ГЕНОЦИД АРМЯН. Ответственность Турции и обязательства мирового сообщества, том 2, часть 2

Барсегов Ю.Г.

Комментарий к Сборнику документов профессора Ю.Г. Барсегова

[стр. 79]

РАЗДЕЛ I

Общая международно-правовая основа ответственности
за геноцид

1. Почему необходимо определить общую международно-правовую основу ответственности за геноцид

Геноцид — тяжкое преступление по международному праву. Перед правосудием, в том числе и международным, т.е. основанным на международном праве и осуществляемым компетентным международным органом, возникает необходимость определения, какие международно-правовые нормы применимы к данному казусу.

Ответственность по международному праву может наступить тогда, когда имеется соответствующая нормативная основа — действующие нормы и принципы для оценки правообразующих факторов, т.е. факторов, влекущих соответствующие юридические последствия в виде санкций, компенсаций и других видов ответственности за совершение международных противоправных действий или преступлений.

Устанавливая ответственность государства и физических лиц за совершение этого преступления, необходимо прежде всего установить наличие и само содержание общей нормативной основы ответственности — политической для государства, уголовной для физических лиц — организаторов и исполнителей преступления геноцида.

До последнего времени турецкая политика и дипломатия ограничивались голым отрицанием факта физического уничтожения армянского народа на 9/10 территории его исторической родины. В условиях, когда весь мир осуждал совершаемое ими преступление, оправдывать свое поведение ссылками на международное право турки просто не могли. Максимальная «уступка» заключалась в мнимом «согласии» предоставить вопрос на рассмотрение историков, сопровождаемом массированным подкупом этих авторитетов на государственном уровне.

Сейчас, спустя десятилетия после физического уничтожения армянского населения, Турция изменила тактику. Понимая бесперспективность отрицания поголовного и повсеместного физического уничтожения армян как на территориях, подвластных турецкому государству, так и за их пределами, в Турции стали

[стр. 80]

занимать новую линию обороны с использованием аргументов формально-правового характера.

Увязывая саму возможность юридической оценки событий, связанных с геноцидом армян, на основе международного права со многими предварительными условиями и оговорками, турецкая дипломатия либо отрицает существование принципов и норм международного права, которыми устанавливается ответственность за совершение такого преступления, либо искажает их содержание.

Турецкие юристы, заявляя, что выступают за правовое решение, на деле основывают свою концепцию защиты не только на фальсифицированных фактах истории, но и на искажении нормативного материала. Поэтому необходимо рассмотреть все аргументы турецкой стороны, имеющие отношение к общей международно-правовой основе ответственности за совершение преступлений геноцида.

2. Как турки объясняют миру свое отношение и отношение армян к международному праву

Стремясь уйти от международной ответственности за геноцид армян, турецкие политики и юристы делают вид, будто им ничего не известно о том, что она была установлена уже тогда, когда совершалось это преступление. Утверждают, будто ответственность турок и Турции не была и не могла быть установлена из-за отсутствия соответствующей правовой основы.

Возникает естественный вопрос: если международное право не признавало резню целых народов преступлением, почему же турки не использовали этот довод, когда международное сообщество устанавливало уголовную ответственность физических лиц — организаторов этого преступления и политическую ответственность самого турецкого государства за преступление против человечности в виде лишения его права управлять народами, ставшими объектом его политики геноцида?

Представляя турецкую политику геноцида в отношении армян, один из ее разработчиков — член так называемой Турецко-армянской комиссии по примирению — Гюндюз Актан утверждал, будто вопрос о геноциде армян никогда не рассматривался с точки зрения права ни турками, ни армянами, ни, следовательно, международным сообществом государств. При всей своей лживости это заявление имеет принципиальное значение.

Развивая абсолютно ложный тезис, будто до сих пор вопрос о геноциде армян не рассматривался с точки зрения права, утверждают, что армяне, ставшие объектом геноцида, сознательно не обращались к международному праву «по той, видимо, причине, что это, вероятнее всего, ослабило бы их претензии относительно геноцида», а «проармянские авторы выбрали исторический подход, подчеркивая трагический характер инцидента с тем, чтобы легче было заявлять подобные претензии». Утверждают также, будто только сейчас армяне впервые и без всяких на то оснований пытаются дать международно-правовую оценку действиям турок. Сами же турки, совершившие геноцид, не обращались к международному праву, так как пренебрегали правовой оценкой.

Ситуация представлена, как говорят в подобных случаях, с точностью до наоборот. Армянская сторона, жертва преступления, всегда стремилась к правосу-

[стр. 81]

дию. Армяне добивались принятия международных санкций против геноцидного турецкого государства и предания международному уголовному суду членов турецкого правительства, руководителей правившей младотурецкой партии и других организаторов и исполнителей этого преступления. Они добивались возмещения причиненного им материального и морального ущерба. Даже тогда, когда совместными усилиями Кемалистской Турции и большевистской России армянское государство было разрушено и армяне лишились голоса в международных отношениях, армяне-беженцы обращались в Лигу Наций и к авторитетам в области международного права для защиты своих законных прав.

Турецкое же государство всегда пыталось уйти от ответственности, представляя действия, приведшие к геноциду армян, как относящиеся к его внутренним делам, которые якобы под действие международного права не подпадали.

3. Цель обращения турецких политиков к международному праву

Прозрение, пусть и позднее, можно было бы приветствовать, если бы пробудившийся интерес к международному праву был вызван стремлением подвести цивилизованную черту под прошлым и начать строительство новых отношений между Турцией и Арменией, между турецким и армянским народами.

