тела брошены в пропасть. Убежало только несколько человек, и благодаря им весть об этой резне стала известна миру. Через несколько дней после этого в Диарбекир были отправлены еще 2000 солдат. Единственной целью отправки этих людей за пределы населенных пунктов было их убийство. Для того, чтобы у них не оставалось сил для сопротивления или для бегства, этих бедных людей подвергали систематическому голоду. Агенты правительства опережали эти партии, извещая курдов о том, что караван приближается, и приказывая им выполнить возложенную на них задачу... По всей Турецкой империи была сделана попытка планомерно истребить всех здоровых мужчин не только для того, чтобы уничтожить все мужское население, способное воспроизвести новое поколение армян, но также и для того, чтобы сделать более слабую часть населения легкой добычей.
Как бы ужасны ни были эти убийства безоружных солдат, они были гораздо милосерднее жестокого обращения с армянами, подозреваемыми в укрытии оружия. Естественно, что христиане были встревожены,
[ стр. 543 ]
когда в селениях и городах вывесили приказы с требованием сдать властям по месту жительства все имевшееся оружие. Хотя этот приказ и.распространялся на всех жителей, армяне прекрасно понимали, что может произойти, если они останутся безоружными в соседстве с мусульманами, которым разрешат оставить при себе оружие. Во многих случаях, однако, преследуемые гонениями люди послушно выполнили приказ, а затем турецкие власти почти радостно демонстрировали эти ружья как доказательство того, что готовилась «революция», и бросили свои жертвы в тюрьму по обвинению в государственной измене. Тысячи людей не смогли принести оружия просто потому, что у них его не было; в то же время еще большее число людей упорно отказалось сдать оружие не потому, что они замышляли бунт, а потому, что они намеревались защищать свою жизнь, а также честь своих жен от посягательств, которые, как им было известно, уже подготавливались. Описание наказаний, которым подверглись эти непокорные, составляет одну из наиболее отвратительных глав современной истории. Большинство из нас полагает, что пытка давно уже перестала быть административной или судебной мерой, но я не думаю, чтобы в самые мрачные эпохи наблюдались более ужасные сцены, чем те, которые теперь имели место во всей Турции. Для турецких жандармов не существовало ничего святого; под предлогом поисков спрятанного оружия они врывались в церкви, крайне пренебрежительно обращались с алтарями и священной утварью и даже устраивали пародийные церемонии с имитацией христианских таинств. Они избивали священников до бесчувствия, обвиняя их в том, что те являются зачинщиками мятежа. Когда жандармам не удавалось обнаружить оружие в церквах, они иногда вооружали епископов и священников ружьями, пистолетами и саблями, а затем предавали их военному суду якобы за незаконное хранение оружия, причем они в таком виде водили этих людей по улицам с явной целью вызвать фанатический гнев толпы. С женщинами жандармы обращались так же жестоко и непристойно, как и с мужчинами. Описываются случаи, когда женщин, обвиняемых в укрытии оружия, раздевали догола и били только что срезанными с дерева прутьями, причем этому наказанию подвергались даже беременные женщины. Эти поиски оружия так часто сопро-
[ стр. 544 ]
вождались надругательствами над женщинами, что армянские женщины и девушки при приближении жандармов обычно убегали в леса, прятались на холмах или в горных пещерах.
Как прелюдия к этим поискам, во всех селениях и городах подвергались аресту и заключались в тюрьму все здоровые мужчины. Их мучители проявляли дьявольскую изобретательность, пытаясь заставить свои жертвы объявить себя «революционерами» и указать место, где спрятано оружие. Обычно пленника помещали в комнату, где по обе стороны от него становилось по два турка. Истязания начинались с ударов по пяткам. Эта форма истязаний до сих пор была неизвестна на Востоке; она заключается в ударах тонким прутом по подошвам ног. Сначала боль незаметна, но так как процесс избиения методично продолжается, то боль переходит в ужаснейшее страдание, ступни распухают и горят, как от огня, и нередки случаи, когда после такой пытки их приходится ампутировать. Жандармы бьют свою жертву-армянина по пяткам до тех пор, пока он не потеряет сознание; затем, прыская водой в лицо, они при* водят его в чувство и снова продолжают пытку. Если им не удавалось таким образом заставить свою жертву сознаться, то они применяли другие многочисленные методы истязаний. Они выдергивали брови и бороду почти по одному волоску, выдергивали ногти, жгли грудь докрасна раскаленным железом, вырывали куски мяса раскаленными щипцами, а затем поливали раны горячим маслом. В некоторых случаях жандармы прибивали гвоздями руки и ноги к кускам дерева, очевидно, имитируя распятие Христа, и в то время, когда их жертвы корчились в муках агонии, они кричали им: «Пусть теперь твой Христос придет и поможет тебе».
Эти и другие жестокости, от описания которых я воздерживаюсь, обычно совершались в ночное время. Турки располагались вокруг тюрем, били в барабаны и свистели, чтобы до жителей селений не доходили вопли страдающих людей.
В тысячах случаев армяне выдерживали эти мучения и отказывались сдать свое оружие просто потому, что им нечего было сдавать. Однако они не могли убедить в этом своих мучителей. Поэтому для армян стало обычаем накануне обысков покупать оружие у своих сосе-
[ стр. 545 ]
дей-турок с тем, чтобы сдать его властям и избежать таким образом этих страшных наказаний.
Однажды по поводу происходящего я имел беседу с одним ответственным чиновником-турком, который рассказал мне о применяемых пытках, Он не скрывал, что правительство одобряет их, и, как и все турки из правящего класса, сам горячо одобрял такое обращение с ненавистной ему нацией. Этот чиновник оказал, что все эти подробности пыток обсуждались на ночном заседании в штаб-квартире комитета «Единение и прогресс». Каждый новый метод причинения боли расценивается как превосходное открытие, и чиновники постоянно ломают голову над тем, чтобы изобрести какую-нибудь новую пытку. Он рассказал мне, что они даже обращались к отчетам испанской инквизиции и других исторических учреждений, касающимся применения истязаний, и переняли все, что находили там. Он не сказал мне, кому достался приз в этом ужасном состязании, но прочная репутация, которую завоевал себе повсюду в Армении Джевдет-бей, вали Вана, о деятельности которого в этом районе я уже рассказывал, дает ему право на превосходство в невиданной подлости. По всей стране Джевдет был известен как «подковщик из Башкале», т. к. этот знаток по части пыток изобрел то, что, конечно, было шедевром, лучшим из всего, известного ранее: именно он подбивал лошадиные подковы к ступням своих жертв армян.
Но все же эти случаи были лишь частью того, что газеты обычно называли армянскими ужасами; они являлись только подготовительными шагами в деле уничтожения нации.
Младотурки проявили большую изобретательность, чем их предшественник Абдул-Гамид. Свергнутый султан просто приказывал «убивать, убивать», в то время как турецкая демократия действовала по совершенно новому плану. Вместо неприкрытой резни армян они решили выслать их. На юге и юго-востоке Оттоманской империи находятся Сирийская пустыня и Месопотамская долина. Хотя часть этого района уже была некогда районом процветающей цивилизации, за последние пять веков эта цивилизация пришла в состояние упадка, что вообще стало жребием любой страны, подпавшей под Турецкое владычество; теперь она является безлюдной пустыней без городов и селений или каких-либо призна-
[ стр. 546 ]
ков жизни... Только самые усердные рабочие, потратив много лет, могли бы превратить эти пустыню в место, пригодное для постоянного жительства сколько-нибудь значительного числа людей. Центральное правительство объявило теперь о своем намерении собрать около двух миллионов или больше армян в некоторых частях Империи и перевезти их в этот заброшенный и негостеприимный район. Даже если бы оно предприняло такое переселение с добрыми намерениями, то и это явилось бы верхом жестокости и несправедливости. Но дело в том, что турки никогда и не думали позволить армянам создать себе жизнь в этой новой стране. Они знали, что подавляющее большинство их ни за что не достигнет пункта своего назначения, а те, кто достигнет его, либо умрут от жажды и голода, либо будут убиты дикими магометанскими племенами, населяющими пустыню. Истинной целью депортации было ограбление и уничтожение; это действительно является новым методом резни. Когда турецкие власти отдавали приказ об этих высылках, они фактически выносили смертный приговор целой нации; они это прекрасно понимали и в разговорах со мною не делали особых попыток скрыть этот факт. Высылка происходила в течение всей весны и лета 1915 г. Она не коснулась только больших городов — Константинополя, Смирны и Алеппо; все же другие места, где имелась хоть одна армянская семья, стали ареной неописуемых трагедий. Едва ли были сделаны исключения хотя бы для одного армянина, независимо от его образования, благосостояния или классовой принадлежности. В некоторых селениях за один или два дня до высылки были вывешены приказы, обязывающие все армянское население явиться в определенное место в назначенный час, а в других местах городской глашатай проходил по улицам и оглашал приказ устно. В некоторых местах не делалось ни малейшего предупреждения об этом. Перед домом армян появлялись жандармы и приказывали всем его обитателям следовать за ними. Женщин, занятых своей домашней работой, уводили, не давая им возможности переодеться. Полиция появлялась перед ними так же неожиданно как было неожиданным извержение Везувия для Помпеи. Женщины отрывались от корыт, дети выхватывались прямо из
[ стр. 547 ]
постели, в печи оставался недопеченным хлеб, обед семьи — незаконченным, дети забирались прямо из школьного класса, оставив учебники открытыми, мужчины были вынуждены бросать свои плуги посреди поля и оставлять скот в горах. Даже женщин, только что родивших, заставляли вставать с постели и присоединяться со спящими детьми на руках к панически настроенной толпе. Люди успевали второпях захватить с собой из своих домашних пожитков шаль, одеяло и, возможно, немного пищи. На их неистовые вопросы: «Куда мы идем?» — жандармы удостаивали их только одним ответом: «Во внутренние области страны».
