ГЕНОЦИД АРМЯН В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

Нерсисян М. Г., Саакян Р.Г.

II. Массовая резня армян младотурками, 1909 - 1918

189. Из книги «На пути от Харберта до Урфы».
190. Выдержки из книги Арнольда Тойнби «Армянские ужасы» (1915 г.).
191. Д-р Лепсиус о депортации и резне армян в 1915 г.
192. Число армян, депортированных или убитых в 1915 г. (данные И. Лепсиуса).

[ стр. 378 ]

189. Из книги «На пути от Харберта до Урфы» *

Первого числа мая 1915 г. у нас в Харберте арестовали внезапно и заключили в тюрьму всех наиболее влиятельных, наиболее состоятельных армян. В тюрьме их били и пытали, говорили: у вас есть склады оружия, укажите, где они?

Никто ничего не сказал. Да никаких складов и не было. У отдельных лиц, очень немногих, были припрятаны винтовки и револьверы, но те признаваться не хотели.

Не добившись признания от мужчин, взялись за женщин. Арестовали, на кого имели подозрение или от кого рассчитывали получить богатый выкуп. Но и женщины не сказали ничего,— многие потому, что не знали, а другие потому, что не хотели выдавать мужей.

Епархиальный начальник, другие духовные лица и немногие оставшиеся на свободе нотабли, посоветовавшись между собой, решили собрать и выдать оружие, какое имелось, чтобы избавить заключенных от истязаний.

Когда мы собрали и выдали оружие, пытки на время были прекращены. Но вскоре возобновили их с еще большей жестокостью. Говорили: это не то оружие, откройте нам ваши склады.

Пытали страшно, бесчеловечно. У мужчин отрывали ногти на ногах, клали окровавленные ноги в горячую воду, потом били по ранам ивовыми прутьями. У женщин брили головы, одевали на них раскаленные медные чаши или жгли огнем груди...

Многие не выдержали мучений, умерли в тюрьме; некоторые помешались

Но мы уже отдали все, что имели, и ничего больше дать не могли.

Тогда объявили, что все армяне должны быть высланы из края, что на это есть приказ из Константинополя...

Выселение началось.

__________________________

* Рассказ записан со слов г-жи П. Фянц, молодой дамы из состоятельной семьи, получившей образование в школе германской миссии в Харберте.

__________________________

[ стр. 379 ]

Войска оцепили наши кварталы, полицейские отряды пошли по домам ловить и арестовывать всех, кого только находили (на первых порах—одних только мужчин). Арестованных отвели в тюрьму, там перевязали им руки веревками, затем сковали цепями по несколько человек вместе и ночью большой партией в 1000 с лишком человек вывели из города.

Мы об этом узнали только на следующий день.

Утром, когда матери и жены пришли, чтоб передать своим пищу или одежду, они нашли тюрьму пустой. Тогда они подняли страшный вопль, стали в отчаянии бить себя в грудь, рвать одежду и волосы. Им приказали разойтись. Но они не расходились, кричали: «Верните нам наших мужей! Верните братьев и отцов!».

Их разогнали ударами ружейных прикладов и плетей.

Это повторялось несколько дней, пока все мужчины в городе были арестованы и высланы. Затем принялись за женщин и детей. Их тоже собирали партиями по 1000—1500 человек и под конвоем жандармов выводили из города.

В тюрьме осталось с небольшим 200 человек мужчин, из числа наиболее состоятельных. Эти дали выкуп— по 10 золотых на человека— и получили разрешение выселиться из города не отдельно от своих семейств, а вместе с ними.

В числе откупившихся был и мой муж.

Мы собрались и в субботу 14 июня, вместе с другими, вышли по дороге в Урфу.

Наша партия состояла из наиболее имущих, наиболее образованных и уважаемых в городе семейств. Мы имели с собой повозки и лошадей, но передвигались очень медленно, т. к. мужчины шли пешком.

На пятый день пришли в селение Изоли и стали на отдых. Из Харберта мы взяли с собой большие запасы провизии, но в Изоли ее отобрали, оставили ни с чем.

Близ, мимо селения, протекает река Евфрат. Мы видели, как уносятся течением обезображенные, распухшие трупы, связанные по два вместе. Их было так много и зрелище было такое ужасное, что мы старались не глядеть в сторону реки.