Судя по всему, турецкие политики пришли к идее правового решения не потому, что они стремились к нормализации армяно-турецких отношений на объективной основе международного права, а потому, что были встревожены результатами нового раунда признаний, увидев их неизбежный исход. В Турции стали утверждать, что историки, не обладая правовыми знаниями, не могут судить, были или не были «армянские события» геноцидом, что геноцид как международное преступление «может быть установлен только юристами на основе предписанных правовых критериев».

4. В чем суть нового, международно-правового подхода турок к геноциду армян

Международно-правовая «концепция» турок в отношении геноцида армян сводится к следующим утверждениям:

1) в период, когда имели место «армянские события», в международном праве не было понятия геноцида как преступления и не было норм, на основании которых можно было бы установить ответственность за совершение такого преступления;

2) ответственность за совершение преступления геноцида была установлена Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. До вступления этой Конвенции в силу в 1961 г. действия, которые стали определяться как геноцид, преступления не составляли (nullum crimen sine lega, nulla poena sine lege);

3) закон обратной силы не имеет, поэтому Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него не распространяется на преступления,

[стр. 82]

совершенные до ее вступления в силу, и не может служить правовой основой для наступления ответственности за них.

Следовательно, тогда, когда происходили эти «события», т.е. в период осуществления полного физического уничтожения армян (1915—1923), понятия «геноцид» в международном праве не существовало, физическое уничтожение народов, подвластных территориальным суверенам, не было преступлением и соответственно международно-правовой ответственности не влекло.

Документы, приведенные в Разделе I, дают исчерпывающие ответы на все эти «аргументы». Они показывают, что турецкое толкование содержания международного права того периода, когда совершался геноцид армян, как и содержания современного международного права, противоречит мировой практике государств и общепринятой доктрине международного права.

5. На какой международно-правовой основе была установлена ответственность Турции за геноцид армян

Документы Сборника подтверждают, что вопрос политической ответственности турецкого государства и уголовной ответственности турок как физических лиц за «убийство целого народа» был решен международным сообществом однозначно: осуществлявшиеся до Первой мировой войны, в период войны и после нее действия турок и турецкого государства представляли собой «преступление против человечности» и «против человечества», которое лишало турок права управлять народом, ставшим его жертвой.

Какие же международно-правовые нормы были применены для квалификации действий турок и турецкого государства по физическому уничтожению армянского народа тогда, когда это преступление совершалось? На какой правовой основе международное сообщество установило политическую ответственность Турции в форме отделения от нее населенных армянами территорий?

Хотя термин «геноцид» предложен польским юристом д-ром Рафаэлем Лемкиным (Лемке) после того, как был завершен процесс прямого физического уничтожения армянского населения во всей Западной и части Восточной Армении, на самом деле как принятие самого термина, так и определение состава этого преступления тесно связано именно с геноцидом армян¹.

Очевидно, что д-р Лемкин не изобрел новое преступление, а лишь подобрал наиболее точный термин для обозначения существовавшего уже понятия о преступном нарушении норм международного права, направленном на уничтожение целых национальных групп как таковых. В специальном исследовании ООН по этому вопросу отмечается: «...слово "геноцид" появилось сравнительно недавно как неологизм, обозначающий старое преступление»². Указание на этот общеизвестный факт можно встретить почти в любой работе на эту тему, например в справочном издании ООН относительно Конвенции о предупреждении преступ-

____________
¹ Док. № 595.
² Комиссия по правам человека. Подкомиссия по предупреждению дискриминации и защите меньшинств. Пересмотренный и обновленный доклад по вопросу о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, подготовленный Б. Уайтекером. Док. ООН: E/CN.4/ Sub. 2 /1985/ 6. 2 July 1985. P. 11. См. док. № 1358.

[стр. 83]

ления геноцида и наказании за него, которое начинается словами: «Геноцид — это новое название давно известного преступления»¹.

Достаточно сравнить определение «убийство целого народа», использовавшееся для обозначения преступления, совершенного турками, с термином «геноцид», предложенным д-ром Лемкиным, чтобы убедиться: термин представляет собой всего лишь греко-латинскую кальку именно с этого общепризнанного определения преступления.

Преступление геноцида не было изобретением авторов Конвенции. Истребление целых народов имело место и до введения ими термина «геноцид». Такие преступления совершались государствами и раньше. Приоритет в обращении к резне народов как средству государственной политики, бесспорно, принадлежит Оттоманской империи, созданной в результате порабощения пришлыми разбойничьими племенами цивилизованных народов всей Передней Азии и Балкан: греков, армян, арабов, ассирийцев, сербов, румын и многих других. Власть тюркского меньшинства над множеством народов империи поддерживалась насилием, перманентной резней непокорных.

Турецкое государство стояло вне семьи цивилизованных народов и не признавало международного права. Оттоманская империя была допущена в семью народов в качестве субъекта международного права по политическим соображениям — за участие в Крымской войне на стороне антироссийской коалиции западноевропейских держав, но при условии, что она обеспечит безопасность всех подвластных народов.

Кайзеровская Германия, которая была соучастницей геноцида армян в период Первой мировой войны, при нацистах проводила политику уничтожения евреев (холокост) и других народов, использовав опыт турок.

О том, что такого рода преступления совершались и до вступления в силу Конвенции, прямо говорится в самой Конвенции и в международных актах, сопутствовавших ее выработке и принятию, а именно в резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН². Если было преступление, то должны были быть и международно-правовые нормы и принципы, устанавливавшие ответственность за его совершение. Пробела в праве быть не могло, ибо это означало бы отказ от правосудия, что противно самым элементарным представлениям о человеческой цивилизации.

О существовании норм права, устанавливавших, что геноцид является преступлением по международному праву до принятия Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, прямо говорится в ст. 1 самой Конвенции: «Договаривающиеся Стороны подтверждают, что геноцид... является преступлением, которое нарушает нормы международного права...» Конвенция, констатировав, что геноцид совершался и до ее принятия, тем самым подтвердила правомерность квалифицирования этих преступлений как геноцида.