В некоторых случаях выселенцам давалось несколько часов и в исключительных случаях — несколько дней для того, чтобы распорядиться своим имуществом и домашними вещами. Но то, что происходило после этого, сводилось к открытому грабежу. Они могли продать вещи только туркам, и поскольку как покупатель, так и продающий знали, что накопленное за всю жизнь добро должно быть продано за один только или два дня, то продажа происходила, по ценам, составляющим лишь небольшую часть настоящей стоимости вещей. Швейная машина продавалась за один или 2 доллара, корова— за один доллар, меблировка всего дома — за скудные гроши. Во многих случаях армянам запрещалось продавать, а туркам покупать даже по этим смехотворно низким ценам под тем предлогом, что правительство якобы намеревается продать эти домашние вещи, чтобы заплатить кредиторам армян. Их мебель перевозилась в склады или выставлялась в публичных местах, где она расхищалась турками. Правительственные чиновники предупреждали армян, что поскольку депортация является временной мерой и они по окончании войны вернутся обратно, то им не разрешается продавать свои дома. Но не успевали бывшие хозяева домов покинуть селение, как в их квартиры вселялись магометане-переселенцы из других областей Турции. Аналогичным образом все ценные вещи армян: деньги, кольца, часы и драгоценности, — забирались в полицию якобы для «надежного хранения» до возвращения их хозяев, а затем распределялись между турками. Но эти грабежи причиняли высланным сравнительно меньше страданий, ибо им приходилось видеть гораздо более ужасные и душераздирающие сцены. Систематическое истребление мужчин продолжалось. Уничтожению подвергались и те мужчины, которые уцелели
[ стр. 548 ]
во время предыдущих казней, о которых я уже рассказывал. Еще до отправления харавана установилась такая практика: юношей отделяли от их семей, связывали вместе по четыре человека, уводили на окраины селения и расстреливали там. Беспрерывно происходили массовые казни без суда; единственная вина этих жертв заключалась в том, что они были армяне. Особую страсть проявляли жандармы к уничтожению образованных и влиятельных людей. Я беспрерывно получал сообщения о таких казнях от американских консулов и миссионеров, и многие события, которые они описывали, никогда не изгладятся из моей памяти. В Ангоре все мужчины-армяне в возрасте от пятнадцати до семидесяти лет были арестованы, связаны по 4 человека и уведены по дороге в направлении Кесарии. Когда через пять-шесть часов ходьбы они достигли уединенной долины, на них напала толпа... с дубинами, молотками, топорами, косами, лопатами и пилами. Такие инструменты не только вызывали более мучительную смерть, чем ружья и пистолеты, но они, как хвастались сами турки, были более выгодными в смысле экономичности, ибо отпадала необходимость тратить порох и пули. Таким способом они уничтожили все мужское население Ангоры, включая богатых и образованных мужчин, а их страшно изуродованные тела были оставлены в долине, на пожирание диких зверей... В Трапезунде мужчины были посажены в лодки и отправлены в Черное море. С ними в лодках были жандармы, которые расстреливали их, а трупы сбрасывали в воду.
Поэтому, когда был дан сигнал к отправлению караванов, то стало ясно, что они состоят почти всегда из женщин, детей и стариков. Всякий, кто захотел бы спасти их от ожидавшей участи, был бы убит на месте. Когда караван отправлялся в путь, префект города нередко иронически желал им «приятного путешествия». Иногда до отправления каравана женщинам предлагали принять магометанскую веру. Но даже в тех случаях, когда некоторые соглашались на это, их земные мучения не заканчивались. Вновь обращенную принуждали отдать своих детей в так называемый «мусульманский приют» и согласиться с тем, чтобы они обучались там как доказательство искренности своего перехода в другую веру, от нее требовали, чтобы она вышла замуж за мусульманина. Если никто из магометан не предлагал
[ стр. 549 ]
ей замужества, то ее отправляли в изгнание, независимо от ее торжественного заявления о принятии ислама... Эти несчастные караваны двинулись из тысяч армянских городов и селений, запрудив все дороги, ведущие на юг; по мере продвижения они везде оставляли за собой огромное облако пыли и брошенные остатки вещей: стулья, одеяла, постельное белье, домашнюю утварь и другие мешающие им вещи, которые как бы отмечали их путь. Когда караваны только начали движение, люди еще походили на человеческие существа, но через несколько часов дорожная пыль покрывала их лица и одежду, грязь облепляла их ноги, и медленно двигающаяся толпа людей, зачастую согнутых от усталости или сошедших с ума от жестокости их «защитников», напоминала разновидность каких-то новых и странных животных. В течение всех 6 месяцев — с апреля до октября 1915 г., — наиболее удобных для передвижения, все дороги Малой Азии фактически были заполнены этими ужасными толпами изгнанных. Их можно было видеть в любой долине, почти во всех горах, шагающими без конца, неведомо куда, зная только, что любая дорога ведет к смерти. При ужасных обстоятельствах, о которых подробно было рассказано выше, армянское население покидало селение за селением, город за городом. Насколько нам удалось установить, за эти шесть месяцев в это ужасное путешествие в Сирийскую пустыню отправилось около 1 200 000 человек.
«Молитесь за нас», — говорили они, покидая свои очаги, в которых жили их предки еще около 2500 лет тому назад. «В этом мире мы больше не увидимся, но когда-нибудь мы встретимся. Молитесь за нас!».
Не успели армяне покинуть свои родные селения, как начались их мучения. Дороги, по которым им пришлось идти, были немного шире тропинки для осла, и то, что несколько часов назад было подобием стройной процессии, превратилось в беспорядочно толкающуюся толпу людей. Женщины были отделены от своих детей, а мужья — от жен. Старики вскоре потеряли связь со своими семьями и, быстро устав, натрудили ноги. Турки-кучера воловьих повозок, путем вымогательства заполучивши последние деньги от своих нанимателей, неожиданно высаживали их и, сбрасывая пожитки на дорогу, поворачивали обратно и возвращались в свои селения за другими жертвами. Таким образом, за короткое время
[ стр. 550 ]
фактически все — и молодые, и старики — были вынуждены идти пешком. Жандармы, которых правительство приставило якобы для защиты высланных, через несколько часов становились их мучителями. Они шли за своими жертвами с обнаженными штыками, подгоняя ими любого, кто проявлял намерение замедлить шаг, а тех, кто пытался отдохнуть или падал от усталости на дороге, с безграничной жестокостью принуждали догонять двигающуюся толпу. Они кололи штыком даже беременных женщин; если некоторые из них, как это часто случалось, рожали на дороге, их заставляли немедленно вставать и двигаться дальше...
Жестокость жандармов возрастала, видимо, потому, что путешествие затягивалось, казалось, они возмущались тем, что часть их жертв продолжает еще оставаться в живых.
Часто жандармы прикалывали штыком любого, кто падал, на дороге. Армяне умирали сотнями от голода и жажды. Даже когда они подходили к рекам, жандармы не разрешали им пить только для того, чтобы помучить их. Горячие солнечные лучи пустыни обжигали их полуобнаженные тела, а их босые ноги так болели от горячего песка пустыни, что тысячи людей падали и умирали на месте или были убиты там, где они упали. Таким образом, через несколько дней то, что было процессией нормальных человеческих существ, превратилось в бредущие толпы покрытых пылью скелетов, жадно ищущих пищу, съедающих любые отбросы, которые попадались им по пути, сошедших с ума от тех ужасов, которыми был полон каждый час их существования, страдающих всеми болезнями, какими сопровождаются такие трудности и лишения, но все еще погоняемых плетками, прикладами и штыками своих мучителей.
По мере своего продвижения они оставляли позади себя другой караван — караван мертвых и непохороненных трупов стариков и женщин, умерших в последней стадии тифа, дизентерии и холеры, маленьких детей, лежащих на спине и исторгающих свой последний жалкий вопль о пище и воде. Некоторые женщины протягивали своих детей незнакомым людям, умоляя взять их и спасти от мучителей и, получив отказ, бросали их в колодцы или оставляли в кустарниках, чтобы иметь таким образом возможность, по крайней мере, спокойно умереть. За ними оставалась маленькая армия девушек, ко-
[ стр. 551 ]
торые были проданы в рабство, зачастую примерно за 8 центов... Цепь лагерей, переполненных больными и умирающими людьми, лежащими вперемешку с незахороненными или наполовину захороненными трупами — вот чем был отмечен путь движущихся толп. За ними постоянно следовали летящие в воздухе стаи стервятников и хищные собаки, которые вместе со стервятниками накидывались на трупы умерших. Наиболее страшные сцены происходили у рек, особенно у Евфрата. Иногда при переправе жандармы сталкивали женщин в воду, расстреливая всех, кто, плывя к берегу, пытался спастись. Часто женщины спасали свою честь, с детьми на руках бросаясь в реку. Я приведу место из отчета консула: «В последнюю неделю июня из Эрзерума были отправлены в изгнание последовательно несколько партий, и большинство этих людей было убито по дороге; их либо расстреляли, либо утопили. Мадам Заруи, пожилая, богатая леди, которая была сброшена в Евфрат, спаслась, уцепившись за подводный камень. Ей удалось добраться до берега, вернуться в Эрзрум и спрятаться там в доме своих друзей-турок. Она рассказывала князю Аргутинскому, представителю «Всероссийского городского союза» в Эрзеруме, что не может вспоминать без содрогания, как сотни детей были заколоты штыками турок и брошены в воды Евфрата и как мужчины и женщины, раздетые догола и связанные вместе по сотням, были расстреляны и сброшены в реку. Она рассказала, что в одном месте около Ерзнка, где Евфрат делает поворот, тысячи трупов образовали такую плотину, что река отклонилась от своего русла примерно на сто ярдов».