Когда настал вечер, мужчин отделили от нас. Их

[ стр. 380 ]

повели в одиночку или по несколько человек вместе на берег реки и сказали: дайте золота, или мы убьем вас. При этом ругались и били. Кто мог откупиться, откупился и вернулся в лагерь; кто не мог, того убили, и трупы выбросили в реку.

В Изоли остались несколько дней; потом поднялись и пошли в Малатию.

До Малатии шли тоже пять дней и измучились страшно. У нас еще оставались наши повозки и лошади; но ни мужчинам, ни детям старше 10—11 лет не позволяли садиться в повозки. Многие шли босыми, т.к. у них отняли обувь. Голодные, усталые, с опухшими, разбитыми в кровь ногами шли наши мужья, отцы, братья и дети. Если кто выбивался из сил и падал, того уже не подымали, а добивали ударом камня в голову или оставляли умирать на дороге... Путь от Изоли до Малатии мы усеяли многими трупами.

Но самое страшное, самое невыносимое было то, что на этом пути начались уже насилия над женщинами. Насиловали с гнусным цинизмом, со зверскими издевательствами, на глазах у мужей, отцов и матерей...

В Малатии отделили мужчин и мальчиков старше 10 лет; а нас, женщин, девушек и малолетних детей, разбили на партии и разместили по постоялым дворам.

В Харберте наши мужья и отцы купили за золото право остаться при своих семействах. Это право оказалось действительным только до Малатии. Тут нужно было откупиться вновь; но так как денег уже не оставалось ни у кого—все деньги были отобраны по дороге,— то нас лишили последней привилегии, последнего утешения.

Я была три года замужем, но детей не имела. И это было великим счастьем для меня. Но я горячо любила своего мужа... Когда его, вместе с другими, уводили от нас, я потеряла сознание. Очнувшись, нашла возле себя, всю в слезах, 14-летнюю сестру. Отныне из всех близких мне людей, она одна только и оставалась со мной, так как мать вместе с малолетними братьями и сестрами выделили в другую партию.

Ночь провели в слезах и воплях. Молили бога сжалиться над нами... Не понимаю, как мог он не услы-

[ стр. 381 ]

шать криков отчаяния стольких матерей, стольких невинных детей.

Утром рано мутесарриф с чиновниками пришли сказать, что мужчин отправили ночью в Урфу и что туда же отправят вскоре и нас. Потом сказали, что должны обыскать нас, ибо есть такой приказ.

Мы были как одурелые, ничего не понимали, позволяли делать над собой все, что им было угодно.

Стали подводить по одной к мутесаррифу и раздевать для обыска. У многих снимали даже исподнее белье, приказывали поворачиваться, нагибаться, шарили руками по голому телу, говорили бесстыдные слова, смеялись и тешились.

Потом собрали, чтоб вести в Урфу.

Повозки и лошадей отобрали. Не оставили даже осликов, чтоб можно было посадить на них детей. Матери взяли малышей на спину, а тех, которые могли ходить,— за руки и пошли.

Своей провизии у нас уже не было. На еду давали один только хлеб. Дети, которые не могли есть черствого хлеба, капризничали, плакали, кричали. Если кому-либо из жандармов слишком надоедал детский крик, он вырывал крикуна у матери и убивал, размозжая головку о придорожный камень.

На первой же ночевке возобновились насилия над женщинами. Их даже не отводили в сторону. Эти люди были хуже, чем скоты,— те имеют хоть какое-нибудь чувство стыда, а этим требовалось возможно больше гнусности и мерзости... Установили нечто вроде нормы и очереди: на каждые 10 солдат назначали одну женщину, тешились ею часа 2—3 подряд, затем бросали истерзанную, полумертвую, часто без сознания...

Не оставили неоскверненными даже 10-и, 8-летних девочек.

Это повторялось на каждой стоянке.

Были между ними беременные женщины, которые от насилий и побоев разрешались преждевременно, истекали кровью и умирали на наших глазах.

Чтоб спастись от преследований, многие обезображивали себе лицо и тело ранами, пачкались грязью, Делали себя отвратительными. Да и без этих искус-

[ стр. 382 ]

твенных мер,— голодные, оборванные, грязные, обезумевшие от горя и страданий, мы имели такой вид, что, казалось, самый гнусный развратник не мог бы взглянуть на нас с вожделением... Но это были люди, лишенные всякого человеческого чувства, даже чувства простой физической брезгливости.