Позитивный материал подтверждает обоснованность этого логического вывода. Документы Раздела I Сборника показывают, что и до принятия Конвенции имелась общая международно-правовая основа для квалификации действий ту-

_____________
¹ Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. ООН. Нью-Йорк, 1991. Опубликовано отделом общественной информации ООН (DPI/1055 — December 1991—2М). Р. 1.
² Док. № 11, 12, 13.

[стр. 84]

рецкого и германского государств как геноцида. Уже тогда международное право рассматривало «убийство целого народа» как преступление против человечности. Это было родовым определением преступлений, которые тогда называли «убийством целого народа», а после принятия Конвенции — термином «геноцид».

6. Юридическая связь ответственности за геноцид армян и холокост евреев

Вопрос о наличии общей международно-правовой основы ответственности за геноцид до и независимо от вступления в силу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него имеет принципиальное значение не только для подтверждения ответственности турок и Турции, но и в более широком плане — для выяснения правовой природы ответственности за преступление геноцида.

Отрицание существования такой основы ведет к отрицанию ответственности не только за геноцид армян, но и за все другие случаи геноцида, имевшие место до вступления в силу Конвенции, т.е. за геноцид греков, ассирийцев и других народов, совершенный турками, и за геноцид евреев, совершенный нацистской Германией. Если бы не было норм международного права для привлечения к ответственности за геноцид армян, это значило бы отсутствие соответствующих норм и для привлечения к ответственности главарей нацистской Германии за геноцид евреев¹.

Существует и обратная юридическая связь холокоста с арменоцидом. Тот факт, что нацистские лидеры были наказаны за геноцид евреев на основе действовавшего права до принятия и вступления в силу Конвенции о геноциде подтверждает, что международно-правовая основа ответственности за геноцид существовала и тогда, когда стоял вопрос об ответственности турок и Турции. Аргументы, подтверждающие правомерность квалификации холокоста как геноцида евреев, доказывают и правомерность квалификации арменоцида как преступления геноцида.

Общая международно-правовая основа для привлечения к международной ответственности нацистов как физических лиц и Германии как государства за геноцид евреев та же самая, что и для ответственности турок и Турции за геноцид армян. За 16—17 лет, отделявших эти два наиболее типичных случая геноцида, принципиальных изменений в международно-правовой основе ответственности за совершение этого преступления не произошло.

Главный британский обвинитель на Нюрнбергском процессе X. Шоукросс прямо отмечал, что международно-правовой основой для установления ответственности Германии за геноцид евреев и других народов в годы Второй мировой войны были те же самые обычные нормы международного права, которые действовали при совершении геноцида армян и установлении ответственности Турции².

_____________
¹Док. № 4, 6, 7.
² Док. № 5.

[стр. 85]

7. Ранняя международная практика гуманитарного вмешательства

Какие же принципы и нормы международного права действовали в случаях массовой резни народов до вступления в силу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него?

Уже в Средние века в доктринах международного права (например, у Виториа) провозглашалось, что международное право допускает вмешательство по отношению к государству, которое отказывает собственным подданным в осуществлении прав человека. Со временем такой подход оформился в общую концепцию европейских стран. Напомним в этой связи слова из протокола Лондонской конференции 1831 г. по вопросу о Бельгии: «Каждое государство имеет свои права, но Европа также имеет свое право».

В европейском международном праве гуманитарная интервенция признавалась не только возможной, но даже необходимой. Более того, принцип гуманитарной интервенции стал частью международного права главным образом в процессе противодействия международного сообщества бесчеловечной практике резни, ставшей для турок средством поддержания своей власти над многими порабощенными народами. Для пресечения или предотвращения резни в XIX в. великим державам неоднократно приходилось выступать в защиту христианских подданных турецкого султана. Именно практика геноцида турецкого государства привела к выработке концепции допустимости интервенции по мотивам гуманности (intervention d'humanité). Она же привела к пониманию необходимости ослабления государственных связей или полного освобождения народов, ставших жертвой этой бесчеловечной системы резни.

В преамбуле договора от 6 июля 1827 г., заключенного Великобританией, Францией и Россией по вопросу о вмешательстве этих держав в борьбу за независимость Греции, в оправдание намеченных мер приводились соображения гуманности и спокойствия в Европе, а также согласие держав вмешаться в ответ на призыв о помощи со стороны греков¹.

Между прочим, реформы Танзимата, которые турецкие политики представляют как достижение «турецкой цивилизации», на самом деле стимулировались международным вмешательством в защиту порабощенных христианских народов Оттоманской империи и были результатом международных усилий. С введением в 1839 г. реформ Танзимата христианские меньшинства в Оттоманской империи стали объектом международных соглашений и договоров.

Парижский трактат 18/30 марта 1856 г., оформивший принятие Блистательной Порты в семью цивилизованных государств Европы, с одной стороны, содержал обязательство великих европейских держав «уважать независимость и целость империи Оттоманской» (ст. VII), а с другой — фиксировал факт покровительства европейских держав христианским подданным султана. Этот добровольно-принудительный международно-правовой статус был оформлен фирманом султана, согласованным с великими державами и упомянутым в особой ст. IX трактата. Заявляя о своих «великодушных намерениях» в отношении хри-

_____________
¹ Moore I.B. A digest of International Law as embodied in diplomatic discussions, treaties and other international agreements ... documents, published and unpublished, issued by Presidents and Secretaries of State of the United States ... In eight volumes. Washington. 1906. Vol. VI. P. 4—5.

[стр. 86]

стианского народонаселения империи и «желая дать новое доказательство своих в сем отношении чувств», султан «решился сообщить договаривающимся державам означенный, изданный по собственному его побуждению фирман».