Абсурдными являются заверения турецкого правительства о том, что оно якобы серьезно намеревалось переселить армян на новые места; обращение с конвоируемыми партиями ясно показывает, что истинной целью Энвера и Талаата было уничтожение армян. Сколько людей из переселяемых на юг достигло пункта своего назначения в таких возмутительных условиях? Пример одного каравана показывает, как продуманно этот план депортации вылился в план уничтожения. Сообщения о подробностях, о которых идет речь, были получены мною непосредственно от американского консула в Алеппо, и эти документы находятся теперь в Государственном де-
[ стр. 552 ]
партаменте в Вашингтоне. Первого июня из Харберда вышла конвоируемая партия из трех тысяч армян, главным образом женщин, девушек и детей. Следуя своей обычной практике, правительство направило с ними эскорт из семидесяти жандармов под командой турецкого бея.
Практика уже показала, что эти жандармы вели себя отнюдь не как защитники, высланных, а скорее как их мучители и палачи. Не успел караван тронуться в путь, как бей собрал у высланных 400 лир якобы для того, чтобы надежнее оберегать их до прихода в Малатию; как только он отнял у них единственное, что могло обеспечить им по дороге пищу, он сбежал, оставив их на произвол жандармов.
На всем пути до Рас ул-Айна, который стал первой остановкой на багдадской линии, жизнь этих несчастных высланных была сплошным ужасом. Впереди каравана ехали жандармы, предупреждавшие полудикие горные племена о том, что приближаются несколько тысяч армянских женщин и девушек. Девушек начали похищать... На караван нападали горцы, которые насиловали, убивали женщин, причем к этой дикой оргии присоединились сами жандармы. Несколько мужчин из каравана один за другим были убиты... Наконец, пресытившись за тридцать дней грабежами, побоями, насилованием и убийством своих жертв, жандармы совсем покинули их. Через два дня на эту партию напали курды и согнали вместе всех оставшихся в живых мужчин, которых оказалось около 150 человек в возрасте от 15 до 90 лет; их сразу же увели в сторону и перебили всех до одного. Но в тот же самый день к партии, шедшей из Харберда, присоединилась другая партия из Себастии, увеличив тем самъш численность каравана до 18 000 человек...
В течение следующих пяти дней они не видели ни кусочка хлеба и ни капли воды. «Сотни людей умерли по дороге, — говорится в отчете, — их языки стали похожими на кусочек древесного угля, и когда через пять дней они подошли к источнику, естественно, вся партия кинулась к нему. Но здесь полицейские, преградив им путь, запретили взять хотя бы каплю воды. Они намеревались продавать воду по цене от одной до трех лир зa чашку, а иногда, получив деньги, они отказывались давать воду. В другом месте, где были колодцы, женщи-
[ стр. 553 ]
ны бросались прямо в колодцы, т. к. не было веревки или ведра, чтобы зачерпнуть воду. Они тонули в .колодцах и, хотя их трупы оставались там и загрязняли воду, люди все же пили воду из этого колодца... Когда эти люди, совершенно нагие, шли мимо одного арабского селения, арабы, сжалившись над ними, дали им обрывки старой одежды, чтобы они могли прикрыть свою наготу. Некоторые из высланных, у которых еще были деньги, покупали себе кое-какую одежду, но все же многие голыми прошли весь путь до города Алеппо. Бедные женщины, стыдясь своей наготы, едва могли идти: все они шли, согнувшись вдвое.
На семнадцатый день эти бедные создания достигли Алеппо. Из объединенного каравана в 18 000 человек пункта своего назначения достигли только 150 женщин и детей. Некоторые наиболее привлекательные из них еще оставались живыми; они стали пленницами курдов и турок, все же остальные погибли.
Я рассказал отнюдь не самые ужасные подробности, так как полное описание этих оргий садистов, жертвами которых явились армяне-мужчины и женщины, никак не могут быть опубликованы в каком-либо американском издании. Этот несчастный, обреченный народ ежедневно испытывал на себе все преступления, какие только может изобрести извращенный инстинкт человеческого ума, и все утонченные пытки и мучения, какие только может себе представить самое богатое воображение. Я уверен, что во всей истории человечества нет стольких ужасающих фактов, как эта резня. Великие избиения и гонения, наблюдавшиеся в прошлом, кажутся почти незначительными по сравнению со страданиями армянской нации в 1915 г. Резня альбигойцев в начале тринадцатого века всегда считалась одним из самых печальных событий в истории. Во время этой вспышки фанатизма было убито около 60000 человек. В Варфоломеевскую ночь лишилось жизни около 30000 человеческих созданий. В Сицилийской вечерне, которая всегда фигурирует как одна из наиболее жестоких вспышек такого рода, было уничтожено 8000 человек. Целые тома написаны об испанской инквизиции времен Торквемады, и все же за восемнадцать лет его пребывания у власти было казнено немногим более 8000 еретиков. Возможно, что депортация армян более всего напоминает лишь одно событие — это изгнание евреев из Испании Ферди-
[ стр. 554 ]
нандом и Изабеллой. Согласно Прескотту, из своих домов были изгнаны и рассеяны по всей Африке и Европе 160 000 человек. Однако все эти гонения кажутся почти незначительными по сравнению со страданиями армян, которых было уничтожено по меньшей мере 600 тысяч, а возможно и 1 млн. человек64.
Историю, рассказанную мной об армянах, я мог бы с некоторыми изменениями рассказать также и относительно греков н сирийцев. В действительности греки были первыми жертвами националистической ядеи. Я ужа описывал, как за несколько месяцев до начала европейской войны османское правительство начало переселять своих турецкоподданных греков с побережья Малой Азии... в течение трех или четырех месяцев более 100 000 греков были выселены из мест, где они жили столетиями, и переселены на побережье Средиземного моря, а оттуда на греческие острова и во внутренние области страны... Возможно, вследствие того, что цивилизованный мир не протестовал против этих переселений, турки впоследствии решили применить тот же метод, но в еще больших масштабах, не только к грекам, но и к армянам, сирийцам, несторианцам и к представителям других подвластных им народов. Действительно, Бедри-бей, префект полиции Константинополя, сам рассказывал одному из моих секретарей, что они решили применить такой же метод ко всем другим нациям Империи... (прим. 65)
Henry Morgenthau. Ambassador Morgenthau's story.
Garden-City New York, 1918. p. 301-325.
254. Жак де Морган об истреблении армян в Османской империи.
Перевод с французского
Метод истребления армян, выработанный в канцеляриях Талаата и Энвера при содействии немецких наставников по этой специальности, был применен на всей территории Османской империи в четыре различных приема:
1. Мобилизация молодежи с целью удаления из христианских центров всех элементов, способных сопротивляться; использование этих людей на строительстве дорог и военных укреплений, и затем массовая расправа с ними.
[ стр. 555 ]
2. Ограбление христианских центров и резня части населения, раздача или продажа женщин и девушек на публичных торгах (очень часто по пять франков за каждую), расхищение движимого и недвижимого имущества неверных.
3. Изгнание остатков населения, которое сопровождалось резней на протяжении всего пути, уничтожение больных, детей и стариков, распределение оставшихся женщин и девушек среди жителей провинций, через которые проходили эти жалкие колонны.
4. Концентрация оставшихся в живых людей в лагерях Месопотамии, то есть омерзительное рабство в таких условиях и при таком климате, что подавляющая часть высланных должна была умереть.
Шестьдесят процентов людей из этих колонн погибло (болезнь, истощение, убийства) за время от их отправки до прибытия в концентрационные лагеря; но к этому следует прибавить еще молодежь, казненную на месте, и множество людей, которые были вырезаны перед отправлением колонн высланных.
В голове турок не мог возникнуть более суровый и более искусный метод уничтожения, и немцы, не удовлетворяясь инспирированием этих варваров, часто направляли их злодейства и, со своей стороны, брали некоторые «сувениры»: вещи или молодых девушек — гречанок, армянок, сириянок. Об этом свидетельствуют достоверные факты...
Впрочем, общественное мнение Германии поддерживает мерзости, совершенные турками. Пастор Фр. Науманн, резюмируя умонастроение своих соотечественников, сказал: «Это ужасающий акт, в частностях — это позор, но в общем — часть политики...».
Бельгийцы и сербы в своем несчастье могли найти утешение по крайней мере в том, что имели возможность бороться против палачей своей страны. Армяне же, по приказанию властей обезоруженные задолго до резни, живущие, как правило, небольшими колониями среди враждебного им населения, могли пытаться оказать лишь очень слабое сопротивление. Впрочем, не было ли мерой предосторожности со стороны турок то, что они мобилизовали и увели подальше от своих родных мест все мужское население от 20 до 50 лет, чтобы его отдельно истребить?
Итак, в городах и деревнях оставались только женщи-
[ стр. 556 ]
ны, дети и старики — толпа, которую нетрудно было погнать на бойню.
Когда внимательно читаешь документы, относящиеся к резне армян, поражаешься предусмотрительности и умению, с каким младотурецкое правительство организовало эти злодейства. Все было предусмотрено: обезоружение жертв, удаление молодежи, способной оказать сопротивление, массовое переселение и мучения в пути, уничтожение мужчин в дороге, отбор женщин и девушек для их обращения в ислам... Эти ужасы воскрешают в памяти массовые расправы в Нанте, Лионе и во многих других городах Франции в самые мрачные времена нашей истории...
Нет в мире языка, достаточно богатого и красочного, чтобы описать подобные ужасы, чтобы выразить те физические и душевные страдания, которые перенесли' эти невинные мученики прежде, чем небо ниспослало им вечный покой. Эта жалкая горстка людей, уцелевших во время страшных избиений, очевидцы смерти всех своих близких, дорогих им существ, находятся там, в концентрационных лагерях, подвергаясь всяческому бесчестью, обреченные на гибель на глазах у «высокопоставленных турецких чиновников», немецких офицеров и жандармов, которые, опираясь на свои ружья, улыбаются от удовольствия, видя судороги агонии и предсмертные хрипы умирающих...