Так шли мы около двух месяцев. Одежда, какая еще была оставлена нам после повторных грабежей, истрепалась вовсе. Все были в страшных лохмотьях, а многие—почти голые. Чтоб прикрыть чем-нибудь наготу, мы плели из листьев и трав пояса, как это делают дикари...

Когда мы пришли наконец в Урфу, нас оставалось не более двухсот; а между тем из Харберта мы вышли в числе около 2000 человек, а из Малатии, после отделения мужчин, в числе свыше одной тысячи. Из тысячи женщин и детей уцелело едва лишь двести; остальные или умерли в пути, или были убиты, или увезены.

Истерзанных, полумертвых, обезумевших от пережитых ужасов и страданий, загнали нас в Урфе в какой-то постоялый двор, сказав, что здесь оставят нас отдохнуть несколько дней, а потом уведут дальше.

Я узнала, что в Урфе есть германская миссия, и упросила одну добрую женщину отнести тайно миссионерам записку. То, что я училась у немцев и хорошо знала их язык, спасло меня. Из миссии пришли дама и доктор. Они переговорили с нашими палачами и получили разрешение взять на излечение меня, мою сестру и еще двух женщин.

В германской больнице мы остались несколько дней, немного отдохнули, поправились. Затем перевели нас в другое здание, тоже принадлежавшее миссии.

Незадолго перед тем была в Урфе ужасная резня армян; многих перебили, многих выгнали в пустыню на голодную смерть. Но некоторые успели укрыться я кварталах и взялись за оружие. Все попытки турок добраться до них оканчивались до сих пор неудачей: армяне сидели крепко и отчаянно защищались.

Дом, в котором я жила, выходил одной стороной в армянский квартал другой — в турецкий.

Ах, с каким восторгом я слышала, как стреляют

[ стр. 383 ]

армянские ружья! С каким восторгом видела, как турки убегают от этих выстрелов, унося своих раненых и убитых!...

Но вскоре пришло из Алеппо много войск с германским офицером и хорошими пушками. Пушки поставили на высотах и стали палить.

Через три дня все укрепления армян были разрушены, и турки ворвались в кварталы.

Армяне — сколько их уцелело еще — укрылись в здании американцев.

Германский офицер объявил, что тем, кто сдастся, ничего худого сделано не будет. Тогда армяне сдались германскому офицеру. Но офицер не сдержал слова: многих перевязал, отправил в тюрьму, а остальных изгнал из города неизвестно куда.

Потом стали обыскивать дома турок, сирийцев и европейцев, чтоб открыть скрывавшихся там армян, Кого находили, заключали в тюрьму. При этих обысках арестовали и нас— меня и бывших со мною.

Потом поставили виселицы и стали вешать тех, кого они называли вожаками бунтовщиков...

Я решила бежать во что бы то ни стало. Сговорилась с некоторыми другими и, когда настала ночь, мы вышли тихонько из лагеря и побежали... Я бежала изо всех сил, успела убежать и скрыться меж камнями. Вечером меня нашла здесь одна женщина, которая, к счастью моему, оказалась армянкой, наложницей араба в этом селе. От нее я узнала, что всех подруг моих заполонили, а сестру кто-то увел в Урфу.

Эта женщина дала мне приют у себя и тайком переправила мое письмо в Урфу, сестрам-миссионеркам. Те прислали за мной человека, и я ночью пробралась вместе с ним в город.

В Урфе я много расспрашивала о сестре, но ничего узнать не могла. Горько мне было за себя, еще горше за молодую сестру, которая осталась теперь совершенно одна, бог знает в чьих руках...

Я скрывалась у моей приятельницы-немки. Прошло несколько дней; никто меня не тревожил. Но вот однажды утром оцепили наш дом полицейские. Я поняла, что хотят сделать обыск. Надела тотчас же шляпу моей знакомой (платье я сменила, как только пришла в Урфу) и вышла из дому. У дверей стоял полицей-

[ стр. 384 ]

ский офицер. Я спокойно прошла мимо него. Тот принял меня за немку и пропустил, ничего не сказав. Я пошла в сторону садов, где была у меня другая знакомая немка. Осталась здесь до вечера, а вечером вернулась опять к приятельнице, дом которой утром был обыскан сверху донизу, но, конечно, безрезультатно...