Для иллюстрации мнений, преобладавших в Европе, сошлемся на российского юриста-международника М.Н. Капустина, который еще в 1856 г. в своем «Обозрении предметов международного права» дал обоснование права международного сообщества на гуманитарную интервенцию. Признавая вмешательство не только допустимым, но и необходимым, он обусловливал его интернационализацией: «...союз международный стремится сделать вмешательство актом общеевропейским и отнять право его у отдельного государства».

Гуманитарная интервенция обретала конкретные формы, наполнялась конкретным содержанием по мере роста освободительного движения и сопутствовавшего ему обращения турецкого государства к резне как средству предотвращения распада «лоскутной» империи.

В качестве примера интервенции, предпринятой, чтобы положить конец ужасающим условиям существования подвластного туркам народа, можно привести случай с Болгарией в 1876 г.¹ Можно указать и на Берлинский меморандум 1876 г. России, Австро-Венгрии, Германии и присоединившихся к ним Франции и Италии турецкому правительству в связи с восстанием в Боснии и Герцеговине.

Видное место в этом процессе занимает Берлинский трактат, заключенный 1/13 июля 1878 г. По этому трактату Болгария была признана автономным государством; установлена административная автономия Восточной Румелии во главе с генерал-губернатором из христиан, назначаемым султаном по соглашению с великими державами; признана независимость от Турции Сербии и Румынии; присоединены к России Карс и Ардаган с округами; принято обязательство султана осуществить в областях, населенных армянами, меры по улучшению их положения, а также провести реформы, вызываемые местными потребностями, а о ходе их выполнения периодически сообщать великим державам.

Весьма показательно в этом отношении мнение такого последовательного представителя позитивистской школы международного права, как А. Фердросс, который говорил, что в постепенно распространявшемся в XIX в. принципе вмешательства по мотивам гуманности «проявлялась большая идея, что сообщество государств управомочено также вмешиваться в мероприятия другого государства, нарушающего элементарные человеческие права своих граждан». Выступая против восхваления Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него в качестве «нововведения», Фердросс отмечал, что «действия, о которых идет в ней речь, уже давно признаны всеми как общие преступления и подлежат в силу этого уголовному преследованию»².

Даже США, в то время придерживавшиеся крайне консервативной позиции в вопросе о праве международного вмешательства в отношения государства с собственными гражданами, вынуждены были признать, что «некоторые его виды и степень жестокого обращения могут приобрести международное значение вследствие их непосредственного и отрицательного влияния на права и интересы внешнего мира». Поэтому, писал Ч. Хайд, «в настоящее время было бы нена-

_____________
¹Ibid. Р. 3.
²Фердросс А. Международное право. М., 1959. С. 105.

[стр. 87]

учно утверждать, что тиранические действия, убийства или религиозные преследования совершенно не касаются внешних отношений виновного в них суверена... Со своей стороны и международное сообщество, выступая как коллектив, может вполне обоснованно утверждать, что государство, допускающее такие эксцессы, само делает себя неспособным выполнять свои международные обязательства...»¹.

Сегодня в вопросе о гуманитарной интервенции и национальной юрисдикции США переместились на другой край, настаивая на подсудности Международному уголовному суду дел по обвинению в геноциде глав и других высших представителей государств и на применении силы против государств для пресечения этого преступления. Такой сдвиг начался с переосмысления Вашингтоном своей политики именно в связи с геноцидом армян.

Не только правовая логика и не только труды представителей доктрины международного права, но и позитивный, документально подтверждаемый материал свидетельствуют о том, что уже в 1876—1923 гг., когда осуществлялся арменоцид, международное сообщество исходило из наказуемости преступлений против человечности, относя к ним, в частности и в особенности, резню порабощенных народов, периодически устраивавшуюся геноцидным турецким государством.

8. «Законы человечности» и «клаузула» Ф. Мартенса

В основе ответственности за совершение геноцида изначально лежали «законы человечности», которые были зафиксированы в ряде международных актов. «Законы человечности» как нормы обычного права были закреплены в позитивном праве в преамбуле Санкт-Петербургской декларации 1868 г. В более полном виде они были зафиксированы в акте непреходящего значения — «Декларации Мартенса», известной также как «оговорка» или «клаузула» Мартенса. Единогласным решением государств—участников Гаагских конференций текст ее был включен в преамбулу II Гаагской конвенции 1899 г., а затем — с незначительными редакционными поправками — и в преамбулу IV Гаагской конвенции 1907 г.²

Этот принципиальной важности международно-правовой акт сыграл огромную роль в развитии международного права. Он зафиксировал «законы человечности и требования общественного сознания» в качестве одного из начал международного права, вытекающих из «установившихся между образованными народами обычаев».

Турецкие юристы-политики пытаются ограничить зафиксированный в нем основополагающий принцип международного права. Ссылаясь на то обстоятельство, что «принцип человечности» был зафиксирован в Гаагских конвенциях 1899 и 1907 гг., они пытаются ограничить сферу действия этого авторитетного источника международного права только отношениями между воюющими государствами.

Такое ограничительное толкование принципа человечности, утверждение, будто требование человечности не распространялось на практику резни подвла-

_____________
¹ Хайд Ч. Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки. М., 1950. Т. 1. С. 403—404.
² Док. № 1.

[стр. 88]

стных народов, противоречит как доктрине, так и практике международного права¹.

Принцип человечности — изначальная основа прогрессивного развития международного права. Это основополагающий принцип универсального значения. Международное право «цивилизованных государств Европы» принимало его как «божественное» начало, неотъемлемо присущее человеческому сознанию. Доктрина «естественного права» рассматривала этот принцип как проявление природы человека. Человек и созданное им государство должны быть человечными и не совершать преступлений против человечности не только во время войны, но тем более в период мира, не только против противника, но и в отношении собственных подданных.