Настанет день, когда эти преступники — будь то берлинские или азиатские — должны будут дать ответ о своих поступках и поплатиться за совершенные злодеяния. Следует быть безжалостным к подобным мерзавцам; уголовные преступления, совершенные ими, позволяют нейтральным странам выдать их с тем, чтобы наказать их стократно, тысячекратно, чего они вполне заслуживают. Нет никакого сомнения в том, что... когда они попытаются искать себе убежище за границей, они будут взывать к знаменитому праву убежища «для политических преступников», благодаря которому так много преступников осталось безнаказанными. Но найдется ли тогда хоть одна нация, достаточно безнравственная, чтобы укрыть их под сенью своего флага? Надо надеяться, что нет! (прим. 66)
J. de Morgan. Contre lesbarbares de l’Orient.
Etudes sur la Turquie. Paris, 1918, p. 178— 183
[ стр. 557 ]
255. Информация о судебном процессе над лидерами младотурок в 1919 г. (прим. 67)
Перевод с французского
После некоторых колебаний этот процесс наконец, начался вчера после полудня [5 февраля 1919 г.] . Тесная толпа хлынула в маленький зал военного трибунала. Турецкие женщины, высокопоставленные чиновники поспешили сюда, чтобы присутствовать на этом процессе, который турецкая пресса называет историческим. В самом деле, он будет историческим, но в каком смысле? Это еще неизвестно.
На скамье подсудимых — бывший великий визирь Сайд Халим-паша, Халил-бей, председатель сената, Ахмет Нессими-бей, Зия Гёкальп, Мидхат Шюкри, Ахмет Шюкри, Джевад Кемаль Ибрагим, Юсуф Риза и Атиф. Они чувствуют себя немного стесненными под устремленными взглядами.
Председатель устанавливает их личности, затем зачитывается обвинительный акт; после этого слово берет генеральный прокурор и требует, чтобы трибунал судил обвиняемых на основе этих явных обвинений. Он добавляет, что такова воля также его величества султана, который намерен наказать убийц без различия расы и религии и таким образом содействовать установлению согласия между различными элементами Империи.
Защитник бывшего великого визиря Сайда Халим-паши поднимает вопрос о компетентности военного трибунала, которому, говорит он, не дано право судить высших сановников. Он заявляет, что этот процесс вне компетенции Верховного суда. Его коллеги, числом не меньше 18-ти, поддерживают его требование. Генеральный прокурор заявляет, что подсудимые обвиняются в обыкновенных преступлениях и что везде такими процессами занимаются военные трибуналы. Заседание трибунала, на котором будет вынесено решение относительно компетентности суда, назначается в четверг.
ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ
Мы приняли к сведению заключение генерального прокурора военного суда, а также документы и судебные дела, возбужденные на основании следствия, в отношении Сайда Халим-паши, председателя комитета
[ стр. 558 ]
«Единение и прогресс», объявившего себя распущенным, а также членов Генерального совета, а именно: Талаата, Энвера, Джемаля, Ибрагима Шюкри, Халила и Ахмета Несcими, генерального секретаря Мидхата Шюкри и членов Центрального правления: Кемаля, делегата от Константинополя, Зия Гёкальпа, д-ра Рузухи, Кючюк Талаата и членов центрального аппарата при «Тешкилати махсуссе» («Специальной организации»): д-ра Бехаэтдина Шакира, д-ра Назыма, Атифа, Риза и членов, участвовавших в администрации Комитета: Азиза, бывшего начальника общей охраны, и Джевада, бывшего коменданта города.
Эти документы свидетельствуют о том, что комитет «Единение и прогресс» состоял одновременно из двух специальных организацей, одна из которых была гласной и выступала официально, другая же являлась секретной, действовала на основе секретных инструкций, будучи комитетом секретного характера.
Имеются доказательства, свидетельствующие о том, что юридическое лицо — Комитет — обвиняется в ряда избиений, грабежей и беззаконий. Таким образом, ответственность вышеуказанных влиятельных руководителей этого Комитета установлена. Преступления, в которых они обвиняются, подтверждаются приведенными ниже фактами.
В июле 1330 [1914 г.] непосредственно после мобилизации, объявленной вслед за совещанием, созванным главарями Комитета, влиятельные члены — Энвер, Джемаль и Талаат, которые уже отстранены от военной службы, пользуясь тем, что умы в Европе заняты мировой войной, пытались решить при помощи грубой силы нерешенные вопросы, которые следовало решать мягко, не торопясь и в соответствии с логической необходимостью. Поступая таким образом, они налагали на народ тяжелое бремя и своей деятельностью, оказавшейся роковой, создавали бесконечные смуты.
Внешне они делали вид, что служат национальным интересам, в то время как в действительности они хотели заглушить голос нации заботами, вызванными войной, и использовать это обстоятельство, чтобы мучить народ и достичь личного благополучия. Для этого они втянули Империю в мировую войну, с помощью определенных ухищрений поставив ее перед совершившимся фактом. Чтобы осуществить свои секретные планы,
[ стр. 559 ]
они сразу же после военных приготовлений оживили тайную деятельность секретных комитетов. Они создали «Тешкилати махсуссе» («Специальную организацию»), состоящую из выпущенных из тюрем преступников, которые образовали ядро банд, действующих по особым инструкциям и приказам. Штаб этой организации управлялся Азиз-беем, начальником общей охраны, Атиф-беем и д-ром Назым-беем, военный же губернатор Константинополя Джевад-бей утверждал его постановления и приводил их в исполнение. Были розданы большие суммы агентам и личному составу, находящемуся в распоряжении указанных лиц, а также переведены деньги в районы их деятельности.
Д-р Бехаэтдин Шакир передал главарям унионистов [младотурок] ключи к шифрам, предоставил в их распоряжение много денег, автомобилей и средства разрушения и, таким образом, тайно содействовал целям главарей комитета «Единение и прогресс».
Некоторые члены, посланные в провинцию этим Комитетом, по указанию своих предводителей так же, как и делегаты комитета «Единение и прогресс» из других мест и отдельные чиновники, подчиненные Комитету, либо соблазненные возможностью нажиться, либо из страха, при помощи некоторых лиц приступили к грабежам, резне, поджогам домов, кражам и пыткам жителей без различия расы и религии.
В наибольшей степени пострадали армяне, но было также много пострадавших и среди турок.
Главное, что вытекает из начатого следствия, состоит в том. что преступления, совершенные с момента высылки армян в разные места и в разные периоды, не являются изолированными или локальными действиями. Они были заранее обдуманы и осуществлены по распоряжению центрального органа, состоявшего из вышеуказанных лиц, либо согласно секретным приказам, либо устным инструкциям.
Установлено, что тайная сеть, организованная главарями «Единения и прогресса» под названием «Тешкилати махсуссе» («Специальная организация») под явным предлогом принять участие в войне, как видно из обвинительного акта, управлялась д-ром Назымом, Бехаэтдином Шакиром, Атиф-беем и Риза-беем от центрального управления и Азиз-беем, бывшим начальником общей охраны. Бехаэтдин Шакир отправился в Эр-
[ стр. 560 ]
зрум, чтобы оттуда управлять силами восточных вилайетов; Риза-бей объезжал районы Трапезунда.. в то время как Азиз-бей, Атиф-бей и Назым-бей действовали в Константинополе, причем на коменданта города — Джевад-бея было возложено выполнение решений последних. В одном из секретных распоряжений под № 150, адресованном Бехаэтдину Шакир-бею, говорится: «Необходимо, чтобы Комитет наказал Галатали Халила. Уведомить, что денежный перевод должен быть взят из почты и, в случае надобности, роздан населению». Этот документ подписан Азизом, Атифом, Назымом и внизу написано: «Верно. Джевад». В конце имеются следующие слова: «Мотив—коварство, собирать деньги». В приложении к этому постановлению (карарнамэ) указано, что об этом деле было сообщено шифрованной телеграммой в Артвин с указанием: «Подлежит расшифровке Бехаэтдином Шакир-Беем лично». Подпись: А. Джевад.
Тезкере № 59 за подписью Халила, Назыма, Атифа, Азиза, адресованный Мидхату Шукри-бею, является доказательством того, что дядя Энвера (бывший паша, а бегстве), в то время, когда он был комендантом города Константинополя, и Халил (паша) принимали также участие в «Тешкилати махсуссе» («Специальной организации»), и вместе с тем показывает, что эта организация имела связь с комитетом «Единение и прогресс». Телеграмма № 67, адресованная указанным Халил-беем губернатору Измида, подтверждает, что были назначены главари банд и что было сделано распоряжение об освобождении преступников из тюрем.
Тезкере № 68, датированный 16 ноября 1330 [1914г.], направленный упомянутым Халил-беем в военное ведомство, указывает на то, что оборудование для разрушений было передано «Тешкилати махсуссе» («Специальной организации»). Установлено существование такого же рода документов среди прочих бумаг этой организации. Однако из произведенного расследования вытекает, что значительная часть документов, принадлежавших «Специальной организации», и все документы и дела Центрального правления комитета были похищены. Содержание тезкере Министерства внутренних дел (серия 31) и свидетельские показания, достойные доверия, подтверждают также, что досье с важными сведениями и перепиской, которые были изъяты из организации бывшим начальником общей охраны Азиз-беем пе-
[ стр. 561 ]
ред увольнением Талаата (бывший паша, в бегстве), не были возвращены им после того, как он оставил свой пост.
Доказано сообщением, датированным 17 августом 1330 [1914 г.], за подписью генерального секретаря Комитета Мидхата Шукри-бея, и адресованным через посредство генерал-губернатора Эрзрума Бехаэтдину Шакиру, что предполагалось предпринять военные операции задолго до объявления войны и что это было целью и желанием Комитета.
Тот факт, что резня и зверства в Диарбекире совершались по подстрекательству Талаата (паша), подтверждается шифрованной телеграммой, адресованной губернатором Зора Али Суад-беем упомянутому Талаату. Эта телеграмма говорит о необходимости наказать смертной казнью вали, его адъютанта и уполномоченного Мемдуха. Телеграмма эта была аннулирована с пометкой о ее сохранении. Начальник особой канцелярии Министерства внутренних дел Ихсан-бей утверждает, что в то время, когда он был каймакамом Килиса, Абдуллахад Нурибей, командированный из Константинополя в Алеппо, заявил, что целью депортации является уничтожение [армян], и добавил при этом, что он был связан с Талаат-беем и лично получил от него приказ об истреблении; и что он [Талаат] пытался убедить его также, что в этом спасение страны.