Весною узнала, что матери моей с оставшимися при ней детьми удалось, при помощи курдов, убежать из Малатии и что теперь она скрывается в Мезре, под Харбертом...

Каким-то чудом, под видом европеянки, удалось мне доехать беспрепятственно до Мезре, где я нашла свою мать, меньших сестер и братьев.

От них я узнала, что муж мой был убит через день или два после нашей разлуки в Малатии. Когда его стал обыскивать жандармский офицер, он выхватил скрытый под одеждой кинжал, одним ударом убил турка и бросился, бежать; турки открыли вслед стрельбу и убили наповал. Узнав эти подробности, я больше обрадовалась, чем огорчилась. Пусть он убит! Он все же успел отомстить перед смертью и за себя, и за меня, и за тысячи других мужчин и женщин.

Едва мы прожили в Мезре несколько дней, как опять должны были бежать, ибо турки напали на наш след.

На этот раз мы бежали в соседний Дерсим, к тамошним курдам. А когда узнали, что русские войска заняли Эрзингян, пришли к русским. Из Эрзингяна, вместе с другими беженцами, были переотправлены сюда, в Россию.

В семействе моего мужа было 48 душ; из них осталось в живых всего три человека: я да двое мальчиков.

«На пути от Харберта до Урфы», М., 1917.

190. Выдержки из книги Арнольда Тойнби «Армянские ужасы» (1915 г.)

Перевод с английского

...Весь этот ужас, все эти преступления были совершены над армянами невзирая на отсутствие даже малей-

[ стр. 385 ]

шего вызова с их стороны. «Мы находимся в состоянии войны»— вероятно, возразит турецкое правительство. «Мы боремся за свое существование. Армяне питали надежду на победу нашего врага; они замышляли план помощи для осуществления этой победы. Они были предателями на свободе— в прифронтовой зоне, и мы вынуждены были действовать против них со всей строгостью военного времени». Но такие оправдания полностью противоречат фактам. Эти армяне не были жителями прифронтовой зоны. Ни один город или селение, откуда их систематически гнали на смерть, не находился вблизи театра военных действий. Они все были в глубине Анатолии, одинаково далеко расположенные от кавказской границы и Дарданелл. У них не было никакой возможности сотрудничать с войсками Антанты, равно как они не могли предпринять попытки поднять восстание, так как не составляли компактной общины. Они были разбросаны небольшими колониями по обширной стране и составляли меньшинство по сравнению со своими соседями-турками. Гражданскую и военную власть турки прочно держали з своих руках, и попытки поднять мятеж ничего доброго не сулили армянам.

Я должен повторить, что эти армяне, жители городов, были в основном мирно настроенные и трудолюбивые люди, неумелые в обращении с оружием.

Им, так же как городскому населению Западной Европы, чужда идея мести.

Оттоманское правительство не в состоянии скрыть свое преступление под видом предупредительных, мер, ибо армяне были далеки от дурных умыслов... В самом деле, до настоящего времени зарегистрировано лишь два случая, когда программа депортации встретила активное противодействие. Это — успешное сопротивление в районе Антиохии, где армянские крестьяне поднялись в горы и, имея прикрытие со стороны моря, боролись там в течение семи недель, пока не были почти чудом спасены французским флотом... И еще— отчаянный героизм Шапин-Карахисара, города, расположенного далеко от Трапезунда, где 4 тысячи армян, в ответ на требование о высылке, взялись за оружие и держались против турецких войск с середины

[ стр. 386 ]

мая до начала июля. Тогда турки перебросили подкрепление и артиллерию и с легкостью разгромили город, «Карахисар,— говорилось в письме, адресованном армянскому священнику,— был подвергнут бомбардировке, и все население окрестных районов, так же как и города, было безжалостно вырезано, не исключая самого епископа». Ничто другое не может лучше этого показать, как мало турецкое правительство боялось армян и как энергично оно ухватилось за быстрые меры для их уничтожения, как только появилась возможность для этого.

Таков был образ действий правительства по отношению к беззащитным, не подозреваемым ни в чем армянам в городах. Когда же дело дошло до менее послушных крестьянских общин, обосновавшихся в горах, оно отказалось от всякого притворства: не утаивая своих намерений и не ожидая, пока они сами подчинятся приказу о депортации, сразу же с обнаженным мечом напало на них.