Исходя из универсальной значимости принципа человечности, цивилизованный мир воспринял «Декларацию Мартенса» как подтверждение того, что отсутствие специальных запретов на бесчеловечное поведение не может означать санкционирования действий, которые противоречат или даже не соответствуют началам международного права, вытекающим «из законов человечности и требований общественного сознания».

Законы человечности и требования общественного сознания стимулировали развитие всей системы норм международного права. Будучи оформленными в основополагающий принцип, они создали в позитивном праве фундамент для образования норм, защищавших право народов на жизнь, конкретизировавших состав преступлений против человечности — вначале геноцида, а потом и других преступлений этой категории. К «Декларации Мартенса» восходят принцип ответственности за совершение преступлений против человечности и идея создания международного уголовного суда.

Гаагские конвенции исходили из того, что «Декларация Мартенса», касающаяся принципов человечности, действует независимо от наличия договорной нормы права и от того, связывает ли данная норма договорного права то или иное государство. Она действует независимо от участия в международных договорах, в которых зафиксирована, от содержания самих договоров и круга их участников, независимо от того, выражена ли она в договорной форме или в виде обычая. Нормы, содержавшиеся в «Декларации Мартенса», распространялись на все сферы международных отношений.

Преступление против человечности стало родовым определением, в рамках которого долгое время шло формирование норм международного права о предотвращении и наказании преступления геноцида.

Международное право цивилизованных государств всегда исходило и исходит из того, что в отношении обеспечения принципа человечности нет и не может быть пробелов в праве. Действуя в качестве одного из «общих принципов права, признанных цивилизованными государствами», принцип человечности способствовал формированию соответствующих конвенционных норм, наполнявших его конкретным содержанием.

_____________
¹Оценку доктрины и практики международного права см.: Strebel H. Martens Clause // R. Bernhardt (ed.). Encyclopedia of Public International Law. Instalment 1—7, North-Holland Publishing Company, Amsterdam, New York, Oxford, 1981-1984, Instalment 3. P. 252—253; Miyazaki S. The Martens Clause and International Humanitarian Law // Studies and Essays in Honour of Jean Pictet, ICRC-Nijhoff, Geneva— The Hague, 1984. P. 433.

[стр. 89]

Такое понимание содержания принципа человечности и самой «Декларации Мартенса» подтверждено всем развитием международного права. Об этом свидетельствуют история международной гуманитарной интервенции в защиту порабощенных христианских народов и вся история Армянского вопроса.

Поскольку турецкий тезис о правомерности геноцида связывается с ограничительным толкованием всемирно известной формулы российского юриста-международника, целесообразно уяснить отношение самого Ф.Ф. Мартенса к действовавшему праву. Приведенные в Сборнике однозначные оценки Мартенса исключают возможность кривотолков и показывают, что он исходил не только из универсальности принципа человечности, но и из его применимости к конкретной ситуации, связанной с бесчеловечным обращением турок с армянами уже на самой ранней стадии геноцида.

В январе 1879 г., вскоре после Русско-турецкой войны 1877—1878 гг., Сан-Стефанского прелиминарного мирного договора и Берлинского конгресса, определившего его международно-правовые итоги, появилось обстоятельное исследование Мартенса «Восточная война и Брюссельская конференция»¹.

Полемизируя с теми, кто представлял войну как спор о праве и отождествлял международное право с правом силы, Мартенс отмечал, что это противоречит имеющемуся международному опыту: «Если согласиться с основным положением Прудона, то мы должны признать справедливыми и законными такие вопиющие преступления, как «Сицилийская вечеря», Варфоломеевская ночь, убиение Наполеоном I герцога Энгиенского, все войны Людовика XIV и Наполеона I. Мало того. Мы должны в таком случае также преклониться перед божественным правом турок систематически убивать и истреблять всех своих христианских подданных. Или, может быть, христианское население Турции только потому имеет право на неприкосновенность жизни и чести, что за него постоянно заступалась такая могущественная держава, как Россия? Приходить к подобному заключению — значит горько насмехаться над судьбою несчастной райи. Между тем оно логически вытекает из софизма Прудона, на основании которого турки до тех пор имеют право избивать христиан, надругаться над честью их жен и дочерей и расхищать их собственность, пока сами христиане не в силах будут дать им отпор и прогнать своих вековых мучителей в Азию». Осуждая практику резни, обосновывавшуюся правом силы, Мартенс говорил: «Мы исходим из того основного положения, что, подобно человеческой личности, народ есть также источник известных неотъемлемых прав».

Веря в силу международного права, Мартене пророчески произнес слова, которые можно полностью отнести к геноциду армян. «Никогда, — сказал он, — грубая сила не восторжествует окончательно над правом; никогда жалкая теория совершившихся фактов не заглушит в нас чувства правды и справедливости»².

9. Применение принципа человечности в практике международных отношений

Применение принципа человечности в качестве международно-правового основания ответственности Турции и турок за геноцид армян — центральная те-

_____________
¹Док. № 3.
²Мартенс Ф.Ф. Восточная война и Брюссельская конференция. СПб., 1879.

[стр. 90]

ма Сборника, которая рассмотрена особо. Здесь укажем лишь, что принцип человечности как норма международного права применялся не только в отношении арменоцида, но и к другим подобным случаям как до, так и после этого преступления.

Укажем в виде примера на применение этого принципа к акту геноцида, совершенного в 1876 г., когда турецкие иррегулярные войска вырезали 12 тыс. болгар. Реакция мирового сообщества была однозначной: Турция должна убраться не только из Болгарии, но и с Балкан.

По совершенно другому случаю на принцип человечности сослались США в 1902 г. Государственный секретарь Дж. Хей обосновывал «ясно установленное право» своего правительства выступать «во имя человечности» против жестоких мер, принимавшихся «суверенным румынским государством» в отношении собственных подданных еврейского происхождения, тем, что эти действия представляли нарушение международного права¹.