Муфид-бей, губернатор Болу, отправил 11 сентября 1331 [1915 г.] шифрованную телеграмму в Министерство внутренних дел, в которой сообщал о том, что доктор Мидхат-бей, ответственный секретарь Комитета в Бруссе, в бытность свою ответственным секретарем в Болу, отправил телеграмму из Гангры в Болу, чтобы сообщить, что число людей, подлежащих высылке из вилайета Ангоры, достигает 61 000 и что высылка эта будет полезна для обеспечения благополучия Болу в будущем. Это свидетельствует о том, что высылка из Болу, местности, не входящей в зону военных действий, являлась не военной или полицейской мерой, а лишь осуществлением желания Комитета и была внушена Мидхат-бею высшей властью. Очевидно, что это лицо, находившееся недавно в Гангры, не могло понимать издали настроение населения вилайета Ангора. Проще и естественнее считать, что он был в курсе настроения населения вилайета Кастамону, от которого он зависел.
[ стр. 562 ]
Приводим текст шифрованной телеграммы генерал-губернатора вилайета Эрзрум от 15 июля 1331, в которой сообщается об агрессивных действиях «Тешкилати махсуссе» и некоторых жандармов, состоявших в этой организации, против армян в округах указанного вилайета.
Генерал-губернатор вилайета Харберд сообщает со своей стороны, что все дороги усеяны трупами женщин и детей и что их не удается похоронить (серия № 8, документ 8). Эта телеграмма находилась в деле, касающемся бежавшего Талаата, и хранится в пятом отделе парламента. Упомянутая выше шифрованная телеграмма губернатора Зора, предназначенная к аннулированию, подтверждается вышеуказанной телеграммой.
Текст шифрованной телеграммы был адресован Бехаэтдином Шакир-беем, председателем «Тешкилати махсуссе» Эрзрума, генерал-губернатору вилайета Харберд Салих-бею для передачи Назым-бею. Эта телеграмма, фотокопия которой имеется в серии 9, следующего содержания: «Убрали ли армян, отправленных оттуда? Уничтожены ли или высланы только вредные лица, подлежащие высылке? Брат мой, сообщите мне об этом точно». Этот документ подтверждает наличие связи упомянутого Назым-бея из Ресне (ныне в бегстве), находящегося тогда в качестве инспектора комитета «Единение и прогресс» в Харберде, с другими членами Комитета; кроме того, этот документ свидетельствует о том, что целью «Тешкилати махсуссе» было истребление армян.
Вот еще одна телеграмма, адресованная Рушди, ответственным секретарем в Самсуне, в центральный аппарат Комитета и сообщенная 16 декабря 1330 Мидхат Шукри-беем доктору Назыму, ведавшему «Тешкилати махсуссе». В этой телеграмме сообщается об отправке на моторном судне 5-й банды, состоящей из 55 человек под командой Туфана-аги, и говорится о деятельности "Тешкилати махсуссе" и Комитета, которым было поручено организовать банды.
Письмо, отправленное 20 ноября 1330 инспектором «Единения и прогресса» в Балыкесире Мусой на имя Мидхат Шукри-бея и сообщенное д-ру Назыму, указывает, что Ведомство внутренних дел и Комитет занимались вопросом этих банд.
В телеграмме, отправленной 20 ноября 1330 делегатом иттихадистов в Бруссе в центральный аппарат Ко-
[ стр. 563 ]
митета, сообщается, что преступники и бандиты являются кадрами «Тешкилати махсуссе».
Установлено, что в начале мобилизации был пущен слух, будто эти банды должны принять участив в военных действиях, и в этом старались убедить легковерных людей. Однако имеются доказательства и соответствующие документы, из которых видно, что эти банды были предназначены для осуществления резни и истребления эшелонов высланных.
Что убийства были совершены по приказанию и с ведома Талаат-бея, Джемаля и Энвер-бея, видно из шифрованной телеграммы, адресованной мутесаррифам Диарбекира, Харберда, Урфы и Зора с приказанием зарыть оставленные на дорогах трупы, а не бросать их в овраги и реки, а также сжигать вещи, брошенные ими [высланными] в пути. В другой телеграмме с отметкой «спешно» и «лично», отправленной 1 июля 1331 командиром 4-го армейского корпуса Джемаль-беем (паша) на имя вали Диарбекира, говорится о том, что трупы, которые Евфрат нес к югу, вероятно, являются телами армян, упавших а реку во время восстания (!), при этом указывается на необходимость закопать их на месте, не оставляя ни одного трупа непогребенным. В шифрованной телеграмме от 3 июля 1331 с отметкой «лично», посланной в ответ Джемаль-бею, говорится: «Евфрат мало связан с нашим вилайетом. Трупы прибывают, вероятно, со стороны вилайетов Эрзерум и Харберд. Те, которые падают здесь мертвыми, бросаются или в глубокие, заброшенные пещеры, или, как это делается чаще всего, сжигаются. Они редко закапываются. Бывший губернатор Зора Али Суад-бей дает сведения о судьбе армян, отправленных в этот округ, и сообщает, что он слышал от Агиах-бея, бывшего сотрудника «Тасфири эфкяр» и бывшего редактора телеграфного агентства в Алеппо, что на вопрос последнего, адресованный губернатору Зора Салиху Зеки-бею: «Про тебя говорят, что ты истребил десять тысяч армян», тот ответил: «Я имел честь. Я не удовлетворился десятью тысячами, бери выше. Вот как!».
В приказе генерал-губернатора Харберда, адресованном шифрованной телеграммой губернатору Малатии, говорится: «Несмотря на повторение приказания, сообщают, что на дорогах имеется большое количество трупов. Нет надобности объяснять неприятности, которые могут возникнуть из-за этого. Министерство внутрен-
[ стр. 564 ]
них дел дало знать, что чиновники, пренебрегающие этим, будут строго наказаны и что все трупы, находящиеся в ваших пределах, должны быть тщательно закопаны Необходимо поручить это дело достаточному числу жандармов и чиновников, направив их немедленно по всем направлениям».
Шифрованная телеграмма от 15 сентября 1331, направленная Решидом в Министерство внутренних дел, извещающая о том, что число высланных из Диарбекира армян достигло ста двадцати тысяч, сама по себе достаточна для того, чтобы показать важность и размах событий.
Телеграмма, подписанная командиром 3-го армейского корпуса Махмудом Кямилем, предупреждала, что всякий мусульманин, который попытается защитить хоть одного армянина, будет повешен перед своим жилищем, а дом его будет сожжен. Этим объясняется, почему мусульмане этих мест не смогли помешать совершаемым зверствам.
Имеется показание бывшего депутата Трапезунда Хафиза Мехмед-бея, касающееся деталей потопления в Черном море армян, посаженных на суда, где говорится, что когда весть об этой трагедии дошла до Талаатбея, против генерал-губернатора Джемаля Азми не было принято никаких мер, что увеличивает степень виновности Талаат-бея.
Письменное показание Джемаля Ассаф-бея о том, каким образом часть высланных была убита бандой курда Ало, сформированной бывшим ответственным делегатом Комитета в Гангры и в настоящее время купцом Джемаль Огуз-беем, содержит описание образа действий делегатов Комитета в связи с действиями центральной группы, В частности, обстоятельные сведения полковника Халила Реджеб-бея заслуживают особого внимания. По этим сведениям, после высылки из Авгоры клуб «Единения и прогресса» этого города послал некоего Таиба-эфенди к военному коменданту с предложением распустить по распоряжению военных властей армян, состоящих на санитарной службе. Согласно тем же показаниям, члены Центрального правления Комитета Мехмед Шевкет-бей и его брат Рефет-бей отправились в это время в Ангору и составили себе там состояние. Кроме того, эти сведения, содержащие детали высылки [армян] из Ангоры, указывают на степень виновности от-
[ стр. 565 ]
ветственного делегата Комитета Неджати-бея, на деятельность бывшего начальника полиции этого вилайета Вехаэтдин-бея из Монастыря, игравшего видную роль в этих делах.
В показаниях полковника Халила Реджеб-бея приводятся также фамилии свидетелей, которые в состоянии дать соответствующие показания. Бывший начальник полиции Ангоры Бехаэтдин-бей, о котором упоминалось выше, был вызван в военный суд этого района для привлечения к судебной ответственности в то время, когда он был отозван в Константинополь, причем дела со следственными документами не были присланы по требованию Министерства внутренних дел. Впоследствии дело было изучено военным министерством, и упомянутый Бехаэтдин-бей освобожден от данного судебного разбирательства.
Как видно из следствия, такие активные члены, как Бехаэтдин Шакир-бей, пользовались большой протекцией. Талаат-бей, бывший министр внутренних дел, особо рекомендовал последнего Вехиб-паше, командующему группой армий на востоке и послал его к нему. Некоторое время Бехаэтдин Шакир-бей сотрудничал при военном суде в Самсуне, после чего отправился по неизвестному назначению. (Заявление, записанное в личном деле Вехиб-паши).
Решид-паша, генерал-губернатор вилайета Кастамону, заявил (серия 2, стр. 13), что он получил шифрованную телеграмму от Бехаэтдина Шакир-бея о необходимости депортации и о преступлениях и злодеяниях Хасана Фехми-эфенди, ответственного секретаря комитета «Единение и прогресс» в данной провинции. На собрании этой партии он подал председателю Талаат-бею такрир, в котором сообщал о зверствах, совершенных в отношении армян, и требовал расследования относительно действий всех ответственных секретарей Комитета, а также д-ра Решида, Джемаля Азми, Сабита, Моаммера Атифа и Ибрагим-бея, начальника общей тюрьмы.