Оно [правительство] так же обошлось с Зейтуном, армянской областью, которая в течение восьмисот лет жила и процветала фактически независимая среди гор, возвышающихся над Киликийской равниной.

Зейтунцы отличались от остальных армян— жителей Киликии тем, что они владели оружием, и кажется, своевременно приготовились к приближающейся развязке. Но они сдали оружие после того, как им обещали, в случае повиновения, пощадить их беззащитных собратьев, обитающих в деревнях равнины. Турки, как только достигли цели, конечно, не сдержали своего обещания. Поставленные в такое невыгодное положение, мужественные горцы неминуемо должны были быть побеждены... (прим. 36)

Arnold J. Toynbee, Armenian Atrocities. The Murder of a Nation.
New York-London, 1915, p. 69-72.

191. Д-р Лепсиус о депортации и резне армян в 1915 г.

Перевод с немецкого

Депортация армян имела место в трех различных районах и проходила три следующих друг за другом этапа. Тремя густонаселенными районами, где армяне

[ стр. 387 ]

составляли значительную часть населения (от 10 до 40 процентов), являются:

1. Киликия и Северная Сирия
2. Восточная Анатолия
3. Западная Анатолия

Район в Киликии, где они жили, включает в себя вилайет Адана и наиболее возвышенные части вилайета Алеппо, расположенные на Тавре и Аманусе (санджак Мараша). В Северной Сирии и Месопотамии они заселяли районы Алеппо, Антиохии, Суэдии, Кесаба, Александретты, Килиса, Айнтаба и Урфы.

Семью вилайетами Восточной Анатолии являются! 1. Трапезунд, 2. Эрзрум, 3. Себастия, 4. Харберд (Мамурет ул-Азиз), 5. Диарбекир, 6. Ван, 1. Битлис.

В Западной Анатолии следует упомянуть мутесаррифлик Измида и вилайеты Брусса, Кастамону, Ангора и Кония.

Депортация армянского населения Киликии начинается в конце марта и продолжается последовательно в течение апреля и мая месяцев. Депортация из восточных вилайетов (за исключением Ванского вилайета) начинается в конце мая и систематически продолжается до 1 июля.

Депортация из областей Западной Анатолии, начавшаяся в августе, продолжается в течение сентября.

В Северной Сирии и Месопотамии вначале меры были ограничены арестом влиятельных людей. Высылки начинаются в конце мая и продолжаются до октября месяца...

Депортация армянского населения из восточных вилайетов Анатолии осуществляется двумя этапами.

За три дня до ареста интеллигенции Константинополя, имевшего место в ночь на 25 апреля, власти приступили к аресту большого числа именитых граждан-армян во многих городах внутренних областей. Аресты систематически происходили в течение четырех недель— с 21 апреля до 19 мая. Так, начиная с 21 апреля, было арестовано и выслано именитых граждан: в Измиде— 100, Партизаке— 80, Бруссе— 40, Пандырме— 40, Балыкесире— 30, Адабазаре— 80. В последующие дни, в конце апреля— начале мая: в Марзване — 20 и 20 именитых граждан в Диарбекире. В первые недели мая было схвачено и выслано 600 влия-

[ стр. 388 ]

тельных лиц из Эрзерума, из Себастии— 500, Кеги— 50, Шапин-Карахисара — 50 и Хнуса — 25.

Во второй половине мая настала очередь Диарбекира, где вначале было арестовано 500, а затем еще 300 человек и Кесарии (200 именитых граждан). То же самое случилось в Байберде и Йозгате. Было арестовано также несколько влиятельных людей в Мараше и Урфе...

Так как упомянутые выше города находятся в областях, обитаемых армянами, следует предположить, что речь шла о всеобщей мере, имеющей целью лишить армянский народ своих вождей и ораторов с тем, чтобы высылки можно было производить без шума и сопротивления. Хотели также помешать тому, чтобы вести о том, что происходит внутри страны, не стали раньше времени достоянием общественности и Европы. С начала июня все армяне, занимавшие административные должности в государстве, были смещены со своих постов, а все врачи, с начала же войны верно исполнявшие свои обязанности в турецких военных госпиталях, были заключены в тюрьмы.