Нарушения принципа человечности служили основой для привлечения к ответственности германского императора после Первой мировой войны 1914—1918 гг.

10. Вопрос о применении принципа человечности при подготовке статута Постоянной палаты международного правосудия

Вопрос о применении принципа человечности обсуждался и вне рамок Парижской мирной конференции — в Комитете юристов, учрежденном Лигой Наций в 1920 г. для подготовки статута Постоянной палаты международного правосудия. Председатель Комитета Декамп (Бельгия) в качестве источников права, которыми суд должен был руководствоваться при решении споров на основе международного права, рассматривает не только нормы, «признанные цивилизованными государствами», но и «требования правового сознания цивилизованных народов (nations)». После продолжительных дискуссий, включавших возражения представителя США Э. Рута, Комитет принял предложенную компромиссную версию об «общих принципах права, признаваемых цивилизованными государствами». Этим подтверждался статус «законов человечности».

11. Нарушение принципа человечности как международно-правовая основа ответственности Германии за геноцид евреев

Убедительным подтверждением практического смысла и планетарного значения принципа наказуемости преступлений против человечности в том виде, как он был сформулирован и изложен в связи с геноцидом армян в Декларациях правительств России, Великобритании и Франции 24 мая 1915 г., стало принятие в 1943 г. известной Московской декларации трех великих держав — СССР, Великобритании и США. Она почти слово в слово воспроизвела текст Декларации держав Антанты об ответственности турецких руководителей за геноцид армян.

_____________
¹Письмо Посланнику США в Румынии Вильсону 17 июля 1902 г. // Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1902. P. 910.

[стр. 91]

Московская декларация, принятая по инициативе СССР, совпадала с Декларацией 1915 г. не только по содержанию, но и по целям. Она стала международно-правовой основой для предания суду нацистских руководителей Германии за их действия в период Второй мировой войны — геноцид и другие преступления против человечности. На ее основе было заключено специальное соглашение и создан Международный военный трибунал. Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками Германии стал первым в истории международным процессом по делам о преступлениях против человечности, включая преступление геноцида.

Принцип наказуемости преступлений «против человечности и цивилизации», принятый союзными державами для наказания за преступления геноцида, совершенного до и во время Второй мировой войны главарями Германии, восходит к признанию наказуемости преступлений против человечности, совершавшихся Турцией до, во время и после Первой мировой войны.

Геноцид евреев и признание ответственности Германии за совершение этого преступления имели место в тех же международно-правовых условиях, что и геноцид армян, совершенный за два десятилетия до этого. Международно-правовым основанием для предания гитлеровских главарей суду служил все тот же принцип ответственности за преступления против человечности.

То обстоятельство, что Устав Международного военного трибунала не применял термина «геноцид», никоим образом не может ставить под сомнение, что этот документ имел в виду именно то преступление, которое стало называться геноцидом. Отрицание того несомненного факта, что содержащееся в Уставе Трибунала определение включает и преступление геноцида, хотя самого этого термина тогда еще не было, могло бы привести к чудовищному и ничем не обоснованному выводу, что либо Устав Международного военного трибунала не включил геноцид в компетенцию Трибунала, либо Трибунал не осудил акты геноцида, совершенные гитлеровской Германией. Очевидно, что оба предположения несостоятельны.

Не будем голословны и приведем соответствующее положение из вступительной речи главного обвинителя от Великобритании X. Шоукросса на заседании Международного военного трибунала 4 декабря 1945 г. в Нюрнберге на процессе по делу главных немецких военных преступников:

«...Будет в величайшей степени нелогично, если избегнут кары те люди, которые, даже если они не совершали преступления своими собственными руками, но являются ответственными за систематическое нарушение законов войны, вызвавшее страдания населения многих государств.

То же самое относится к преступлениям против человечности. Право на вмешательство в интересах гуманности, ради защиты прав человека, затоптанных государством таким образом, что потрясены самые основы существования человечества, это право в течение долгого времени рассматривалось как часть права народов. <...> Если убийство, насилие и грабеж являются криминальными актами согласно обычным национальным законам каждой из наших стран, могут ли те, кто отличается от этих обычных преступников только степенью и систематическим характером своих преступлений, — могут ли они избежать обвинения?

<...> Устав [Трибунала] лишь устанавливает ответственность людей, совершивших преступления, которые явно являются таковыми с точки зрения общего законодательства. Он восполняет пробел в международном уголовном про-

[стр. 92]

цессе. Существует огромная разница между тем, чтобы сказать человеку: "Теперь вы будете наказаны за действие, которое не являлось преступлением в то время, когда вы его совершили", и между тем, чтобы сказать ему: "Вы теперь понесете наказание за поведение, которое противоречило закону и явилось преступлением, когда вы его совершили, хотя, вследствие несовершенства международного механизма, в то время еще не существовало суда, в компетенции которого было бы осудить вас за это".

<...> И если это является применением обратной силы закона, мы заявляем, что оно полностью соответствует тем высшим нормам справедливости, которые в практике всех цивилизованных стран установили определенные границы для применения обратной силы закона»¹.

12. Решения Международного военного трибунала как подтверждение действующих норм международного права

Решения международных судебных органов, в том числе и нюрнбергского Международного военного трибунала и Международного суда ООН, не относятся к основным источникам международного права. Они не изменяют и не создают его нормы. Они применяют действующие нормы международного права. Они «входят в процесс нормообразования как часть международной практики в том, что касается констатации наличия норм международного права и их толкования»².

Решения международных судебных органов, подтверждая признание соответствующих норм государствами, могут способствовать завершению процесса образования норм и их закреплению в международном праве. Поэтому их относят к категории вспомогательных источников. В этом отношении примечательны принципы Нюрнбергского трибунала.