Талаат-бей велел отложить этот такрир в сторону с отметкой «к делу». Он ему заявил в Спортинг-клубе в Смирне: «Я бы подверг здешних той же судьбе, как и прочих». Ихсан Онниг-эфенди, депутат Смирны, со своей стороны заявил, что д-р Назым и его сообщники являются инициаторами этих зверств (серия 3) и, как свидетельствует Вехиб-паша (серия 7, стр. 3), истребление
[ стр. 566 ]
и резня армян, грабежи и захват их имущества совершались на основании решения центрального аппарата комитета «Единение и прогресс», и Бехаэтдин Шакир-бей в зоне 8-й армии нанимал и направлял на эту работу мясников. Руководители подчинялись приказам и инструкциям д-ра Бехаэтдина Шакир-бея. Все несчастья, все интриги и происки были инспирированы последним. Одни подготовляли кровожадных жандармов, другие же выступали их помощниками... Эти заявления составляют обвинительный акт против членов Общего совета и центрального аппарата Комитета.
На стр. 7 следствия, касающегося Сулеймана Назиф-бея, говорится, что он, отправляясь из Багдада к Диарбекиру, вынужден был зажать себе нос из-за зловония, исходящего от разложившихся трупов. На стр. 7 следственных документов, касающихся Джемаль-бея, бывшего генерал-губернатора вилайета Кония, говорится, что Джемаль-паша, командующий армией, из Алеппо запросил Талаат-бея, чтобы узнать о его точке зрения по армянскому вопросу. На это последний ответил, что все происходит вследствие несогласованности между его точкой зрения и точкой зрения Центрального правительства. Хотя упомянутый генерал-губернатор защищал армян Конии, депутат Али Риза-эфенди был послан д-ром Назымом, чтобы порекомендовать ему не настаивать в этом вопросе, заранее основательно решенном в центральном аппарате.
Когда Джемаль-бей заявил в Константинополе Талаату и Назыму о неуместности депортации, то они ответили, что убеждены в ее необходимости и пользе. Д-р Назым-бей дошел до того, что заявил, что это мероприятие решит восточный вопрос. Что касается Хайри-эфенди, то он заявил, что несмотря на свои усилия, он не смог оказать противодействие. Заявления Гамид-бея, бывшего председателя следственной комиссии по делу Мазхан-бея, бывшего генерал-губернатора Ангоры (дело следствия, стр. 17), который был смещен, потому что не выполнил приказа о высылке и истреблении, и по делу двух помощников губернатора, которых генерал-губернатор Диарбекира велел убить, потому что они не согласились на зверские расправы с арабами и на высылки, и заявления Лютфи-бея, генерального директора по доходам Министерства финансов, относительно зверств в Трапезунде и об их инициаторах, а также
[ стр. 567 ]
о Наил-бее, ответственном секретаре в этой провинции, находятся в деле следствия (стр. 34, 38, 43).
Бехаэтдин Шакир-бей послал из Эрзрума губернатору Адалин шифрованную телеграмму, в которой он спрашивал о том, «что тот делал в своей области в то время, когда все армяне из окрестностей Эрзрума, Вана, Битлиса, Диарбекира, Себастии, Трапезунда были высланы в Мосул и Зор?». Сабур Сами-бей, бывший губернатор Адалин, заявляет, что он послал копию этой телеграммы Талаат-бею, от которого, однако, ответа не последовало (дело следствия, стр. 41). Все эти заявления, так же как сведения, полученные от Ради-бея по вопросу о высылках в Ангоре и от Неджати-бея, ответственного секретаря в этой провинции, содержат убедительные доказательства, достаточные для обоснования этих обвинений.
На обратной стороне ответа № 69 на шифрованную телеграмму Бехаэтдина Шакир-бея, направленную в центр через посредство Талаат-бея, министра внутренних дел, которая была расшифрована и включена в дело «Тешкилати махсуссе», написано следующее:
«Так как Вам больше нечего там делать, то немедленно отправляйтесь в Трапезунд, чтобы выполнить болев важное, чем вопрос Артвина. Якуб Джемиль-бей, который отправляется отсюда, даст Вам нужные объяснения и указания».
Это также выявляет связь, которая существовала между этими лицами.
Во время следствия обвиняемые—бывшие министры— возбудили вопрос о компетентности и заявили, что право следствия по их делу принадлежит не военному суду, а верховному суду, в соответствии с Конституционной хартией. Однако излишне объяснять, что ст. 92, на которую они ссылаются, касается только преступлений политического характера, совершенных при исполнении своих обязанностей в качестве министров или членов Совета министров, и, согласно оговорке статьи 33 этой же самой Конституционной хартии, министры не пользуются никакой законной привилегией в отношении обыкновенных преступлений, которые ими совершены или соучастниками которых они являются. Такие преступления находятся в компетенции только обыкновенных трибуналов. В местностях, где объявлено осадное положение, гражданские законы и суды отменяются и заменяются
[ стр. 568 ]
военными судами. С другой стороны, рассмотрение таких дел, как высылки и захваты, в соответствии с последними карарнамэ, связанные с созданием и функциями военного суда, входит в компетенцию этого суда, ввиду чего решено отклонить поднятый вопрос о некомпетентности и, принимая во внимание собранные и указанные выше доказательства и свидетельства об участии в резне обвиняемых: доктора Бехаэтдина Шакира, доктора Назыма, Атиф Риза-бея, Джевад-бея, Азиз-бея, Энвер-бея [паши], Джемаль-бея [паши], Талаат-бея (паши), постановлено передать дело в военный суд в Константинополе по обвинению в преступлениях, применяя к ним I параграф статьи 45, а также статью 170 Уголовного кодекса. Мидхат Шукри, доктор Руссуки, Кючюк Талаат, Зия Гёкальп, Кемаль-бей, Саид Халим-паша, Ахмед Нессими-бей, Шукри-бей, Ибрагим-бей и Халил-бей, которые хотя непосредственно не участвовали, но все же сознательно содействовали преступлениям и являются соучастниками преступлений, предусмотренных в параграфе 2 статьи 45 того же кодекса, также являются виновниками преступлений, и их дела направляются императорскому прокурору военного суда с целью предания их суду.
10 Реджеб 1337 [12 апреля 1919]
ЦГИА Арм. ССР, ф. 200, оп. 1, д. 237, л. 51—64
256. Приговоры судебных процессов над виновниками депортации и убийств в вилайетах Трапезунда и Харберда (прим. 68)
Перевод с французского
1. Процесс в Трапезунде (1919)
Председатель военного трибунала: Ферик Мустафа Назым-паша
Члены суда:
бригадный генерал Зеки-паша
бригадный генерал Мустафа-паша
бригадный генерал Али Назым-паша
полковник Реджеб Ферди-бей
Обвиняемые, присутствующие на суде:
Мехмед Али-бей, директор налоговой службы в Трапезунде
Нури-бей, начальник полинии Трапезунда
[ стр. 569 ]
Мустафа эфенди, содержатель гостииицы в Трапезунде
Али Саиб-бей, директор службы здоровья в Трапезунде
Обвиняемые, судимые заочно: Джемаль Азми-бей, губернатор (вали) Трапезунда
ПРИГОВОР
Обвиняемый Джемаль Азми-бей, вали Трапезунда, давал секретные директивы, а Наил-бей, ответственный за трапезундский вилайет комитета «Единение и прогресс», сотрудничал с ним, соглашаясь с этими секретными инструкциями. Воодушевлённый поощрением, выказанным Наил-беем при исполнении его директив, Джемаль Азми-бей принял необходимые меры для резни и уничтожения армян в соответствии с этими секретными директивами.
Более того, он совершил эти акты, претендуя на то, что претворяет в жизнь законы о депортациях.
Так, назначая в качестве сопровождающих караван депортированных развращенных и преступных людей, к которым присоединялось несколько жандармов, расположенных сотрудничать с подобными лицами, он лишил депортированных армян защиты.
Как только караван удалился на достаточное расстояние от города, в необитаемые места, мужчин отделили от женщин. Затем группы бандитов, составленные из лиц такой же категории, напали на них, грабя, отнимая их личные вещи, истязая, убивая. Женщин они повели в другое место и там, отняв драгоценности, деньги и одежду, изнасиловали их.
Затем они заставили караван шагать в течение месяцев таким маршем, что сосланные были полностью и окончательно истощены. И, таким образом, большое число их умерло от голода, жажды и истощения; тем не менее виновные объявили, что караван появился за Эрзинджаном.
Часть женщин и детей оставили в Трапезунде, разместив в больницах и домах дервишей (Вава evleri) с так называемым намерением защитить их: во многих местах женщин и даже девочек, собранных в группы, посадили на баржи под предлогом отправки морем в другoe место. Но как только баржи исчезли из виду,
[ стр. 570 ]
эти женщины и дети были сброшены в море и утоплены.
Однако во время процесса стало очевидным и трибунал убедился в том, что совершение всех этих преступлений — грабежей и убийств — было предусмотрено не в Трапезунде, а за пределами города.
Упомянутый выше обвиняемый Мехмед Али-эфенди, директор налоговой службы в Трапезунде, являясь старым знакомым губернатора Джемаль Азми-бея, был инструментом алчности названного губернатора, путем нелегального использования им многочисленных прерогатив в качестве члена различных комитетов, занимающихся вопросами оставленного имущества и сокровищ, чрезвычайных податей военного времени, военных сооружений и военного производства, военного бюро телефонов и совета управления госпиталем «Красный полумесяц».
Он разрешил, таким образом, чтобы эта больница, созданная в гуманных целях, была использована вместе с домами дервишей для того, чтобы собрать там армянских женщин и молодых девушек, под предлогом патриотической обязанности их охраны, и затем разделить их между всеми, кто пожелал бы взять их к себе в качестве домашней прислуги или жен. Итак, он ответственен за похищение этих женщин и молодых девушек, равно как и за невзгоды и нищету, на которые они были обречены. Свидетельства подтвердили факты, согласно которым те из них, что были размещены, были спешно отправлены обратно; в то же время другие были изнасилованы и лишены невинности в госпиталях.