Все эти аресты тысяч армян, уважаемых и образованных людей: депутатов, публицистов, писателей, поэтов, юристов, адвокатов, нотариусов, служащих, врачей, коммерсантов, банкиров и всех зажиточных и влиятельных элементов, были произведены без какого-либо судебного разбирательства. Ни разу ни в одном случае против них не выдвигалось обвинения в соучастии в каком-либо враждебном акте, направленном против государства, или в замышлении такового. Просто они [турки] хотели обезглавить армянский народ, прежде чем приступить к раздроблению отдельных его частей. Мы подробно остановимся еще в другом месте на происхождении этих мер и на мотивах, которыми руководствовались правительственные круги. Приказы, адресованные высшим должностным лицам, шли из Стамбула и, несмотря на сопротивление, оказанное отдельными государственными служащими, а в некоторых случаях даже самим турецким населением, они непреклонно и неумолимо выполнялись.

Второй этап мер, предшествующих всеобщей высылке, касается мужской части населения, которая была призвана в армию или уже служила там во время

[ стр. 389 ]

этих событий. Находящиеся на военной службе армяне, по свидетельству военного министра храбро сражавшиеся не только в Дарданеллах, но и на Кавказском фронте против России, большей частью были обезоружены и использованы для нужд армии — как грузчики или на восстановлении дорог. Почти из всех провинций были получены вести о том, что не только армяне, находящиеся на принудительных работах, были уведены в • уединенные места и убиты своими товарищами-мусульманами, но и целые группы, состоящие из 80, 100 и более людей, расстреливались солдатами и военной жандармерией по команде своих офицеров. Вероятно никогда, во всяком случае до окончания войны, не будет установлено, какие размеры приняло убийство призванных в армию армян.

Под предлогом несения воинской повинности оставшихся во многих городах и деревнях мужчин в возрасте от 16 до 70 лет, невзирая на то, что они заплатили налог за освобождение или были непригодны к службе в армии, увели колоннами в горы и расстреляли без какого-либо предварительного следствия, которое, впрочем, ни время, ни обстоятельства не позволяли произвести...

Мы уже отметили, что нельзя признать вескими доводы, приводимые для обоснования высылки. За исключением района Вана, который избег депортации, т. к. он был занят русскими войсками, двух-трех мест, где армяне оказали сопротивление (Зейтун и Шапин-Карахисар), остальные так далеки от прифронтовой зоны, что высылку полутора миллионов жителей, рассыпанных по всем частям империи, тем более самых отдаленных от театра военных действий, ни в коей степени нельзя оправдать военными соображениями.

Единственным объяснением, которое не дает основания видеть в этом мероприятии правительства акт безумия, является то, что оно действовало согласно внутриполитическому плану и с хладнокровным расчетом и заранее обдуманным намерением поставило перед собой задачу уничтожить армянский этнический элемент... (прим. 37)

Вr, Johannes Lepsius, Berichi aber die Lage de Armenischen Volkes

[ стр. 390-393 ]

192. Число армян, депортированных или убитых в 1915 г. (данные И. Лепсиуса)