Преступление геноцида охватывалось Уставом Международного военного трибунала и Законом № 10 о наказании лиц, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и против человечности, изданном Контрольным советом в Германии в декабре 1945 г.³ Были признаны наказуемыми и подпадавшими под юрисдикцию международного суда «преступления против человечности, а именно убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет».

Совпадение состава преступлений против человечности, совершавшихся в период Первой мировой войны Турцией и ее союзницей Германией, с преступлениями, совершенными Германией в период Второй мировой войны, привело к совпадению определений преступлений против человечности в ст. 6 «с» Устава нюрнбергского Международного военного трибунала и в Законе № 10 с приведенным выше перечнем подлежавших наказанию преступлений, который был

_____________
¹ Док. № 5.
²Тункин Г.И. Теория международного права. М., 1970. С. 208.
³ Док. № 4, 6.

[стр. 93]

выработан Комиссией по ответственности и санкциям в рамках Парижской мирной конференции.

Поскольку в обоих перечнях многие признаки состава преступлений против человечности и состава военных преступлений совпадали (нечеловечность присуща и особо тяжким военным преступлениям), то за основу для обособления этих двух видов преступлений, точнее для обособления преступлений, связанных с уничтожением подвластных этнических групп, было принято то обстоятельство, что преступление последней категории, именовавшееся как «убийство целого народа», носит «государственно-организованный характер», имеет целью массовое уничтожение людей определенной этнической принадлежности и может совершаться не только в военное время, которое создает для этого идеальные условия, но и в мирное.

Судебное преследование и наказание главных военных преступников на Нюрнбергском процессе не было результатом произвольного осуществления власти со стороны государств-победителей. Правомочия Нюрнбергского трибунала в отношении преступлений, совершенных до принятия и вступления в силу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, опирались на признание геноцида преступлением против человечности на основе обычных норм международного права. Именно на основании действовавших уже до принятия этой Конвенции обычных норм и принципов международного права осуществлялось преследование и устанавливалась мера наказания за это международное преступление на Нюрнбергском процессе. Тогда, как и теперь, международное право исходило из того, что действия, посягающие на основы существования таких человеческих групп, как народы и этнические группы, представляют особую опасность для человечества и должны рассматриваться в качестве международных преступлений — преступлений против человечности и человеческой цивилизации. Именно поэтому международное право исходило из того, что государства, совершившие такого рода преступления, несут особую международно-правовую ответственность, а физические лица — международную уголовную ответственность.

Эти принципы и нормы международного права, воплощенные в Уставе Международного военного трибунала, нашли свое выражение в вынесенном им приговоре¹. Для наказания военных преступников и признания ответственности германского государства за акты геноцида не имело значения то обстоятельство, что Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него была принята уже после завершения Нюрнбергского процесса, а в Уставе Международного военного трибунала термин «геноцид» не применялся. Считалось достаточным признание наказуемости по международному праву тех составляющих содержание геноцида действий, которые перечислялись в ст. 6 Устава Международного военного трибунала. Напомним, что по смыслу этой статьи подлежали наказанию перечисленные в ней преступления, включая такие преступления против человечности, как «убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам».

_____________
¹Док. № 7.

[стр. 94]

Поскольку общей международно-правовой основой ответственности нацистской Германии за геноцид евреев, как и ответственности Турции за геноцид армян, было нарушение принципа человечности, то неизбежно должен был возникнуть и вопрос о смысле «Декларации Мартенса». В предисловии к отчетам о судебных процессах над германскими военными преступниками отмечалось, что эта «Декларация» формулирует не только сущность основополагающего принципа права войны, но «по существу всякого права, потому что цель права как такового состоит в обеспечении, насколько это возможно, во взаимоотношениях субъектов закона, справедливости и гуманности»¹.

Резолюция 95(1) Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г. подтвердила принципы международного права, признанные Уставом нюрнбергского Международного военного трибунала и его приговором².

13. Судебная практика США и Израиля

То, что геноцид рассматривался как разновидность преступления против человечности и человечества еще до принятия Устава Международного военного трибунала и вступления в силу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, подтверждается и национальной судебной практикой — материалами процессов в судах ряда стран над лицами, виновными в совершении преступления геноцида. При этом рассматривались как международное преступление убийства фашистами немецких евреев, а также евреев и лиц иной национальности в странах, воевавших на стороне Германии, хотя они и не считались подпадающими под юрисдикцию Трибунала³.

В виде примера можно было бы сослаться на обвинительный акт и приговор Военного трибунала США в Нюрнберге по делу Йозефа Альтштоттера и др. Обвинительный акт следующим образом включает геноцид в определение преступлений против человечности: «В период между сентябрем 1939 г. и апрелем 1945 г. указанные обвиняемые сознательно, незаконно и по доброй воле совершили преступления против человечности, перечисленные в Законе № 10 Контрольного совета, в качестве исполнителей, пособников или добровольных соучастников, вовлеченных путем обмана или подстрекательства; все они были связаны с планами и мероприятиями по совершению зверств и преступлений, включающих, в частности, убийства, истребления, похищения, депортацию, незаконные аресты, истязания, преследования в связи с расовой или религиозной принадлежностью, жестокое обращение и другие бесчеловечные акты против гражданского населения Германии и граждан оккупированных стран»⁴.

Квалификация геноцида как разновидности преступлений против человечности содержится и в главном пункте обвинения по делу Ульриха Грейфельда и др., рассмотренному Военным трибуналом США в Нюрнберге. В нем указывается, что «обвиняемые совершили преступление против человечности» — убий-

_____________
¹Док. № 14.
² Док. № 8.
³Док. № 23.
⁴ Law Reports of Trials of War Criminals. Selected and Prepared by the United Nations War Crime Commission. London, H.M. Stationary Office. Vol. VI (1948), Case № 35. P. 4, 32, 75, 99.