Мехмед Али-эфенди полностью пренебрёг письменными и устными предупреждениями своего вышестоящего лица—инспектора по налогам, который напоминал ему о том, что вмешательство в неправые и находящиеся вне его компетенции дела может иметь очень серьезные последствия. Он участвовал, с полным знанием дела, почти во всех мучительных и печальных актах, совершенных в городе по приказаниям Джемаль Азми-бея.
С другой стороны, Нури-эфенди, начальнику полиции, было поручено вместе с другими служащими собрать, описать и хранить оставленное имущество. Однако он не принял никаких эффективных мер для охраны имущества, оставленного в домах, покинутых сосланными армянами. Он не выполнил свою обязанность, допустив, во-первых, чтобы имущество было перевезено из этих домов в склады без составления описи, во-вторых,
[ стр. 571 ]
что перевозка имущества сосланных не была осуществлена лицами, пользующимися доверием. Поэтому он виновен за нанесенный ущерб и потерю имущества. Хотя он предал военному суду некоторых полицейских, обвиняемых в краже части упомянутого имущества, он не сделал никакой попытки, ни официальной, ни неофициальной с тем, чтобы помешать вали Джемаль Азми-бею, равно как и полицейским и жандармам, находящимся в его подчинении, расхитить оставленное имущество, воспользовавшись комендантским часом; он та.кже не помешал этим самым полицейским и жандармам увезти женщин и детей на кораблях с целью их утопления.
По его же свидетельству, он был глубоко смущен некоторыми достойными сожаления событиями, очевидцем которых он был. И хотя он заперся в своей комнате, охваченный грустью в такой степени, что не мог выйти в город, он закрыл глаза на действия вали и не проявил своего доброго намерения отказаться от своей должности в пользу другого лица, способного воспрепятствовать этим преступлениям...
Итак, обвиняемые: вали Джемаль Азми-бей, Наил и Мехмед Али-эфенди признаны виновными согласно статье 45 Уголовного кодекса, в то время как начальник полиции Нури-эфенди и полицейский Мустафа-бей единогласно признаны виновными в злоупотреблении властью.
В результате совещания по определению меры наказания, Трибунал заключил:
Обвиняемые Джемаль Азми-бей и Наил признаны соучастниками и, следовательно, каждый из них признан автором преступления согласно тексту 1-го параграфа вышеупомянутой статьи 45, который гласит:
«Если несколько лиц совершают по взаимному согласию преступление, или если каждый из этих лиц совершает один или множество актов, которые составляют преступление, или совершение преступления, в этом случае таковые лица рассматриваются как соучастники и каждый из них и все вместе наказываются как единственные авторы преступления».
Упомянутые Джемаль Азми-бей и Наил приговорены к смерти, а конфискованное у них имущество будет распределено согласно закону.
Что касается Мехмеда Али, он приговорен к 10 годам тюрьмы, согласно положениям 2-го параграфа выше-
[ стр. 572 ]
упомянутой статьи 45... Полицейский Мустафа-эфенди и Нури-эфенди приговорены к одному году тюремного заключения каждый и к 2-м годам отстранения от своих функций, в соответствии с 1-м дополнением к статье 172-й Гражданского уголовного кодекса...
Приговоры, касающиеся Джемаля Азми и Наила, были вынесены единогласно, заочно, в присутствии всех остальных.
22 мая 1919 г.
Реджеб Ферди
Али Назим
Мустафа
Зеки
Назим
Секретарь военного трибунала Абидин Давер
2. Процесс об избиениях в вилайете Харберд
(1919-1920 гг.)
Председатель:
бригадный генерал Эссад-паша Члены:
бригадный генерал Ихсан-паша
бригадный генерал Мустафа Керими-паша
бригадный генерал Исмаил Хакки-паша
полковник Сулейман Шакир-бей
Обвиняемые, судимые заочно:
Д-р Бехаэтдин Шакир-бей, член ЦК комитета «Единение и прогресс»,
председатель Специальной организации (Techkilati—Mahsousse)
Реснели Назим-бей, ответственный за отделение Харберда комитета
«Единение и прогресс» Обвиняемые, присутствующие на суде:
Хаджи Балюс-задэ Мехмед Нури, бывший депутат Дерсима
Ферид-бей, заведующий делом просвещения в Хар-берде
ПРИГОВОР
Доктор Бехаэтдин Шакир, один из обвиняемых, член ЦК Комитета «Единение и прогресс», отправился из Дерсаадета с целью посещения Трапезунда, Эрзерума и других вилайетов в качестве председателя Специальной организации (Techkilati Mahsousse), состоящей из чете (нерегулярных войск) и преступников, освобожденных из тюрем. Взяв на себя руководство этими отрядами, он явился автором трагических актов коллективных
[ стр. 573 ]
убийств и хищений, совершенных в разное время и в разных местах со времени депортации армян. Он осуществил свои гнусные проекты, послав в местности, где происходили эти трагические события, людей, которые присоединялись к вышеупомянутой организации по своему легковерию или неведению, либо движимые ненавистью и выгодой. Он действовал сознательно и ободрял тех, кому давал поручения либо устно, либо посредством шифрованной корреспонденции, используя членов этого отделения Специальной организации для уничтожения армян.
В шифрованной телеграмме, датированной 4 мая 1915 года, которую Бехаэтдин Шакир отправил из Эрзерума, через вали Харберда, секретарю, ответственному за отделение Харберда комитета «Единение и прогресс» Реснели Назим-бею (в настоящее время в бегстве), он спрашивал: «Нельзя ли удалить депортированных армян? Вы мне дали знать, что их мучили; но вредные люди уничтожены или просто сосланы дальше? Информируйте нас четко».
Среди документов, составляющих досье членов ЦК комитета «Единение и прогресс», находится также шифрованная телеграмма Мюнир-бея, вали Эрзерума, в которой последний отмечал: «Караван, состоящий из богатых лиц, произвольным образом высланных из Эрзерума, был подвергнут нападению чете Бехаэтдина Шакир-бея, а также отрядами из Дерсима и таким путем уничтожен, а имущество разграблено». Решид-паша, бывший губернатор Кастамуни, заявил, что он получил шиф. рованную телеграмму уже упомянутого Бехаэтдина Шакир-бея, касающуюся депортации. А Вехиб-паша заявил, что резня и истребление армян, так же как и грабеж и захват их имущества, были заранее обдуманным намерением комитета «Единение и прогресс»; и что лицом, который использовал, подготавливал и руководил живодерами в человеческом обличье в районе расположения 3-й армии, является именно сам Бехаэтдин Шакир.
В добавление к предшествующему, Сабюр Сами-бей, бывший мютессариф Антальи, заявил, что Бехаэтдин Шакир-бей направил ему из Эрзерума шифрованную телеграмму, в которой он спрашивал: «Учитывая, что армяне из районов Эрзерума, Вана, Битлиса, Диарбекира, Си-
[ стр. 574 ]
васа и Трапезунда направлены в районы Мосула и Деирэл-Зора, что они делают в Анталье?».
Показания других свидетелей, зарегистрированные в протоколах трибунала, дали дополнительные убедительные доказательства виновности Бехаэтдина Шакира и его сообщников в упомянутых выше трагических актах. Что касается другого обвиняемого, Реснели Назим-бея, находящегося в бегстве, трое из судей, членов трибунала, нашли его виновным в соучастии в указанных трагических событиях. Они убеждены в его виновности, исходя из того факта, что Реснели Назим-бей находился в контакте с Бехаэтдином Шакир-беем в течение депортации, как это вытекает из содержания телеграммы от 4 мая 1915 года, а также из показаний свидетелей—Сабит-бея, вадш Харберда, равно как и показаний Мидхата Шюкрю-бея, генерального секретаря Центрального Комитета, и, наконец, из того факта, что Назим-бей скрылся, когда было начато расследование по его делу, и что по настоящее время он находится в бегстве. Кроме того, как вытекает из других документов, представленных на определение суда, его участие в совершении упомянутых преступлений установлено. В то же время должны быть учтены факты, вытекающие из указанных выше контактов с Бехаэтдином Шакиром, а также из показаний свидетелей, согласно которым Назим-бей оказывал поддержку обвиняемым в их действиях, подготовивших и облегчивших совершение главных преступлений. В подобных случаях закон требует, чтобы решения принимались большинством. Следовательно, Назим-бей признан виновным в качестве соучастника большинством голосов.
В заключение обсуждения на предмет установления меры наказания, применимой к этим преступлениям, Бехаэтдин Шакир приговорен к смерти в соответствии со статьей 170 Гражданского уголовного кодекса, в уточнение статьи 181 этого же Кодекса, а Реснели Назим-бей приговорен к 15-и годам каторжных работ (kurek), согласно упомянутым статьям и в уточнение второго параграфа статьи 45 Гражданского уголовного кодекса.
Имущество, конфискованное у обоих, будет распределено согласно закону. Было решено также, что Назим будет лишен своих гражданских прав...
Мехмед Нури-бей признан невиновным в обвинени-
[ стр. 575 ]
ях в убийстве и грабеже армян деревни Олевенк, близ его владений.
Его шурин Азим-бей признан невиновным в обвинении в перевозке и сокрытии в своем доме расхищенной добычи.
Наконец, Ферид-бей признан невиновным в обвинении в совершении актов, упомянутых выше. Эти обвиняемые оправданы и должны быть освобождены, если они не находятся под арестом по другим мотивам.
Решения были приняты единогласно: в отношении обвиняемых Бехаэтдина Шакира и Реснели Назима заочно, в отношении Мехмеда Нури-бея и Ферид-бея—в их Присутствии.
13 января 1920 года.
Подписано; Мустафа Керими Ихсан
Хотя мы и вынесли вышеупомянутый приговор, мы убеждены, что обвиняемый Реснели Назим должен быть признан виновным в та.кой же степени, что и Бехаэтдин Шакир.