Название вилайета	Число населеняя	Название округа	Григо- риане	Като- лики	Протес- танты	Общее число	Были по- щажены во время резни	Бежало	Депорти- ровано или убито
1. Киликия и Северная Сирия
Адана	79600	Сис Адана Хаджин Пайас	9000 35000 20000 11000	2000 1000	500 900 200	9500 37900 21200 11000			9500 37900 21200 11000
Алеппо	163350	Алеппо Мараш Фурнуз Зейтун Айнтаб Урфа Антиохия	15000 30000 7000 20000 30000 24000 12000	5000 4000 500 1000 1000 2000	2000 3500 550 4000 800 1000	22000 37500 7000 21050 35000 25800 15000		4000	22000 37500 7000 21050 35000 25800 11000
	242950		213000	16500	13450	242950		4000	238950
2. Восточная Анатолия
Трапезунд	53500	Трапезунд Самсун	30000 20000	2000 500	700 300	32700 20800			32700 20800
Эрзрум	203400	Эрзрум Ерзнка Байберд Хасанкале Дерджан Камах Кортыджан Баязет	75000 25000 17000 10000 15000 10000 24000 14000	8000 500 1000 1000	2000 500 200 200	85000 25500 17000 10500 15000 10200 25000 15200		25000 15200	60000 25500 17000 10500 15000 10200 25000
Себастия	200000	Себастия Токат Амасия Некополис Дивриги Гюрун Даренде	80000 21000 25000 25000 11000 17000 7000	5000 2000 500 500	1000 500 3000 200 300 1000	86000 23500 28500 25200 11300 18500 7000			86000 23500 28500 25200 11300 18500 7000
Харберд (Мамурет- ул-Азиз)	131200	Харберд Акн Арабкир Чимишкацаг Чарсанджак Малатия	45000 10000 18000 9000 18000 20000	2000 500 500 2000	4000 200 1000 1000	51000 10200 19500 9000 18500 23000			51000 10200 19500 9000 18500 23000
Диарбекир	81700	Диарбекир Балу Аргана Чынкуш	45000 22000 6000 5000	1000 500	1000 300 200 700	47000 22300 6700 5700			47000 22300 6700 5700
Ван	192200	Ван Лим и Ктуц Башкале Ахтамар	100000 11000 10000 70000	500	200 500	100700 11000 10000 70500		100700 11000 10000 70500
Битлис	196000	Битлис Муш Сгерд Хизан	50000 90000 25000 25000	500 3000 500	1000 1000	51500 94000 25500 25000		8000	43500 94000 25500 25000
	1058000		11005000	31500	21500	1058000		240400	817600
3. Западная Анатолия
Измид	71100	Никомедия Армаш	65000 5000	500	600	66100 5000			66100 5000
Бруса (Ходавен- дикиар)	91200	Бруса Биледжик Пандырма Кютахия	35000 17000 15000 18000	3000 1000 500 1000	500 200	38500 18000 15500 19200			38500 18000 1500 19200
Смирна (Айдын)	27200	Смирна	25000	2000	200	27200	27200
Кастамону	14000	Кастамону	14000			14000			14000
Ангора	108500	Ангора Кесария Йозгат	16000 40000 40000	7000 2000	500 2000 1000	23500 44000 41000			23500 44000 41000
Кония	25000	Кония	25000			25000			25000
	337000		315000	17000	5000	337000	27200		309800
4. Европейская Турция
Констан- тинополь	161000	Констан- тинополь	150000	10000	1000	161000	151000		10000
Адрианополь	33000	Адрианополь Родосто	8000 25000			8000 25000	4000 9000		4000 16000
	194000		183000	10000	1000	194000	164000		30000
5. Сирия, Палестина, Багдад
Иерусалим	4200	Иерусалим Яффа	3000 1000	200		3200 1000	3200 1000
Сирия	2000	Дамаск	2000			2000	2000
Бейрут	1300	Бейрут	1000	300		13000	13000
Багдад	6000	Багдад	5000	1000		6000	6000
	13500		12000	1500		13500	13500
Общий итог
1. Киликия и Северная Сирия	242950		213000	16500	13450	242950		4000	238950
2. Восточная Анатолия	1058000		1005000	31500	21500	1058000		240400	817600
3. Западная Анатолия	337000		315000	17000	5000	337000	27200		309800
4. Константинополь и Адрианополь	194000		183000	10000	1000	194000	164000		30000
5. Сирия, Палестина, Багдад	13500		12000	1500		135000	13500
	1845450		1728000	76500	40950	1845450	204700	244400	1396350

В число бежавших (предпоследняя графа) из Эрзрумского, Ванского и Битлисского вилайетов включены также убитые курдами и погибшие во время бегства. В числе депортированных или убитых (последняя графа) не указаны те, которые были исламизированы.

Dr. Johannes Lepsius, Bericht uber die Lage des Armenischen Volkesim der Tü
rkei. Potsdam, 1916. S. 298—303

Содержание Tитульный лист и т.д. Предисловие
[1-5] [6-11] [12-16] [17-24] [25-28] [29-33] [34-42] [43-47] [48-53]
[54-57] [58-65] [66-74] [75-89] [90-98] [99-102] [103-117] [118-121]
[122-137] [138-147] [148-158] [159-168] [169-175] [176-181] [182-188]
[189-192] [193-203] [204-231] [232-249] [250-258] [259-267]
Примечания Библиография Указатель Документы и материалы
Summary Содержание (как в книге)