[стр. 95]

ства, истребления, порабощение, депортацию, аресты, истязания, преследования на почве расовой и религиозной принадлежности и другие бесчеловечные и преступные деяния, которые «явились составной частью общего плана геноцида, предусматривающего систематическое истребление народов и этнических групп путем их физического уничтожения, а также путем разрушения и уничтожения их национальной специфики»¹.

В связи с вопросом о международно-правовой квалификации геноцида как наказуемого международного преступления примечательно мнение Военного трибунала США в Нюрнберге, высказанное в 1947 г., т.е. тогда, когда Генеральная Ассамблея ООН начала рассматривать вопрос о необходимости принятия специальной конвенции о геноциде. Давая оценку резолюции 180 (II) Генеральной Ассамблеи, Трибунал отметил, что признание в этом документе геноцида международным преступлением, влекущим за собой национальную и международную ответственность отдельных лиц и государств, полностью отражает отношение к нему мирового общественного мнения².

В приговоре Верховного суда Израиля по делу нацистского преступника К. Эйхмана, вынесенном 12 декабря 1961 г., указано, что совершенное им преступление против еврейского народа, составляя преступление геноцида, является одним из тягчайших преступлений против человечности³.

14. Мнение Комиссии международного права
о принципах международного права, положенных в основу
Устава Международного военного трибунала

Наличие норм материального права для предания суду и осуждения за действия, составлявшие геноцид до принятия Конвенции, было признано и таким авторитетным международным органом, как Комиссия международного права. Резолюцией 177 (II) от 21 ноября 1947 г. Генеральная Ассамблея ООН поручила Комиссии сформулировать принципы международного права, признанные Уставом нюрнбергского Международного военного трибунала и нашедшие выражение в его решениях. В ходе работы возник вопрос о том, следует ли Комиссии выяснить, в какой мере принципы, признанные Уставом нюрнбергского Международного военного трибунала и нашедшие выражение в приговоре, являются принципами международного права. Ввиду того, что принципы Нюрнбергского трибунала были единодушно утверждены Генеральной Ассамблеей в резолюции 95 (I) от 11 декабря 1946 г., Комиссия пришла к выводу, что порученная ей задача заключается не в оценке этих принципов как принципов международного права, а лишь в их формулировании. На основе доклада, представленного специальным докладчиком Жаном Спиропулосом, Комиссия на своей второй сессии, состоявшейся в 1950 г., завершила работу по формулировке принципов международного права, признанных Уставом Международного военного трибунала и нашедших выражение в решении этого Трибунала, и представила доклад Генеральной Ассамблее ООН вместе с соответствующими комментариями.

_____________
¹ Ibid. Vol. XIII (1948). P. 2—3.
² Ibid. Vol. XI (1948). P. 48.
³ Док. № 16.

[стр. 96]

Генеральная Ассамблея в резолюции 488 (V) от 12 декабря 1950 г. постановила просить правительства государств-членов представить свои замечания по формулировке и предложила Комиссии международного права при составлении ею проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества учесть замечания по формулировке, сделанные делегациями на 5-й сессии Генеральной Ассамблеи, и замечания, которые могут быть позже получены от правительств. В качестве преступлений, наказуемых по международному праву, были указаны следующие преступления против человечности: «убийства, истребление, порабощение, высылка и другие бесчеловечные акты, совершаемые в отношении гражданского населения...»¹

В проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, представленном Комиссией международного права Генеральной Ассамблее ООН в 1954 г., т.е. уже после принятия текста Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, но задолго до ее вступления в силу, в качестве международных преступлений против мира и безопасности человечества был дан указанный в Конвенции далеко не полный перечень действий, составляющих геноцид, а именно:

«(10)... действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

a) убийство членов такой группы;

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

c) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую».

Под отдельным пунктом (11) проект Кодекса воспроизвел действия, перечисленные в Уставе Нюрнбергского трибунала в качестве преступлений по международному праву: «бесчеловечные акты, как-то: убийства, истребления, порабощение, высылка или преследования, совершаемые в отношении любого гражданского населения по политическим, расовым, религиозным или "культурным" мотивам властями какого-либо государства или частными лицами, действующими по подстрекательству или при попустительстве этих властей...»²

Комиссия исключила условие, согласно которому бесчеловечные акты в отношении гражданского населения могли бы рассматриваться как преступления лишь в том случае, если бы они совершались в связи с другими преступлениями, определяемыми в Кодексе.

На 38-й сессии Комиссии международного права в 1986 г. действия, охватываемые составом преступления геноцида, были выделены в особую категорию «преступления против человечности».

_____________
¹ Текст, как часть доклада Комиссии, и соответствующие комментарии см.: Yearbook of the International Law Commission. New York. 1950. Vol. II.
² Yearbook of the International Law Commission. New York. 1954. Vol. II.

Содержание Tитульный лист и т.д.

Документы: К четвертому разделу [1]
К пятому разделу: [2-4]
К шестому разделу: [5-10] | [11-17]

Комментарии: Предварительные
К первому разделу: [1-14] | [15-24] | [25-26]
Ко второму разделу: [1-10]
К третьему разделу: [1-9] [10-19]
К четвертому разделу: [1-9]
К пятому разделу: [1-13] | [14] | [15-19] | [20-27]
[28-38] | [39-43]
К шестому разделу: [1-15] | [16-29]
К седьмому разделу:[выводы и рекомендации]

Послесловие Содержание (как в книге)

Также по теме:

Барсегов Ю. — Геноцид армян. Ответственность Турции и обязательства мирового сообщества. Том 1

Барсегов Ю. — Геноцид армян — преступление против человечества (о правомерности термина и юридической квалификации)