Подписано:
Сулейман Шакир
Исмаил Хакки
Эссад
"Takvim-I Vakayi", Константинополь,
1919-1920 гг. Цит, no: Jean-Marie Carzou.
Un génocide exemplalre. Arménie, 1915. Annexes, p. 236—246.
257. Немецкий писатель Армин Т. Вегнер о гибели армян в пустынях Месопотамии
Перевод с немецкого
...Армяне стали жертвами этой войны. Когда турецкое правительство весной 1915 года приступило к осуществлению своего чудовищного проекта уничтожения двух миллионов армян.., никто не помешал мрачным тиранам Турции в осуществлении тех мучительных истязаний, которые могут сравниться лишь с действиями обезумевшего преступника.
Так они погнали целый народ: мужчин и женщин, стариков и детей, беременных женщин и грудных младенцев в пустыни Аравии с единственной целью обречь всех на голодную смерть...
Из родных мест, где армяне жили более двух тысяч лет, со всех концов Империи—от скалистых ущелий гор-
[ стр. 576 ]
ных районов до берегов Мраморного моря и пальмовых оазисов юга—они были изгнаны в эти безлюдные пустыни. Оправдывать это необходимостью предоставления им новых мест жительства является, конечно, издевательством над человеческими чувствами. Мужчин истребляли в массовом порядке, группами связывали друг с другом цепями или веревками и сталкивали в реку или сбрасывали со скал. Женщин и детей продавали на публичных торгах, стариков и подростков смертоносными ударами палок гнали на принудительные работы. Не довольствуясь тем, что навсегда загрязнили свои руки, лишив народ своих вождей и депутатов, они [турки] стали днем и ночью гнать к смерти полунагих людей, поднятых прямо с постели; разграбили их дома, предали огню их села, разрушили или превратили в мечети их церкви, угнали весь скот, захватили все повозки; они вырывали кусак хлеба из рук своих жертв, снимали с них одежду, срывали украшения. Должностные лица, офицеры, солдаты, кочевники соперничали друг с другом в кровавых оргиях: силой вытаскивали из приютов молодых девушек-сирот для удовлетворения своей животной похоти, били дубинками беременных женщин и умирающих, которые с трудом волочили ноги до тех пор, пока они не падали замертво, превращая дорожную пыль в кровавое месиво. Проходящие по этим дорогам путешественники отворачивали глаза, полные ужаса, от этой движущейся массы, гонимой дьявольской жестокостью; отворачивались, чтобы не видеть зарытых в навозные кучи постоялых дворов новорожденных младенцев и дорог, покрытых множеством отрезанных рук мальчиков, обращенных в мольбе в сторону своих палачей.
Караваны армян, состоящие в начале высылки из своей родины, Западной Армении, из тысяч людей, в момент прибытия в окрестности Алеппо насчитывали всего лишь несколько сотен, в то время как поля были покрыты опухшими, почерневшими, отравлявшими зловонием воздух трупами, обнаженными и изнасилованными телами. Многих, связанных попарно, бросали в Евфрат на съедение рыбам. Иногда жандармы, насмехаясь над несчастными, сыпали в дрожащие руки изголодавшихся людей немного муки, которую они с жадностью вылизывали только для того, чтобы продлить свою агонию.
Даже у ворот Алеппо высланным не дали передохнуть; исходя из непостижимых, необоснованных сообра-
[ стр. 577 ]
жений, эти предельно поредевшие группы людей, босых, изнуренных и обессиленных от лихорадки и других болезней, перегоняли за сотни миль под палящими лучами солнца через каменистые ущелья и непроходимые холмы к полутропическим болотам—в объятия смерти. Здесь они и находили свой конец—убитые и ограбленные Курдами и жандармами: расстрелянные, повешенные, отравленные, удушенные, заколотые кинжалом, погибшие от жажды и холода, скошенные эпидемиями, утопленные, замерзшие, оставленные на съедение шакалам.,.
Дети, исходя слезами, умирали, мужчины бросались со окал, матери бросали своих младенцев в колодцы, беременные женщины с песней кидались в воды Евфрата; они умирали всеми земными смертями, смертью всех времен...
В разрушенных караван-сараях несчастные лежали среди полусгнивших трупов без помощи и сострадания, ожидая своей неминуемой смерти, ибо сколько же можно было влочить жалкое существование, разыскивая зерна в лошадином навозе или питаясь травой. Но все это лишь незначительная доля того, что я видел сам, что мне рассказывали мои знакомые и путешественники или что я слышал из уст самих высланных... (прим. 69)
Armin Т. Wegner. Offener Brief an den Präsidenten der Bereinigten Stanten von Nord Araerlka Herrn Woodrow Wilson aber die Austreibung des armenischen Volkes in die Waste. Berlin-Schöneberg, 1919, S. 2-4.
258. Йозеф Маркварт о плане истребления западных армян.
Перевод c немецкого
...Даже после провозглашения «Конституции» основным лозунгом османской политики оставался: когда не станет армян, не будет и армянского вопроса. Страшная резня в Адане показала, что младотурки, столь странным образом создавшие себе в общественном мнении Европы репутацию либералов, в своевольной жестокости ни в чем не уступали великому убийце Абдул-Гамиду. На своем съезде в Салониках в 1910 г. комитет «Единение и прогресс» принял секретное решение, которое вело к созданию в Османской империи национального единения турок путем вытеснения инородных элементов, т. е. христиан. Это стремление в период балканских войн
[ стр. 578 ]
усугублялось все возрастающими шумными требованиями наших пангерманистов в тех приверженцев генерального штаба, которые считали, что Турция должна восстановить боеспособность своей армии, удаляя оттуда, прежде всего, христиан...
Несомненно, османское правительство еще тогда расценивало приближение мировой войны как наиболее благоприятный момент для окончательного претворения в жизнь с давних пор лелеемого плана. Джихад — убийство и грабеж в честь аллаха—мягко названный «священной войной», которую Турция объявила по подстрекательству или, во всяком случае, с одобрения германского правительства, эта священная война, на которую здесь возлагали столь большие надежды, имела лишь тот единственный результат, что помогла туркам в осуществлении своих планов убийств: организации почти полного уничтожения христиан на Востоке, главным образом армян.
Чтобы оправдать эти дьявольские меры, предпринятые мусульманами в отношении покоренного народа, чья единственная вина была в том, что он не желал отречься от своей национальности и христианской веры своих предков и принять магометанство, немецкая пресса обрушила на немецкого обывателя поток клеветнических сообщений, проистекающих отчасти из турецких источников, отчасти же являющихся измышлениями этой же прессы. Армяне изображались в самых мрачных красках, как сборище торгашей и крамольных ростовщиков, в то время как «славные оттоманские союзники» были, как и в период балканских войн, превознесены до небес за их мнимое мужество. В действительности это была лишь новая волна барабанной дроби, за шумом которой пытались заглушить крики жертв гамидовских избиений... Пальма первенства в бесчестии и рабской услужливости по отношению к туркам причитается, бесспорно, пресловутому Йеку из «Дейче Тагесцейтунг», который осмелился не только простить и одобрить истребление армян, но даже недвусмысленно оправдать это. До октября 1918 г. правительство строжайше запрещало всякие сообщения (в виде брошюр или статей в прессе), благоприятные для армян, всякие поправки к турецким измышлениям, все, что могло открыть глаза общественности на истинные события. Изредка прорывающиеся слухи о зверствах, совершенных над армянами,
[ стр. 579 ]
представлялись как злые вымыслы наших врагов. «Кёльнише цейтунг»—эта немецкая «Матен»— имела даже наглость просто-напросто отрицать существование д-ра Мартина Нипаге, автора навязшей брошюры, озаглавленной «Обращение к представителям немецкого народа».
Линия поведения, предписываемая на этот счет книгой цензуры, опубликованной в начале 1917 г. отделом цензуры при службе военной прессы, была изложена в следующих словах:
«О зверствах над армянами можно оказать следующее: эти вопросы, касающиеся внутренней администрации, не только не должны ставить под угрозу наши дружественные отношения с Турцией, но и необходимо, чтобы в данный тяжелый момент мы воздержались даже от их рассмотрения. Поэтому наша обязанность хранить молчание. Позднее, если заграница прямо обвинит Германию в соучастии, придется обсуждать этот вопрос, но с величайшей осторожностью и сдержанностью, все время заявляя, что турки были опасно спровоцированы армянами (sic!). Лучше всего — хранить молчание в армянском вопросе...».
Германское правительство разрешило немецкой прессе публиковать всякие толки, неблагоприятные для армян, и всякие измышления; оно систематически замалчивало все сообщения в пользу армян, а также гласную информацию относительно того, что в действительности происходило в Армении...
Впрочем, ответственность, которая ложится на рейхстаг, не менее тяжела. Из брошюр и устных сообщений рейхстагу было точно известно обо всем. Он в любой момент был в состоянии потребовать у правительства дополнительных объяснении. Несмотря на это, не считая выступлений трех независимых—Либкнехта, Ледебура и Хаазе—он хранил упорное молчание. Не менее ответственна большая пресса, потому что, зная всю правду, она не отказалась принимать ложные сообщения и клевету из турецких источников. Однако самая тяжелая ответственность падает на генеральный штаб...70
Professor Dr. Marquart. Die Entstehung und Wiederhersteliung der Armenischen Nation. Berlin. 1919. S. 45-48, 53.
Содержание Tитульный
лист и т.д. Предисловие
[1-5] [6-11]
[12-16] [17-24]
[25-28] [29-33]
[34-42] [43-47]
[48-53]
[54-57] [58-65]
[66-74] [75-89]
[90-98] [99-102]
[103-117] [118-121]
[122-137] [138-147]
[148-158] [159-168]
[169-175] [176-181]
[182-188]
[189-192] [193-203]
[204-231] [232-249]
[250-258] [259-267]
Примечания Библиография
Указатель Документы
и материалы
Summary Содержание
(как в книге)